Сергей Сиротинский - Путь Арсения
Несмотря на то, что этого удара я ожидал и для отпора были стянуты превосходные силы, все-таки первоначально мы потерпели ряд крупных неудач. Для нас должно было быть ясно, что сторона, держащая инициативу, сторона, имеющая в своем распоряжении момент внезапности, часто срывает волю противника и этим самым создает более благоприятные для себя условия. Военный критик говорит: «В конце концов побеждает тот, кто оказывается более сильным в момент борьбы». Это совершенно верно, но дело в том, что момент атаки и наступления сам является составной частью этой силы. Самая атака, самое нападение усиливают атакующую сторону и дают ей больше шансов на успех. Я утверждаю, что атака и наступление при прочих равных условиях всегда выгоднее обороны. Наше мнение и наши взгляды должны быть в этом отношении определенными и решительными.
И в годы гражданской войны, в руководстве армиями и фронтами, и в своих военно-теоретических работах Михаил Васильевич показывает себя ярким сторонником стратегии наступления. В «Единой военной доктрине» он четко разрабатывает и обосновывает свои взгляды.
В научных трудах Михаила Васильевича наибольший интерес представляют те его взгляды и высказывания, которые подтверждаются конкретными боевыми действиями. Если собрать воедино все эти мысли, разбросанные в докладах, статьях, научных работах, то получится система четких и строгих задач, стоящих перед бойцами и командирами Красной Армии.
Михаил Васильевич—поклонник суворовского военного гения. Он перенимал все то лучшее у Суворова, что считал способным принести конкретную пользу Красной Армии. Но, почитая суворовские традиции боевой подготовки войск и вождения армии, М. В. Фрунзе исправляет и обновляет коренным образом все то, что было применимо лишь в эпоху Суворова. Человек большой культуры, талантливый полководец, М. В. Фрунзе вырабатывал свои военные взгляды, используя для этого не только прошлый, но и современный ему военный опыт. Он смотрел далеко вперед. Его замечания о характере будущей войны, высказанные 20 лет тому назад, во многом получили свое полное подтверждение на полях сражений в годы Великой Отечественной войны.
Михаил Васильевич любил повторять знаменитые суворовские слова: «Сначала ознакомься, изучи, а потом действуй». Как правило, это требование всегда сопутствовало его делам.
10. БЕССТРАШНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР
— Настроение преотличное, здоровье превосходное,— неизменно отвечал Михаил Васильевич всем, кто спрашивал его о здоровье. Отвечал шутливо, с улыбкой. Он п сам был глубоко убежден, что обладает завидным здоровьем. — Помилуйте, — смеялся он. — В моих жилах течет кровь охотника. Это такая закваска — на сто лет хватит!
Даже в самые тяжелые приступы болезни он не утрачивал бодрости, веселого расположения духа. Как обычно, попивал соду и, показывая на нее, приговаривал:
— Элексир. Рекомендую испробовать!
Михаил Васильевич словно и не подозревал, что опасно болен. Его силы слабели, но он считал все это временным явлением: пройдет, мол, приступ, и силы вернутся.
— Главное не унывать, не хандрить, не помогать болезни, — говорил он.
Между тем болезнь прогрессировала.
Михаил Васильевич вспоминал лето 1922 года.
Друзья и врачи были тогда обеспокоены состоянием его здоровья, настаивали на поездке за границу, в Карлсбад *. Уже были приготовлены паспорта, визы, но Михаил Васильевич отказался ехать. После настойчивых уговоров он отправился в Грузию, в Боржоми. Втайне от него правительству Грузии была отправлена телеграмма: «...Вчера, уже после получения всех документов, совершенно отказался от заграничной поездки и 29-го (июня 1922 года — С. С.) выезжает в Боржом. Положение здоровья серьезнее, чем он, видимо, думает. Если курс лечения в Боржоме будет неудачен, придется прибегнуть к 17 хирургии... Крайне необходимо создать в Боржоме условия, сколько-нибудь заменяющие Карлсбад».
Лечение, отдых, а главное, как уверял сам Михаил Васильевич, охотничьи прогулки сделали свое дело. Фрунзе вернулся заметно поздоровевшим, полным сил, энергии. Эта зарядка укрепила его организм.
Весь 1923 год и половину 1924 года Михаил Васильевич чувствовал себя довольно сносно. Приступы болезни были редкими и непродолжительными. Только в начале осени 1924 года опять началось недомогание. Лечиться Михаил Васильевич не захотел. Взяв отпуск, в октябре он уехал в Азербайджан вместе с К- Е. Ворошиловым. Здесь друзья провели целый месяц на охоте в горах.
«Горы, овраги, — вспоминает об этих днях К. Е. Ворошилов, — и вообще своеобразная, труднопроходимая местность, где мы охотились, заставляли нас каждую минуту брать «препятствия», и Михаил Васильевич, страстный и хороший охотник, был неутомим. Вставая с рассветом, мы часто лишь с наступлением сумерок возвращались в аул, чтобы на рассвете опять двинуться на новые места—такие же скалистые и овражные. Думать о диэте или о сколько-нибудь регулярном питании было совершенно невозможно. Питались «подножным кормом» — пищей местного крестьянства, но, невзирая на такой образ жизни, Михаил Васильевич все же поправился, окреп и чувствовал себя превосходно».
Охота, здоровый горный или лесной воздух, длительные прогулки пешком действительно оказали на М. В. Фрунзе благотворное влияние. Боли в желудке исчезли, никаких приступов не было. Но вот в июле 1925 года автомобиль, в котором находился Михаил Васильевич, дважды подряд потерпел аварию. Михаил Васильевич получил серьезные ушибы. И сейчас же, точно болезнь ждала этого случая, начались тяжелые приступы.
Михаил Васильевич не сдавался. Работал много, подбадривал своих сотрудников, шутил. Ночью, оставаясь один, он подбирал материалы к книге о разгроме Врангеля. Ему очень хотелось написать большую книгу о «Врангелиаде», как называл он эпопею борьбы с Врангелем. В августе, несмотря на недомогание, он уговорил К. Е. Ворошилова поехать на охоту. Сутки провели они, охотясь на подмосковных болотах. Но на этот раз охота не пополнила его силы, как бывало раньше. В конце августа начались воспалительные процессы на руке и ноге — результат ушибов во время автомобильной аварии.
Почувствовав некоторое облегчение, Михаил Васильевич собрался в поездку по Украине, чтобы лично проверить боевую подготовку частей Красной Армии. В день отъезда, когда были закончены все сборы, близкие Михаила Васильевича и сотрудники заметили, что он нездоров. Но отложить поездку и уговорить его лечь в постель никому не удалось.
— Отдохну в дороге, — сказал он. — Через день все пройдет.
Потребовалось вмешательство Вячеслава Михайловича Молотова. Фрунзе уложили в постель. Вскоре наступило облегчение. Михаил Васильевич собрался поехать в Крым, в Мухалатку, где в это время отдыхал товарищ Ворошилов.
На этот раз Михаил Васильевич решил захватить с собой, кроме охотничьего ружья, все материалы к «Вран-гелиаде». Он попросил подобрать ему также годовые комплекты английских и французских военных обзоров и собрание сочинений А. П. Чехова, читать которого очень любил.
В поездке Михаила Васильевича сопровождал специальный врач, который лечил его и раньше. Начавшиеся еще в Москве кровоизлияния в желудочно-кишечном тракте продолжались и в пути. Все же, как только приехали в Мухалатку, Михаил Васильевич оживился, начал строить планы предстоящей охоты. Уверял всех, что болезнь у него не серьезная, что скоро все пройдет. Вскоре он и в самом деле собрался на охоту.
«Мы его отговаривали, — рассказывает К. Е. Ворошилов, — так как вид у него был не совсем здоровый, предлагали ему сначала окрепнуть, а затем уже охотиться. Но уговоры не помогли...»
Охота была неудачной. Но, несмотря на это, Михаил Васильевич словно переродился, стал жизнерадостным, веселым, как прежде.
Однако продолжалось это недолго. Вновь начались кровоизлияния в области желудка. Фрунзе слег. Немедленно из Москвы в Крым были вызваны лучшие врачи. После осмотра они заявили, что необходима операция. 29 сентября М. В. Фрунзе прибыл в Москву и лег в Кремлевскую больницу. Деятельная, кипучая натура Михаила
Васильевича не могла примириться с больничной тишиной, покоем. Палата № 19, где лежал он, скоро превратилась в политический клуб. Сюда приезжали его друзья, сотрудники. Шумно беседовали, смеялись, спорили. В неприемные часы Михаил Васильевич читал и делал записи «для памяти».
Во второй половине октября консилиум из 17 врачей и профессоров пришел к окончательному выводу — делать операцию желудка. Михаила Васильевича перевезли в Салдатенковскую больницу. Он был доволен, что после операции будут, наконец, устранены все помехи, мешающие ему работать. Жене своей, Софье Алексеевне, он написал бодрое, успокоительное письмо:
