Лунный свет и дочь охотника за жемчугом - Поук Лиззи

Его улыбка полна оптимизма.

– Что ж, так же, как вас не устраивает роль жены, боюсь, что меня не удовлетворит жизнь на одном месте. Я по натуре бродяга, и скоро придёт мое время уезжать. Возможно, поеду посмотреть Новую Зеландию или найду подходящее для себя занятие в портах Востока. Может, даже доберусь однажды до Лондона.

– Обещайте, что вернётесь когда-нибудь, пусть даже просто погостить, – улыбается она.

– Обещаю, Элиза. С превеликим удовольствием. Ничто не может удержать меня вдали от Баннин-Бей.

Но она знает, что обещание своё он не выполнит.

Глава 43

Розеллы кружат над ней, превращаясь на фоне неба в розовые пятна. Благодаря прошедшим наконец дождям воздух над илистыми отмелями стал свежее. Вдалеке за ними море вдыхает и выдыхает, словно зверь.

Подойдя к дюне, она садится и погружает пальцы в песок. Внутри он прохладнее, чем на поверхности. Элиза вытягивает руки, позволяя песку стекать с ладоней. Она отчётливо помнит тот момент, много лет назад, когда рядом был Баларри. Как на горизонте сгущались тучи, а небо покрывалось пятнами, как синяками на ушибленной коже. Во рту появляется знакомая сухость. Сейчас она не уверена, что когда-нибудь сможет от неё избавиться. Но считает своим долгом дождаться друга, где бы он ни был. У нее по-прежнему нет никаких известий о том, увенчались ли успехом поиски Паркера. Она начала расспрашивать о родственниках Уинтерса, хотя пока не смогла найти ни одного человека. Это навсегда останется с ней – скорбь по мальчику, которого уговорили пожертвовать собой, и за эту жертву они тоже останутся в вечном долгу.

На обратном пути в город в небе начинает греметь гром. В отдалении на мангровых деревьях она видит браминских коршунов [50]; толстоголовок [51], извивающихся на земле в странном экстазе. Она наблюдает за яркими, как булавки, птицами с длинными острыми клювами, которые на мускулистых лапах бродят по равнинам в поисках червей, а мир в это время продолжает медленно вращаться.

На окраине города ее окружают запахи и звуки. Она глубоко вздыхает, воздевает лицо к небу и позволяет себе ещё один краткий миг спокойствия. Который прерывает чей-то свист.

– Брайтвелл! – Посреди дороги стоит Мин. Ее лицо светится от счастья. Она ставит на обочину ведра с водой и подходит к ней.

– Какого черта ты тут делаешь? Просто… слоняешься? – В ее тоне слышится легкая насмешка.

– Просто… отдаю дань кое-кому.

Мин приподнимает удивленно брови, но не настаивает. Они стоят так молча, глядя друг на друга некоторое время, но их натянутые улыбки свидетельствуют о смущении.

– Я хотела с тобой поговорить, – наконец подаёт голос Мин.

– Аксель уже рассказал мне, – поднимая ладонь, торопливо перебивает Элиза. – Это замечательная новость.

– Я чувствую, что должна объясниться.

– Уверяю тебя, в этом нет необходимости. Я очень рада за вас двоих.

Мин склоняет голову набок. Элиза видит искорку веселья в ее глазах.

– Послушай, – все же продолжает Мин, – я знаю, что сначала он не меня выбрал. – Элиза опять собирается поднять руку. – По правде говоря, и я его не выбирала. – Элиза закрывает глаза, и они вместе смеются. – Но он добрый, красивый и нежный и никогда женщину и пальцем не тронет.

– Никогда, – согласно кивает Элиза.

– Он может дать мне то, что я никогда не смогла бы получить. – Мин тянется к руке Элизы. – Я хочу уехать отсюда, посмотреть те части света, о которых могла только мечтать. Побывать во всех тех местах о которых мы говорили, ты помнишь, Элиза? Знаю, ты скажешь – «Для этого тебе не нужен мужчина». Но мне нужен мужчина, чтобы получить то, чего я всегда по-настоящему желала. Правда. Я хочу детей – ты знаешь, это единственное, чего я когда-либо хотела, к тому же этот мужчина, кажется, готов смотреть сквозь пальцы на то, чем мне приходилось тут заниматься, чтобы выжить. Как он любит нам об этом напоминать. – Они прыскают со смеху. – А деньги, которые я скопила, помогут нам обосноваться где-нибудь… в другом месте. В совершенно другом месте.

Элиза пытается не думать о том, что Мин с Акселем уедут. Возможно, она никогда их больше не увидит. Но ее друзья заслуживают счастья.

Она притягивает руку Мин к своей груди.

– Чище души и пожелать не…

На дороге раздается грохот колёс. Они отскакивают на обочину, и мимо проносится телега с огромным телом мертвого крокодила. Они хмурятся и не сговариваясь идут по дороге вслед за ней, проследив, как она сворачивает в переулок, где возницу уже поджидает группа мужчин. Среди нескольких солдат со Снайдер-Энфилдами [52] на бёдрах Элиза замечает доктора Блайта. Все они стоят возле китайской мясной лавки.

Элиза мельком переглядывается с Мин, когда появляется мясник в кожаном фартуке и в длинных, по локоть перчатках. Молча кивнув, он поднимает руку с тесаком.

Они изумленно наблюдают, как мужчины вытаскивают крокодила из телеги. Восемь человек поднимают его тело и подвешивают на крюк, торчащий из стены. Крокодил повисает на нем, неторопливо покачиваясь, словно маятник. Животное просто огромное, его тело изнутри раздуто и растянуто во все стороны. Элиза чувствует, как у неё учащается пульс. Мин прикрывает глаза пальцами, а потом приоткрывает маленькую щелочку.

– Давайте приступим, – слышат они голос доктора Блайта. – Ну же, поторопитесь, или сейчас набежит толпа зевак.

Она уже видит, что любопытные лавочники высунулись из дверей. Мясник скрывается в лавке и возвращается со скамейкой для ног, которую ставит подле крокодила. Поднявшись на неё, одним плавным движением, словно очищает фрукт, вспарывает животному брюхо, и оттуда вываливается тело.

Ну, по меньшей мере, какая-то часть тела: верхняя его половина, насколько Элиза может судить, все ещё одетая в синий камзол.

Мужчины закрывают носы локтями и смотрят вниз на труп. Это мужчина, так, по крайней мере с такого расстояния кажется Элизе. Один из солдат толкает его ногой в сапоге и медленно переворачивает. Глаза у трупа открыты, и когда голова откидывается назад, они смотрят на Элизу с леденящей душу неотвратимостью. У неё перехватывает горло. Она почти ждёт, что глаза моргнут. Теперь она видит и остальное: тяжелые брови, загрубевшую, как сапог, кожу. Паркер.

– Вот и всё, – заявляет Блайт, уткнувшись в свой локоть. – Полагаю, теперь я могу смело объявить его умершим, не так ли, ребятки?

– Несчастная душа, – бормочет кто-то из солдат, но остальные уже расходятся. Лавочники возвращаются к своим делам.

– Погодите-ка, – говорит один из мужчин. – Что это торчит у него из груди?

Он наклоняется к телу, прикрывая нос рукавом. Другой рукой тянется к камзолу Паркера, чуть выше сердца. Что-то нащупав, пальцами достает небольшой твёрдый предмет. Подносит к лицу, а потом, прищелкнув языком, отбрасывает его в сторону. Тот приземляется на обочину рядом с Элизой и Мин. Элиза опускает взгляд вниз и тычет предмет носком ботинка. Его форма безошибочно узнаваема: острый наконечник копья, окровавленный.

Бортовой журнал натуралиста – Элизы М. Брайтвелл

Волны сегодня были небольшими, ветер дул попутный, так что мы проложили курс и отправились на восток, к рифам вокруг Какаду. Квилл отвечал за разведку, и пока я поднимала паруса, определился с несколькими местами, где мы могли бы попытать счастья в поисках образцов.

Сверху эти рифы выглядят не более чем размытым пятном серовато-коричневого цвета. Но как любит говорить мне Квилл, спуститесь вниз и вы обнаружите, что они кишат живностью. Иногда мне преподносят целую пригоршню тварей – свернувшихся, извивающихся, трепыхающихся на ладони. Того, кто брезглив, это заставит передернуться, но нас завораживает то, что можно найти в этих водах. Иногда попадаются такие странные экземпляры – совершенно прозрачный червь или морщинистое чудище, наполовину растение, наполовину животное – тогда я складываю их в ведро, чтобы взять домой и рассмотреть под микроскопом. Наши записи в дневниках теперь становятся очень подробными, и отец сказал, что в Лондоне есть издатель, который проявил интерес к изданию небольшого тиража.