Григорий Хохлов - Доля казачья
А я останусь здесь с десятком молодых казаков, хотя они уже и не молодые сейчас, из моей бывшей сотни. У нас есть о чём с ними поговорить, да и обсудить кое-что надо. И ещё нам надо несколько человек наблюдателей, чтобы потом они всю правду народу донесли, мало ли что там у нас получится. Правда, и только правда должна быть известна народу! И в этом наше спасение.
Этим делом занялись старики, от них у нас тайн не было. Знали мы, что они ни за что никого не выдадут, хоть на дыбу их тащи. Хоть и в годах был тогда мой отец, но всё же решил последний раз тряхнуть стариной, а там пусть будет то, что на кону ему от роду написано, то пусть и случится с ним. Так он сам решил.
— Сейчас время сенокоса и трудно будет властям посчитать всех казаков, это только нам и надо. И если даже захочешь, то за всеми не усмотришь. Ещё нам надо, казаки, приготовить сменных лошадей, чтобы они сухими оставались, а которые в деле были, тех потом в лесу спрятать. От глаз людских, и особенно властей наших, подальше. Как прилетит наш связной голубь из Хабаровска, или парочка для большей гарантии, так и отбыл пароход в Благовещенск.
Работает ещё старая связь контрабандистов на казаков. Как и раньше, ещё при царе работала. Есть одно место на Амуре, где пароход идёт под самым нашим берегом, и никак не иначе. Там мы ему и встречу приготовим, по всем казачьим правилам. А остальное, казаки, что там и как получится, дело нашей удачи.
Ждали казаки в засаде пароход и конечно волновались. Были здесь: я со своим отцом, Василий Шохирев, Алексей Федоркин и ещё с пяток старых проверенных товарищей, бывших разведчиков.
Алексей Федоркин совсем недавно вернулся с фронта первой Мировой войны. Весь израненный и оттого озлобленный. Но жизнь дома помогла залечить его многочисленные раны, и прежняя его весёлость снова стала проявляться в его добром характере. Отчаянным пулемётчиком он был в эту войну. Кого он только не косил, со своего Максима, и немцев, и австрияков, и мадьяр.
И счёта не хватит всех тех перечислить, кто попадал под свинцовый огонь его пулемёта. И кто навсегда остался лежать в далёкой и холодной России. Даже сам батька Махно, к которому он попал, когда убегал из немецкого плена, не один раз ставил в пример своим хлопцам Алексея.
— Дюже гарный хлопец Амурский казак Алексей Федоркин, а пулемётчик ещё лучший. Режет из него врагов, по-чёрному, что тут ему всякий позавидует, «мастер своего дела».
Так на немецком паровозе с медными вензелями в одну строчку написал: «Батька Махно.», да ещё точку поставил. Всего в одну очередь пулемётную и уложился.
— Хотел я помыться после боя, а тут с водой проблема, так Алёшка мне и говорит: — Не горюй, батька, всё твоё дело легко поправимое.
Такому герою, как ты, грешно страдать, когда воды кругом хоть залейся. И на тачанку к своему пулемёту враз подался.
Сначала большой переполох начался среди наших казаков. А когда огляделись они, что к чему, то смех всех разобрал. И гордость обуяла их за такого пулемётчика. Правда, паровоз тот, теперь, что дуршлаг стал, весь в дырках. Хорошо только в режиме лейки работает, хоть душ с него принимай.
Не хотел батька Махно такого пулемётчика от себя отпускать, тот и Европу всю прошёл и наши все горячие места, везде повоевал.
— Я тебе, Лёшка, папаху со своей головы дарю. Умеешь ты с всякими людьми ладить. Ты у меня давно бы в полковниках ходил, или того выше, генералом стал! Но раз ты домой собрался, то держать тебя не смею. Герой ты настоящий, и ценю я тебя за это. Всему Амурскому казачеству от меня привет передай и низкий поклон казакам от меня. Геройских казаков ваша земля Дальневосточная плодит, не хуже наших запорожцев они, колыбели всего казачества русского.
Сотню бы мне казаков, таких как ты, Алексей. Так я бы с ними всю Европу под подошву своих сапог подмял. И плясать бы их заставил гопака нашего.
Потом Махно решительно тряхнул своей рукой с зажатым в ней революционным, именным маузером, от самого Троцкого у него подарок был, как отрезал:
— В зад бы они нас целовали с тобой, Алексей, да всех казаков наших. По гранате бы им в штанишки, распашонки да манишки, революционерами себя называют! Господа рогатые!
Наливай, Алексей, горилки, а то скучно мне стало, и хлопцы мои что-то приуныли.
Мы тебе проводины устроим, друг ты мой, по высшей категории, высокой чести тебя удостоим!
Не часто рассказывал Алексей про батьку Махно. И всё же, не понятно было окружающим, как же он так быстро подружился с атаманом, которого все боялись: и красные и белые, и зелёные, и русские, и нерусские вояки. Наверно горилка им помогла, карты, да ещё артистичная его стрельба из пулемёта. И, конечно, безудержная храбрость Амурского казака. Но когда выпивший был Алексей, всегда вспоминал своего друга Махно добрым словом. И привет от него передал казакам, с низким поклоном.
— Вам, Амурские казаки, от Батьки Махно привет. Вот где гуляет батька, так гуляет! Всех врагов революции рубит в капусту, особенно немчуру, латышей, да поляков. Извечных врагов Украины. Но подрежет ему крылья новая власть. Не любит она таких народных героев.
С его слов видел Алексей и Клару Цеткин, и Льва Троцкого, и Ленина, и кого он только не видел, за всю эту последнею военную кампанию.
И в это можно было поверить. Такой уж он был весёлый человек, уже весь поседевший, Алексей Федоркин, что для него не было ничего невозможного.
Прискакал на взмыленной лошади один из наблюдателей и сообщил, что пароход идёт по нужному маршруту и скоро будет под нашим берегом. От него ничего больше не требовалось, только наблюдать и не высовываться. Что и делали с успехом наблюдатели. У них и позиции свои имелись, но все они были созданы только для наблюдения и никак не для боя. Лежит за пулемётом Алексей и со своего Максима пыль сдувает да протирает его. Очень уж уважительно относится казак-фронтовик к этой изумительной по боевым качествам немецкой машинке. За всю войну она ни разу его не подводила, и жизни ей он был обязан не раз. Рядом с ним второй номер, тот уже самолично все ленты перебрал и к бою приготовил. Боится он ослушаться Алексея, в бою тот непредсказуем, сказывались его многочисленные ранения и контузия. Мог и в ухо двинуть напарнику за малейшее его промедление.
Тот только одного человека признаёт сейчас: Луку Васильевича, и ждёт его команды из другого окопчика.
— Я с другими казаками по разные стороны пулемёта и прикрываем его от обхода с тыла и разных там охватов.
Взял в руки самодельный рупор Лука Васильевич, лишь только стал пароход подходить к казачьей засаде.
— Всех лишних людей просим с палубы удалиться, так как предвидится пулемётная стрельба, во избежание ненужных жертв. Комиссара Попугаева просим дать команду капитану остановить пароход и бросить якорь. В противном случае ваша галоша будет потоплена из пулемётов и орудия.
Последнее предупреждение Бодров добавил для большей острастки, пусть Попугаев призадумается.
Заметались люди по палубе парохода «Амур», очень не хотелось им попасть под пулемётный огонь и ни за что погибнуть. Да ещё если дура-орудия жахнет по ним пару раз. Не хотел пароход останавливаться и шёл прежним курсом, только солдаты красноармейцы залегли вдоль его борта. Приготовились они к отражению атаки, которую никак не исключали.
— Нестор Иванович Махно, прошу вас дать предупредительную пулемётную очередь по металлическому баку, что чинно стоит на палубе. Пусть посмотрят товарищи-ослушники, как ты сможешь второй очередью сделать из них фарш для начинки пирожков.
— Огонь!
Заработал как часики пулемёт Максим, и от бака на палубе парохода полетела краска, вместе с ржавчиной. Она сыпалась ровненькой строчкой, и, похоже было, что что-то писали там пули, на возмущённом металле.
— Кто приказывает остановиться? — спрашивает с палубы напуганный и возмущённый комиссар. Не ожидал он такого варианта со стрельбой, и был не на шутку бледен.
— Прочитай на баке! Там всё написано, ясно и понятно, стрелять мы больше не будем.
Робко пошёл к баку Попугаев Аскольд Нидерландович, революционер, как он сам любил себя называть, в третьем поколении. И неожиданно замер там, и ещё долго не мог придти в себя от прочитанного текста.
— Там написано: Ленин! — послышалось его изумлённое восклицание.
По реке всё хорошо прослушивалось, так как было раннее утро. И даже было слышно, как чиркнула спичка в его дрожащей руке. Комиссар Попугаев усиленно думал и ронял на палубу сломанные спички, одна за другой. Он впервые не знал, что же ему делать в данной и очень сложной и такой нестандартной ситуации. Попал он, как говорится в народе, как кур в ощип!
— Останавливай машины и бросай якорь! Вот и всё, что пока от тебя требуется, герой. Документ тобой уже получен и прочитан — действуй комиссар!
Но тот не торопился действовать и пришлось уже Алексею продолжить свою политическую беседу с отупевшим оппонентом.
