Арчибальд Кронин - Звезды смотрят вниз
— Мистер Баррас, в обеих главных шахтах вода залила все этажи. Клеть нельзя спустить ниже пласта «Файв-Квотерс».
Жуткая пауза.
— Так. — Это было сказано машинально, с спокойствием автомата.
— Вся первая смена находится в «Глобе» и «Парадизе». — Обычно спокойный голос Гудспета теперь дрожал. — Мы не можем до них добраться. Ни один не поднялся наверх.
Баррас внимательно наблюдал Гудспета:
— Сколько человек в смене? — спросил он все с той же механической чёткостью.
— Человек сто взрослых и мальчиков, точно не знаю, но около того. Меня только пять минут тому назад подняли с постели, за мной прибежал один из ламповщиков, я его послал к мистеру Армстронгу, а сам, как можно скорее, помчался сюда.
Ричард не медлил дольше. Шесть минут спустя они были уже во дворе конторы. Ламповщик Джимми, старший рабочий-рукоятчик, его помощники, табельщик Козенс стояли кружком, молчаливые, испуганные.
Когда подъехал Баррас, старший рабочий сказал:
— Мистер Армстронг только что пришёл, сэр. Он наверху, у подъёмника.
Баррас сказал Гудспету:
— Сходи за ним.
Гудспет побежал по лестнице наверх, в помещение подъёмника. А Баррас тем временем вошёл в контору, где круглые часы на стене над камином показывали четверть седьмого. В ту минуту, когда он вошёл в пустую контору, зазвонил телефон из шахты. Он тотчас схватил трубку и сказал своим обычным, сухим и невыразительным голосом:
— Алло, алло.
Ему ответил голос Роберта Фенвнка из Скаппер-Флетс. То был зов людей, погребённых под землёй, и когда разговор прервался, Баррас ощупью, как слепой, повесил трубку на место. Но затем овладел собой, снова выпятил грудь. Через минуту вошли Армстронг и Гудспет.
— Ну, мистер Армстронг, — начал сразу Баррас властным тоном, — расскажите всё, что знаете.
Армстронг заговорил как-то принуждённо. Он говорил минуты две, и всё это время его не покидала мысль: «если плохо кончится, то и службе моей конец». Щека под одним глазом у него задёргалась, и, чтобы скрыть это, он заслонил рукой лицо.
— Так, — сказал Баррас. И потом отрывисто: — Позвоните мистеру Дженнингсу.
— Я послал за ним Сола Пикингса, мистер Баррас, — поторопился ответить Армстронг. — Это было первое, что я сделал. Ждём его с минуты на минуту.
— Вот это вы хорошо сделали, — сказал Баррас с довольным выражением. Он в совершенстве владел собой, и под влиянием его спокойно-авторитетного тона Армстронг и Гудспет приободрились. В особенности первый.
Баррас продолжал:
— Пойдите к телефону, мистер Армстронг. Сейчас же. Позвоните Риггеру и Хедстоку в Тайнкасл, братьям Гендерсон в Ситон, позвоните в Объединённую Компанию угольных копей и фирме Хортон, а главное — мистеру Проберту, и от моего имени сообщите им о положении на нашем руднике. Просите помощи. Скажите, что нам нужны все виды помощи. Нам понадобятся копры, насосы все электрическое оборудование, какое они могут нам дать. Просите в Тайнкасле главным образом паровые лебёдки. Пусть Объединённая Компания пошлёт нам спасательный отряд — всех свободных людей, какие у неё имеются. Скорее, пожалуйста, мистер Армстронг.
Армстронг побежал телефонировать из своей конторы. Баррас обратился к Гудспету:
— Возьмите десять человек и идите в старую шахту Скаппера. Осмотрите все. Как можно скорее и тщательнее. Выясните, насколько возможно, состояние этой шахты. Потом бегите обратно сюда.
Когда Гудспет вышел, появился мистер Дженнингс. Инспектор копей был топорный, плотный, краснолицый мужчина с весёлыми и энергичными манерами. Все знали, что «Дженнингс не потерпит никаких глупостей»; в нём не было тупой догматичности и чувствовался сильный характер. Немного бесшабашный и бесцеремонный, он однако пользовался всеобщим уважением и любовью. В последние дни он страдал от большого фурункула на затылке.
— Ой! — сказал он, плюхнувшись в кресло. — Чертовски болит эта штука! Что такое случилось?
Баррас объяснил ему.
Дженнингс сразу забыл о своём фурункуле. На лице его выразился ужас.
— Не может быть, — сказал он в полном смятении.
Помолчав, Баррас официальным тоном предложил:
— Не осмотрите ли вы площадку?
Дженнингс, только что усевшийся в кресло, тотчас же поднялся и сказал:
— Да, пойду наверх, взгляну.
Баррас пошёл вперёд. Оба осмотрели площадку у устья шахты. Насосы уже совсем отказывались работать, а вода в обеих шахтах поднялась ещё на шесть футов.
Дженнингс расспросил механика подъёмной машины. Оба они с Баррасом возвратились обратно в контору. Дженнингс сказал:
— Вам понадобятся добавочные насосы для этих шахт, мистер Баррас. И очень скоро. Но уровень воды так высок, что вряд ли это много поможет…
Баррас выслушал его с подчёркнутым терпением. Он дал Дженнингсу высказаться. Не сделал ни одного замечания. Когда же Дженнингс кончил, он, словно не слышав всего сказанного инспектором, объявил своим невозмутимым, безапелляционным тоном:
— Чтобы выкачать воду из главных шахт, понадобится не один день. Надо пройти туда со стороны старой шахты Скаппера, авось удастся пробраться по откаточному штреку. Воды много, это несомненно. Гудспет сейчас вернётся из старой шахты. И как только будет возможно, мы должны спуститься туда.
Дженнингс, видимо, несколько растерялся. Он чувствовал, что столкнулся с волей сильнее его собственной, которая подчиняла его себе, подавляла. А тут ещё мучительно болел затылок. Что ж, Баррас самым ясным образом определил положение дела, и его план спасения — единственный разумный выход. На грубоватом лице Дженнингса выразилось невольное одобрение.
— Значит, вот как вы хотите действовать, — заметил он. Затем прибавил: — Но как же вы обойдётесь без плана старого рудника?
— Должны обойтись, — возразил Баррас с неожиданной силой.
— Ну-ну, — примирительно сказал Дженнингс, — попытаться, конечно, можно. — Он вздохнул. — Да, был бы у нас план, не случилось бы сейчас и всей этой проклятой передряги. Господи, какими идиотами люди были в старые времена!
Он поморщился от боли в затылке.
— Чёрт бы побрал проклятый фурункул! Я стал пить дрожжи, но не вижу, чтобы это сколько-нибудь помогало.
Пока Дженнингс возился со своей перевязкой, вернулся Гудспет.
— Я как следует все осмотрел, мистер Баррас, сэр, — доложил он. — Ничего хорошего насчёт этой старой шахты не могу сказать. Она завалена пустой породой, хотя и не так уж сильно. Но там не одни обвалы, там и газ тоже, скверный, чёрный газ. Мы спустили туда человека лебёдкой и он вернулся обратно едва живой. Впрочем, я думаю, мы за сутки могли бы очистить шахту от закладки и газа.
— Благодарю вас, Гудспет. Мы пойдём в шахту сейчас же.
Сомнений быть не могло. Баррас намеревался сам руководить спасением людей. Было что-то величественное в спокойном и решительном тоне его распоряжений, он подчинял себе людей без всякого усилия, подавляя панику, действовал как самодержавный властитель.
Когда они вчетвером выходили из конторы, к ним навстречу побежал через двор молодой врач Льюис, работавший теперь вместе с доктором Скоттом. Он сказал:
— Я только что узнал… возвращаясь от роженицы… Не могу ли я чем-нибудь помочь здесь? — Он выжидающь замолчал, уже мысленно рисуя себе свои героические подвиги в глубине рудника.
Доктор Льюис был розовощёк и юношески пылок, энтузиазм так и бурлил в нём. В Слискэйле его за глаза называли всегда «молодой доктор Льюис». Дженнингс посмотрел на него так, словно ему хотелось дать «молодому Льюису» хорошего пинка в его молодой зад. И отвернулся.
Баррас же сказал благосклонно:
— Очень вам признателен, доктор Льюис. Нам, может быть, понадобятся ваши услуги. Ступайте в контору, там Сол Пикингс сварит вам чашку горячего какао. Вы нам можете понадобиться позднее.
Доктор Льюис, обрадованный, суетливо побежал в контору. А Баррас, Дженнингс, Армстронг и Гудспет направились к старой шахте. Только что начинало светать. Было холодно. С невидимого неба тихо падали редкие, лёгкие, словно трепетавшие в воздухе хлопья снега. К четырём мужчинам присоединилась партия в двадцать пять человек. Молча шли они через взрытый пустырь. Снег постепенно окутывал их пеленой и скрывал от глаз. То был первый спасательный отряд.
Новость начала уже распространяться по городу. На Террасах распахивалась одна дверь за другой, и мужчины и женщины выбегали из дома и мчались вниз по Каупен-стрит. К бежавшим по дороге присоединялись другие. Они бежали, словно гонимые какой-то посторонней силой, словно копи вдруг стали магнитом, притягивавшим их помимо их воли. Они бежали, потому что не могли оставаться дома. И все бежали молча.
Марта узнала о несчастье от миссис Брэйс. В первую минуту она подумала скорее с благодарностью, чем с испугом: «Слава богу, моего Сэмми там нет». Сжимая грудь руками, она разбудила Сэма, затем накинула на плечи пальто и вместе с Сэмом побежала к шахте. Рядом бежал и старый Ганс Мессюэр. Ганс брил какого-то раннего посетителя, когда услышал о случившемся. И теперь он бежал, держа в левой руке намыленную кисточку. Дэвида новость застигла на велосипеде, по дороге в город. Он сразу повернул к копям. Жена Боксёра Лиминга узнала о случившемся, ещё лёжа в постели, а Ча, сын его, — выходя с чёрного хода из трактира «Привет». Сюзен, жена «Скорбящего», — во время утренней молитвы. Миссис Риди, повитуха, — у постели роженицы, где она помогала доктору Льюису. Джек Риди, её старший сын, в это время направился в трактир подкрепиться стаканчиком. Вместе с Ча Лимингом он тотчас побежал к шахте. Матери Неда Софтли сказали по дороге в прачечную. Старый Том Огль услышал новость в уборной. И побежал, застёгивая по дороге штаны.
