Вячеслав Рыбаков - На мохнатой спине
Вечером Шуленбург зачитал Молотову послание Риббентропа, в котором предлагалось навсегда покончить с периодом вражды и как можно скорее урегулировать все спорные вопросы. Риббентроп заявлял о своей готовности «нанести краткий визит в Москву, чтобы от имени фюрера изложить его точку зрения господину Сталину». Молотов поинтересовался, была бы заинтересована Германия в заключении пакта о ненападении и видит ли она реальные возможности воздействовать на Японию с целью прекращения ею пограничной войны, а также заявил о желательности заключения экономического соглашения и совместного заявления о гарантиях нейтралитета прибалтийских государств. Согласно отчёту Шуленбурга, на этой встрече советское правительство, убедившись в том, что правительство Германии действительно готово поменять своё отношение к Советскому Союзу, «впервые высказало свои пожелания».
16-е.
Английское Министерство авиации неофициально уведомило Берлин, что возможно такое развитие событий, когда Англия объявит Германии войну, но если Германия разобьёт Польшу быстро, реально военные действия вестись не будут, причём английские ВВС не станут ни в коем случае подвергать бомбардировкам германские города.
17-е.
В 10 часов утра сотрудник германского посольства Хильгер позвонил Молотову и сказал, что хочет как можно скорее в дополнение ко вчерашнему посланию Риббентропа «сообщить только что полученную из Берлина инструкцию». В это время в наркомате как раз собирались на шестое заседание члены военных делегаций. Молотов успел доложить о разговоре с Хильгером Сталину. Тот приказал Молотову в конце дня вновь принять и выслушать немецкого посла, а Ворошилову – поставить дальнейшее ведение переговоров военных миссий в зависимость от получения ответа на вопрос о пропуске советских войск через территорию Польши. Переговоры были прерваны, и следующее заседание назначено на 21 августа. Предполагалось, что за это время будет получен ответ польской стороны. Кроме того, в ходе переговоров выяснилось, что у западных делегаций вообще нет подтверждённых полномочий на заключение военных соглашений. Договорились, что подтверждения должны поступить также к 21 августа.
Вечером Молотов в очередной раз принял Шуленбурга. В зачитанном им послании Риббентропа говорилось, что Германия готова пойти навстречу всем четырём высказанным пожеланиям СССР.
Британский посол в Польше Кеннан получил указание поддержать усилия французского посла Ноэля, направленные на то, чтобы убедить польское правительство разрешить Красной армии действовать против германской армии, если та вторгнется в Польшу, на польской территории.
19-е.
Шуленбург передал Молотову послание Риббентропа с черновым проектом пакта о ненападении. Риббентроп обещал «при устных переговорах уточнить детали» и «подписать специальный протокол» для «урегулирования сфер интересов в районе Балтийского моря». Так впервые в советско-германских переговорах был применён термин «сфера интересов», фигурировавший в недавних англогерманских переговорах Вильсона и Вольтата и перенесённый германской стороной на переговоры с Москвой. Молотов отказался дать согласие на немедленный приезд Риббентропа. Шуленбург тогда подчеркнул, что «Гитлер придаёт приезду громадное значение….Время не терпит».
Во второй половине дня Молотов передал Шуленбургу советский проект пакта.
Англо-французские представители тщетно пытались убедить начальника польского Генштаба в необходимости согласиться на принятие советской помощи.
Польский министр иностранных дел Бек отверг возможность появления советских войск на польской территории, пусть и для защиты Польши. Маршал Польши Рыдз-Смиглы сказал даже: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими – нашу душу».
20-е.
На Халхин-Голе началось массированное наступление советско-монгольских войск на японские позиции. Наступление оказалось для японцев неожиданностью и упредило их наступательные действия, планировавшиеся на 24 августа.
Гитлер направил Сталину личное послание, убеждая принять Риббентропа 22-го или 23 августа.
Французский посол Наджиар послал в Париж телеграмму с предупреждением: «Если французское правительство не считает возможным разговаривать в Варшаве как гарант с достаточной авторитетностью, чтобы заставить поляков изменить их позицию, то я не вижу другого выхода, кроме решения не принимать буквально возражений Бека, который, может быть, желает только одного – иметь возможность игнорировать всё это дело».
21-е.
Дракс, открывая очередное заседание военных миссий, заявил, что оно представляется ему преждевременным, поскольку на несколько дней опережает события. Так и не добившись ясности в вопросе пропуска советских войск, Ворошилов сделал письменное заявление о перерыве в переговорах. Был объявлен перерыв до 16 часов. Затем Сталин распорядился принять Шуленбурга в 15 часов.
Шуленбург передал Сталину личное послание Гитлера, где говорилось: «Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна нашим государствам». В послании сообщалось, что напряжение между Германией и Польшей «сделалось нестерпимым», и предлагалось принять Риббентропа «не позднее среды 23 августа»».
В 15.30 Шуленбург покинул наркомат, а в 16.00 началось последнее заседание военных миссий. В конце его Ворошилов выразил сомнение в серьёзности стремления Англии и Франции достичь эффективного соглашения, возложил на англо-французскую сторону ответственность за возникший тупик и объявил о полном приостановлении переговоров.
Сталин сформулировал ответ на послание Гитлера и распорядился вновь пригласить германского посла. Ответ был лаконичен. Сталин поблагодарил рейхсканцлера за письмо, констатировал, что «согласие германского правительства на заключение пакта создаёт базу для ликвидации политической напряжённости», и одобрил приезд Риббентропа 23 августа.
Германское правительство предложило Англии 23 августа принять рейхсмаршала Геринга для переговоров об урегулировании всех спорных вопросов по разделу сфер влияния в Европе. И СССР, и Англия, не подозревая о параллельности немецких предложений, ответили согласием почти одновременно.
22-е.
Получив согласие Сталина на приезд Риббентропа, Гитлер отменил визит Геринга в Лондон.
Ворошилов по просьбе Думенка встретился с ним, но даже теперь французский представитель не смог предъявить ни письменного подтверждения своих полномочий на заключение военного соглашения, ни согласия Польши на сотрудничество. Ворошилов сказал: «В прошлом году, когда Чехословакия гибла, мы ждали сигнала от Франции, наши войска были готовы, но так и не дождались… Если бы английская и французская миссии прибыли с конкретными и ясными предложениями, я убеждён, что за какие-нибудь пять-шесть дней можно было бы подписать военную конвенцию». Несколькими днями позже, провожая покидавших СССР членов военных миссий, он высказался ещё эмоциональнее: «Выходит, нам следовало бы завоевать Польшу, чтобы предложить ей нашу помощь, или на коленях попросить у поляков соизволения предложить им помощь? Наше положение было невыносимым».
23-е.
Для преодоления упорного сопротивления японцев советское командование ввело в бой последние резервы.
Польша под возросшим давлением держав уполномочила главу французской военной миссии в Москве сделать от её лица заявление. которое на самом деле мало что значило и ни к чему не обязывало: «Мы убедились, что в случае совместной акции против германской агрессии не исключено (или возможно) сотрудничество между Польшей и СССР на подлежащих более детальному определению условиях».
Англичане предложили Германии созвать «конференцию четырёх на высшем уровне», то есть в формате Мюнхена. На ней без СССР и даже без Польши предлагалось уладить все спорные вопросы. В личном послании Чемберлена говорилось, что в случае войны Англия поддержит Польшу, но что Англия готова к соглашению с Германией. Премьер просил фюрера «не совершать непоправимого». В Англии всё ещё ожидали Геринга.
В ночь с 23 на 24 августа в Москве был подписан пакт о ненападении между Германией и СССР, известный как «пакт Молотова – Риббентропа». На встрече с советским правительством Риббентроп даже за несколько дней до уже назначенного нападения на Польшу пытался дезинформировать собеседников: «Я сказал русским господам, что Германия сделает всё для того, чтобы мирным путём урегулировать ситуацию с Польшей».
24-е.
Текст польского заявления о гипотетической допустимости советской помощи, способы и размеры которой ещё только предстояло обсуждать, поступил во французское посольство в Москве.
