Ефим Курганов - Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта
И Ольга сия сошлась с сестриным мужем Павлом Киселёвым, и это была не просто интрижка: он даже без памяти влюбился в неё.
Потом на Ольге Потоцкой женился киселёвский приятель Лев Нарышкин, и увёз её в Одессу, где Ольга имела бурный роман с новороссийским губернатором Михаилом Воронцовым, кстати, кузеном сего Нарышкина.
Однако Ольга навсегда сохранила страстные отношения с генералом (впоследствии графом, министром и посланником) Павлом Киселёвым – их связь продолжалась до её кончины в 1861 году, то бишь более сорока лет. Вместе с тем она неизменно продолжала дружить с сестрой своей Софией.
Впоследствии, а именно в 1829 году, София Киселёва рассталась с мужем своим и укатила в Париж (в Париже умерла и сестра её Ольга, куда она приехала для встречи с Павлом Киселёвым, и виделись они каждый день), откуда уже в Россию никогда не вернулась.
Она всё более становилась польской патриоткой и всё более осуждала Павла Киселёва за то, что он не только исполнитель повелений российского императора Николая Павловича, но и раб его.
Между прочим, София Станиславовна открыто сочувствовала польскому восстанию 1863 года и даже собиралась в Краков, на помощь повстанцам.
Насколько её мать всегда была верна российской короне, настолько же София Киселёва стала неверна ей, как родитель её оказался неверен своей Польше.
В Россию она, как уже было сказано, не вернулась, но иногда наезжала в Крым, в свою Массандру, доставшуюся ей от Софии Потоцкой-Витт (Ольге Нарышкина от матери получила Мисхор, а Иван (Ян) Витт – Верхнюю Ореанду).
А в 1860 году, когда брат её Мечислав был посажен в Петропавловскую крепость, София написала гневный антицарский, антиромановский памфлет, и собиралась даже его печатать. И ежели бы в это дело не вмешался бывший её муж (официально они не разведены), так и выпустила бы своё творение, полное праведного гнева.
Стоит упоминания и то, что Павел Киселёв, когда был назначен российским посланником во Франции, страшно боялся встретиться с бывшею своею супругою, боялся какой-либо выходки с её стороны – всё-таки дочь знаменитой Софии Витт.
Было известно, что София стала собирать у себя польскую эмиграцию, настроенную, ясное дело, антицарски. Павел Киселёв стал для своей бывшей жены несомненным политическим врагом.
Как-то Павел Киселёв прямо заявил брату своему Николаю (это происходило на одном дипломатическом приёме, и разговор был подслушан): «Одно из самых щекотливых затруднений для меня – это пребывание в Париже Софии с её надменным и иногда отважным характером. Я опасаюсь столкновений, которые при моём официальном положении могут быть более, чем неприятны».
Один из дипломатов как-то сказал о Софии Киселёвой и Ольге Нарышкиной: «София вся начистоту, а Ольга поднесёт вам яду и сама же будет бегать за противоядием».
Между тем София Станиславовна, при том что часто проявляла свою натуру довольно-таки резко, на самом деле была не так уж проста и не так уж чиста, будучи всё-таки дочерью своей матери.
Она уже с самых молодых лет стала возлюбленною петербургского военного губернатора графа Милорадовича, бывшего тогда уже довольно пожилым человеком. И она не раз совершенно садистски заставляла его делать много смешного для его лет и положения.
Однажды генерал Павел Киселёв зашёл в свою гостиную и увидел супругу свою, играющую на фортепианах, и Милорадовича при полном мундире и звёздах, танцующего пред нею мазурку. Киселёва при этом буквально помирала со смеху. Супруг её был в ужасе и хотел прекратить сию безобразную сцену, но София Станиславовна настоятельно требовала продолжения.
В общем, дама умная, своенравная, с характером, обольстительная и переменчивая, даже непредсказуемая, целым рядом чёрточек напоминающая великую свою матушку, хотя, может и меньше, чем сестра её Ольга.
Параграф третий: Иван Витт – сын Софии Потоцкой
Однако, по общему мнению, более всего из всех детей Софии Витт походит на неё первенец её – граф Иван Осипович Витт: личность подлинно демоническая, даже страшная, и требующая ещё особого своего раскрытия.
Чего стоит одна только потрясающая история, как он из окружения российского императора Александра Первого вдруг попал в окружение французского императора Наполеона Бонапарта и даже стал для него своим человеком, и более того – личным агентом!
Это роскошный, изумительный интриган – великолепный образчик сего типа людей —, только интригами и живший, быстрый, как скачущая ртуть, человек в высшей степени затейливого ума и гений сыска, истинный продолжатель знаменитых шпионских вояжей своей знаменитой матери.
И София его обожала и отличала изо всех своих детей, хотя виделись они не так уж и часто. А общий облик графа Ивана (Яна) Витта, кстати, был очень даже греческий: маленький, смуглый, вертлявый и чрезвычайно хитроумный.
Лишь один из детей великой соблазнительницы, кажется, не получил змеиной её закваски. Разумею графа Александра Потоцкого.
Он сумел устоять пред развратною осведомительницею русских Каролиной Собаньской, изменившей своему народу, и всегда стоял за Польшу – может, в отместку своему родителю, графу Станиславу-Феликсу, ради женщины предавшему родину? Тем не менее мать свою Александр Потоцкий обожал.
После же подавления польского восстания 1831, он и вовсе бежал из пределов российской империи, потеряв свои громадные владения и дворцы. Но потом Александр Потоцкий всё-таки вернулся на императорскую службу, хотя для поляка быть российским сенатором не почётно, а позорно.
Значит, и у него была какая-то червоточинка?! А так хочется верить, что хоть кто-то из детей Софии Потоцкой-Витт был чист душой, телом и помыслами…
Впрочем, был совершенно нормальным из её детей Болеслав Потоцкий, юридически сын графа Станислава Феликса, а в действительности, как все уверены, его внук, ибо был зачат Софией от Юрия Потоцкого.
Сей Болеслав известен как меценат и покровитель искусств, и за ним не числится никакого удивляющего весь свет сраму, разврату и тому подобного.
Болеслав владеет Немировым, в котором его папенька (то бишь дед) выстроил роскошный дворец. После смерти графа Станислава-Феликса Немиров перешёл к старшему брату Болеслава (а точнее к его дяде) – Юрию Потоцкому. Но София откупила Немиров у Юрия (ещё до того, как она выгнала его из Тульчина) и передала Болеславу, самому обычному человеку из её детей, едва ли не начисто лишённому дара великого интриганства, который был столь присущ великой соблазнительнице Софии Потоцкой-Витт.
Изо всех шестерых детей её самым прорусски настроенным оказался, кажется, один лишь Иван Витт. Он был совершенно исключительно предан Александру и Николаю Павловичам Романовым.
А вот третий брат, великий князь Константин Павлович, преданность Витта считал всего лишь ловкой и бесстыдной игрой.
Причём великий князь говорил о Витте с презрением, но одновременно, кажется, и со страхом, с опаской, во всяком случае:
«un menteur et mauvais sujet dans la force du terme… une canaille dont le mondeci ne produit peut-étre pas un autre, sans foi, ni loi, ni probité et ce que l'on appelle en français un gibier de potence» (…лгун, подлый тип, каналья в самом сильном значении этого слова, человек, для которого нет ни веры, ни закона, ни чести, тот, о ком по-французски говорят, что «виселица по нему плачет»).
Кроме того, Константин Павлович высказывал мнение, что самый заговор 14 декабря Витт раскрыл только из желания подслужиться и чтобы самому не попасть за решётку, ибо боялся наказания за растрату нескольких миллионов казённых рублей.
Интересно при этом ещё и то, что великий князь был неоспоримо убеждён: надобно следить за самим Виттом. Вот доподлинные слова его высочества: «граф Витт есть такого рода человек, который не только чего другого, но недостоин даже, чтобы быть терпиму в службе, и моё мнение есть, что за ним надобно иметь весьма большое и крепкое наблюдение».
Кто же прав из трёх братьев Романовых? Вполне может быть, что и Константин Павлович. Но только нужно при этом иметь непременно в виду следующее.
Витт ухаживал (и говорили, что не без успеха) за княгинею Лович, супругою Константина Павловича, и великий князь по этой причине был страшно зол на Витта, что не могло не повлиять на резкость его высказываний о графе.
Ещё бы! Это ведь из-за княгини Лович, не желая расставаться с ней, Константин Павлович отказался от императорской короны. А тут Витт со своими ухаживаниями, и их не отвергают совсем. Да, тут было отчего взорваться, и великий князь таки взорвался!
А вот оценка, которую дал Витту начальник Генерального штаба генерал-адъютант И. Дибич (к ней явно стоит прислушаться): «Его всегда деятельная голова старается вникать беспрестанно в политику европейских держав, в управление государств и в причины волнения народов. Суждения его по этим предметам иногда весьма многосложны и отвлечённы, но весьма предусмотрительны и справедливы; хорошая память служит ему средством узнавать семейные обстоятельства, связи и разрывы первейших русских фамилий и государственных особ…»
