Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
– Да, господин Путилин, квартира для господина Герца Ганса Францевича абонирована неким Петровым, записано мещанином, в апреле месяце сроком на год. Деньги внес Петров сразу же.
– Как выглядел этот господин?
– Высокий, с маленькой бородкой и шляпе, надвинутой почти на глаза. Вот я и запомнил по шляпе.
– Он приезжал к постояльцу Вашему?
– Никак нет, господин Герц въехал утром 12 числа сего месяца.
– У него никто не был?
– Уже вечереть начало, когда к нему дама изволили прибыть, но пробыла недолго, через час уехала.
– Чем запомнилась дама?
– Только темным платьем и вуалькой, что закрывала лицо и очень мелодичным голосом с заметным своеобразным выговором, свойственным говорящему на чужом языке.
– На чужом языке?
– Да, словно иностранка, то ли немка, то ли полька. Вроде бы правильно выговаривает слова, но выдает, однако, иноземный выговор.
– Понятно.
– Тот Петров, что внес плату, предъявлял паспорт?
– Как ведется, мы закон не нарушаем. Вот, – управляющий доходным домом пальцем вел по строкам амбарной тетради, – да, вот, – он отыскал искомое, – Петров Илья Петрович, мещанин, уроженец Шлиссельбургского уезда, проживающий в доме Прилукова в Петергофе.
– Что ж хорошо, – растягивая слова, произнёс Иван Дмитриевич.
– Господин Путилин, – управляющий, превозмогая любопытство, спросил, – скажите, Герц – убийца? – И тут же поспешно добавил.– Люди, сами знаете, много сплетничают, им хлеба не надо, лишь бы посудачить.
– Истинная правда, – сказал Иван Дмитриевич, скрывать было нечего, в завтрашней газете должна появиться статья об убийстве в гостинице и там будут названы участники драмы, хотя и первыми буквами фамилий, но узнаваемы, поэтому Путилин не выдавал сыскных тайн.
Первым делом Михаил вскочил в пролетку и, понукая не лошадь, а оторопевшего извозчика, велел, как можно быстрее, ехать на Офицерскую. Несмотря на поздний час, он был уверен, что Путилин работает с бумагами или допрашивает очередного преступника в своем кабинете. Так и случилось. Дежурный чиновник сказал, что начальник сыскной полиции сидит в одиночестве и только что ему отнесен стакан чаю.
В кои веки Миша постучал и, не дождавшись приглашения, открыл дверь. Чеканя шаг, промаршировал к столу и, выпятив грудь вперед, проговорил:
– Господин Путилин, помощник начальника сыскной полиции Жуков прибыл из поездки по служебному поручению.
– Садись, – кивнул головою Иван Дмитриевич, понимая, что Миша прибыл с хорошими вестями, если позволяет себе несвойственное ему балагурство. – Не томи и не испытывай мое доброе отношение, открывай свою книжицу, я слушаю.
Миша без спешки достал из кармана заветную книжицу, но нетерпение выдавали подрагивающие пальцы рук. Он тяжело вздохнул и, отбросив прочь якобы надменное поведение, начал отчет с варшавских слухов, некоторые подкреплял действительными событиями и они переходили в разряд достоверных фактов.
– Так, – повторял одно и то же слово Иван Дмитриевич, иногда прерывая Михаила, потом махнув рукой, дополнял, – далее.
– Наверное, – пожал плечами Жуков, – я все рассказал.
– Следовательно, наша первая красавица славной столицы Польского царства на самом деле не ангел с белоснежными крыльями, а исчадие ада, присланное на землю.
– Что—то в Ваших словах, Иван Дмитрич, есть.
– Не есть, а сущая правда. Не будет человек, задумав убийство, ехать ради этого в чужой город, за тысячу верст, срезать метки, выдавая себя за другого, разъезжая с чужим, притом поддельным паспортом. Ко всему прочему селиться в квартиру, абонированную подставным лицом почти, что за полгода до самого убийства. В деле необходимо помыслить. Запроси московскую сыскную полицию о Полякове, его портрете, привычках. Что могло произойти? Почему он бросил все и сбежал с деньгами клиентов, которые ему доверяли? Надо проверить Петрова Илью Петровича, проживающего в доме Прилукова в Петергофе. Хотя я уверен, что такого господина там нет, и я думаю, стоит проверить в адресной экспедиции: бывал ли он в Петербурге, а если бывал то, где останавливался ранее и затем адреса госпожи Язвицкой. Не дают мне покоя поставленные вопросы.
– Задачи на завтрашний, то бишь сегодняшний день поставлены, – Миша час от часу зевал, прикрывая рот рукою, а глаза с покрасневшими белками выдавали крайнюю степень усталости.
– Все, Миша, – Путилин стукнул ладонями по поверхности стола, – ступай домой. Тебе необходимо отдохнуть с дороги. Завтра два агента в твоем полном распоряжении, а часа через три пополудни жду с новым докладом. Теперь ступай. Все, иди, я тебя не держу. Ступай, ступай.
Иван Дмитриевич не был обескуражен сведениями, привезенными из Варшавы, ибо ожидал подобного развития событий. Действительность напоминала балаган, в котором из—за занавеси выпрыгивает некая кукла, подталкиваемая стоящими за плотной холстиной незнакомыми персонажами или персонажем, скрывающим до поры времени свое лицо.
Утром один из агентов был отправлен в Петергоф для поверки – проживает ли некий Петров Илья Петрович в доме господина Прилукова или нет, если да, то, как давно. Сотрудник сыскной полиции получил строгие инструкции от Жукова, что собирать сведения нужно тайно, не вызывая излишнего любопытства окружающих и не давая повода для подозрения в отношении указанных личностей. Паровоз, тащивший за собою маленький состав из пяти разноцветных вагонов, ходил дважды в день– утром и вечером. Посланный в уездный город агент едва успел вскочить в тамбур последнего вагона набиравшего скорость паровоза.
Почти все тридцать верст агент простоял в тамбуре, поначалу приводя дыхание в нормальное состояние, а потом просто смотрел в стекло на двери, составляя план на сегодняшнее утро.
С вокзала отправился в полицейскую часть, чтобы узнать, где находится дом господина Прилукова, который так любезно предоставил комнату в распоряжение разыскиваемого Петрова.
После произведенных тайных розысков агент воротился на вокзал. Целый час он просидел в удобном кресле. Местный паровоз с одним вагоном, прозванный за тихий гудок «кукушкой», привез на вокзал дачников, которые в ожидании прибытия более комфортного поезда, прохаживались по дебаркадеру. В шестом часу пополудни агент, наконец, занял место у окна.
Сперва раздался длинный протяжный гудок, лязгнули колеса и паровоз, набирая скорость, помчался к столице.
В сопровождении второго агента Миша отправился на Садовую улицу в адресную экспедицию, где помогали давние знакомства в быстром получении сведений об интересующих сыскную людях и в следствие таких посещений заветная книжица пополнилась новыми записями.
Выйдя из серого трехэтажного здания с высокой башней на углу, Михаил в задумчивости остановился, посмотрел на Спасскую полицейскую часть. Ехать ли к Ивану Дмитриевичу, либо самому навестить дома по указанным в экспедиции адресам, которых оказалось всего два.
– Вот что, голубчик, – почти снисходительным тоном произнёс Жуков, – ступай к Ивану Дмитричу, передай эту записку, а на словах, что я поехал по указанному первым адресу.
– Прикажите выполнять?
– Изволь.
Сам же Жуков взял пролетку.
– На Свечной, – устраиваясь поудобнее, сказал он.
Извозчик, хоть и был молодой, но правил лошадью умело.
– Приехали, господин хороший, повернулся извозчик к Михаилу.
– Добро.
Жуков осмотрелся и хотел пройти в дом, построенный несколько лет назад академиком Генике, но потом передумал и пошел в ближайший околоток, в обязанности служащих которого входил надзор за заинтересовавшим его домом.
– Помощник начальника сыскной полиции Жуков, – отрекомендовался сидящему за столом грузному полицейскому с густыми усами на лице. Тот браво вскочил и представился по форме.
– Чем могу быть полезен?
– Меня интересуют проживающие в доме на углу Свечного и Ямской.
– Какой? Господ Туляковых или Овсовых?
– Овсовых.
– О это вполне добропорядочное заведение, в котором проживает вполне почтеннейшая публика. Так что, господин Жуков, давайте без секретов, скажите, кто Вас интересует в этом доме?
– Некто Петров Илья Петрович.
– Так, – околоточный нахмурил лоб, словно силился вспомнить важное о спрашиваемом. – Да, есть такой Илья Петрович Петров, мещанин, уроженец Шлиссельбургского уезда, с апреля месяца проживающий в вышеуказанном доме на втором этаже.
– Что Вы можете о нем поведать?
– Ничего плохого сказать не могу. Тихий, вином не балуется. Все, как мышка скользнет к себе и носа не кажет. Озорства по женской части не бывало, хозяин в этом вопросе строг и, если озорничает кто, так он от квартиры отказывает. Правда, несколько раз приходила высокая дама с вуалью на шляпке, но больше часа– двух в квартире не бывала.
