Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век
— Так что ты на это скажешь, князь Роман?
— Зора — самая красивая девушка из тех, кого я видел за свою жизнь, и счастлив будет тот, кому она станет женой. Но у князя Юрия три сына, и они еще не вышли из отрочества. Старшему — Всеволоду — всего восемь лет.
— Но у царя Юрия есть братья.
— Да, государь, пятеро.
— И я слышал, что тот из них, кто ходил походом на Ошел, не имеет жены. Так ли это?
— Да, государь, — склонил голову Роман.
— Вот и хорошо, — повеселел Чельбир. — Когда ты возвращаешься на Русь?
— Великий князь володимирский повелел мне остаться в Булгарии, чтобы ты, государь, всегда мог обратиться к нему.
— Твой царь мудр и прозорлив, — понимающе улыбнулся Чельбир. — Так когда ты возвращаешься на Русь? — повторил он свой вопрос.
Роман встал с ложа и, склонив голову, твердо произнес:
— Когда пожелаешь, государь.
— Тогда поутру. Мои воины проводят корабли до Ошела, чтобы у визиря не возникло желания прервать твой путь на Русь. Прощай, князь Роман. Я буду ждать твоего возвращения с хорошими вестями. Не скрою, для меня этот союз очень важен.
Сборы походили скорее на бегство. Бояре недовольно сопели, ничего не понимая, ведь царь Булгарии был так благодушен и щедр с посольством. И вдруг срочный отъезд, на площади перед дворцом сотня нукеров, а толмач довел, что лодии загружены съестными припасами и готовы к отплытию. «Видно, опять Роман чего-нибудь напортил», — предполагали бояре, недобро поглядывая на главу посольства.
— Поторапливайтесь! — покрикивал Роман, строго наблюдая за приготовлениями. — Ночи в июле коротки, а с рассветом мы должны покинуть Биляр!
— Да что стряслось, Роман Федорович? — в который раз вопросом остановил главу посольства один из гридей. — Что за спешка?
— Царь Булгарии повелел с восходом солнца отплыть из стольного града.
— Что за напасть?
— Такова царская воля, — развел руками Роман.
Гриди дружно вязали узлы, приторачивали их к седлам приведенных слугами лошадей, с опаской поглядывая на булгарских воинов, гарцующих в свете факелов на дворцовой площади.
— А этим чего не спится? — кивнув в сторону царских нукеров, спросил боярин Романа.
— Царь прислал охрану до Ошела, чтобы мы не заблудились ненароком.
К Роману торопливо подошел Мироша.
— Тебя хочет видеть булгарка, — тихо проговорил он.
— Кто такая?
— Не сказалась.
— Приведи.
Вскоре Мирон вернулся с девушкой, закутанной в черное, лишь глаза поблескивали в свете факелов.
— Госпожа прислала сказать, что ждет тебя.
Догадавшись, кто прислал служанку, Роман тихо спросил:
— Где она?
— Здесь, — кивнула девушка на дворец Надира.
— Как здесь? Когда же она пришла? Почему я не видел? — изумленно воскликнул Роман.
— Путей во дворец много, — загадочно проговорила служанка.
— Веди.
Шли длинными темными коридорами, опускались и поднимались по лестницам.
«Уж не ловушка ли?» — невольно закралось сомнение.
Но вот идущая впереди девушка остановилась.
— Здесь, — показала она на дверь, поклонилась и исчезла в темном коридоре.
Роман, вытащив из-за сапога нож, с которым никогда не расставался, толкнул дверь и вошел.
Зора стояла посреди комнаты, освещенная мягким светом лампионов. Увидев Романа, она протянула к нему руки.
— Иди же ко мне. Я истомилась ожиданием, — прошептала девушка.
«Как же она хороша! Как желанна! Как близка и в то же время недосягаема! За что, Боже, ты посылаешь мне это испытание? За что мне такая мука?!»
Роман приблизился, обнял трепещущую девушку.
— Я пришел проститься, — как можно мягче проронил он.
— Как? Ты покидаешь меня? — встревожилась Зора.
— Царь… Он хочет, чтобы я вернулся в отчину. — И уже совсем тихо добавил: — Царь Чельбир желает породниться с великим князем володимирским, выдать тебя замуж за брата Юрия Всеволодовича — князя Святослава.
— И ты поэтому возвращаешься? — уронила руки вдоль тела девушка.
— Я посол и не могу отказаться, — горестно произнес Роман.
— А я могу! Я не выйду замуж за Святослава! Лучше умру! — решительно произнесла Зора и, устремив свои лучистые глаза в глаза Роману, попросила: — Возьми меня с собой на Русь. Я буду хорошей женой тебе, познаю твой язык, приму веру… Не хочешь женой, возьми наложницей.
Роман ничего не сказал и лишь отвел взгляд.
Зора отшатнулась, словно ее ударили, и, гордо вскинув голову, негодуя, воскликнула:
— Я, царской крови, унизилась, предложив себя в жены, а ты не захотел меня даже взять наложницей! Уходи! Уходи и не возвращайся! Я не хочу тебя видеть!
Роман хотел было оправдаться, пояснить, но, видя перед собой разгневанную, непреклонную девушку, лишь обреченно махнул рукой и вышел из комнаты. А Зора упала на приготовленное для любви ложе и безутешно залилась слезами.
Как зыбко, как мимолетно счастье!..
С рассветом от пристани Биляра отошел караван судов. На корме одного из них стоял Роман и смотрел на убегающий берег. Неимоверная тоска стиснула сердце: «Как зыбко, как мимолетно счастье!..»
Новгород Земли Низовой
1
Юрий Всеволодович не ждал столь скорого возвращения посольства из Булгарии и, когда ему доложили, что Роман Федорович дожидается его в харатейной, не на шутку встревожился.
Роман, увидев входившего князя, поспешно встал.
— Ну, — строго сдвинул брови Юрий Всеволодович, — почто возвернулся? Никак загубил посольство?
— Нет, государь. Ответные грамоты привез, и волю твою царь Булгарии принял.
— Чего же тогда не остался в стольном граде? Ты же так туда рвался? — уже мягче спросил великий князь своего посла.
Роман, не поднимая глаз, ответил:
— На беду вернулся я в Булгар. Царь Чельбир хочет породниться с тобой, великий князь. В тайном разговоре со мной просил передать, что готов отдать свою племянницу Зору за князя Святослава.
— Чего, чего? Князя Святослава? Племянницу? Уж не ту ли, что тебе люба?
— Ее, государь, — тряхнул кудрявой головой Роман.
Видя убитого горем молодца, Юрий Всеволодович невольно расхохотался. Утирая выступившие от смеха слезы, великий князь произнес:
— Насмешил ты меня, Роман. Пошел за счастьем, а вернулся с горем. А она-то что, лада твоя, покорна отцовской воле?
— Нет, государь, сказала, что лучше в Волгу головой с обрыва, чем за нелюбого замуж идти.
— Вона как! Да ты не кручинься. Святославу мы невесту уже сосватали, а что до племянницы царя Булгарии, то что-нибудь придумаем. Ты садись и расскажи ладком про дела посольские, — усаживая Романа напротив себя, уже серьезно проговорил Юрий Всеволодович. — Задумал я по весне город ставить в устье Оки на Дятловых горах. Места, ты сам видел, дикие, нехоженые. В лесах — мордва, черемисы, на Волге — булгары, а город ставить надо. Пора Володимиру Волгой владеть. Но об этом после, — остановил себя князь. — Рассказывай поначалу ты.
За те несколько дней, проведенных в Булгарии, Роман увидел многое. Юрий Всеволодович подивился цепкости взгляда своего посла и его умению размышлять над увиденным, сравнивать, доходить до сути. Рассказал Роман и про рыцарский турнир.
— Так, говоришь, отомстил врагу своему?
— Отомстил, государь.
— А что визирь? Царь Ошела брат ему?
— Думаю, затаится. Козни будет строить супротив меня, да мне не впервой. Главное, что царь благоволит мне.
— А племянницу свою отдаст за тебя? — улыбаясь, спросил князь.
— Нет, государь. Ему нужен зять, чтобы рода знатного и чтобы за ним сила воинская стояла.
— Так за тобой вся Русь стоит. А что род твой не княжеский — не беда. Коли сам я за сватовство возьмусь, неужто царь Булгарии воспротивится? — улыбнулся возникшей мысли Юрий. — Ты вот что, Роман Федорович, поезжай к отцу. Он тут, недалече. В Лютино, что под Суздалью. Перезимуешь, а по весне пойдем к Дятловым горам город ставить. Ты же повезешь в Булгарию грамоты от меня. На том и порешим.
Деревенька Лютино — три десятка дворов — жила трудами, тихо, сытно, размеренно и неторопливо. Новых хозяев в лице Дубравы и Федора Афанасьевича поначалу приняли как должное, а вскоре и полюбили.
Романа не ждали, и потому радости было сверх всякой меры. Андрейка за лето подрос, вытянулся, Федор Афанасьевич от болезни оправился, потихоньку ходил, приглядывал за хозяйством, помогал в меру сил Дубраве.
В деревенские дела Роман не вникал, а все свое время отдал Андрейке. Пока не лег снег, ходили вдвоем на охоту, ловили рыбу. Роман учил мальчишку владеть мечом, пока деревянным, метать стрелы в цель, скакать на лошади, не боясь ни оврагов, ни поваленных деревьев, ни изгородей.
