Александр Дюма - Труайя Анри

Будучи в Париже, Дюма на всякий случай попросил аудиенции у нового императора, на словах желая «засвидетельствовать ему свою безраздельную преданность», а на самом деле – попытаться вернуть его расположение. Однако злопамятный Наполеон наотрез отказался его принять, и генералу, огорченному и уязвленному, ничего не оставалось, как только вернуться в свой домик в Антильи, откуда, впрочем, не в силах усидеть на месте, он вскоре снова переехал вместе с женой и сыном в Вилле-Котре.

Родители жены, которым к тому времени пришлось-таки расстаться со своей гостиницей, теперь сами оказались постояльцами в номерах гостиницы чужой – она называлась «Шпага». Семья Тома Александра присоединилась к ним.

Генерал предчувствовал, что эти комнаты станут его последним приютом: неизлечимая язва точила его внутренности. Тем не менее октябрьским днем 1805 года он нашел в себе довольно сил для того, чтобы вместе с трехлетним сыном отправиться в соседний замок Монгобер. Гостей провели в затянутый кашемиром будуар, где они увидели раскинувшуюся на софе красивую молодую женщину. Это была сестра Бонапарта, княгиня Полина Боргезе, разведенная с мужем.

Усадив генерала Дюма рядом с собой, Полина положила ножки ему на колени и принялась кончиком туфельки теребить пуговицы на мундире гостя. Ребенок на всю жизнь сохранит воспоминание об удивительной паре. «Эта ножка, эта ручка, эта прелестная женщина, белая и пухленькая, рядом с темнокожим геркулесом, могучим и красивым, несмотря на свои болезни, – картину очаровательнее трудно себе представить.

Внезапно до нас донесся звук рожка, раздававшийся где-то в парке.

– Охота приближается, – сказал отец. – Зверя погонят по этой аллее. Давайте посмотрим на него, княгиня?

– Не стоит, дорогой генерал, – ответила она. – Мне здесь хорошо, и я не тронусь с места: ходьба меня утомляет; но если уж вам так хочется, можете поднести меня к окну». [9]

Довольный тем, что может продемонстрировать, насколько он еще силен и крепок, Дюма поднял красавицу на руки – «как кормилица берет ребенка», твердым шагом пересек комнату, встал у окна и простоял так в ожидании охоты добрых пять минут. Взглянув на оленя и помахав платком охотникам, Полина Боргезе велела Тома Александру отнести ее обратно на софу и попросила его сесть на прежнее место подле нее. Чем был вознагражден галантный мулат? «Что происходило за моей спиной, я не знаю, – напишет в своих мемуарах Александр Дюма. – Я был целиком поглощен оленем, промчавшимся по дорожке парка, охотниками и собаками. Все это тогда интересовало меня куда больше, чем княгиня…» [10]

Генералу Дюма, очень любившему охоту, так хотелось и самому еще хоть разочек проскакать верхом по лесам Вилле-Котре, но его пыл умерялся опасениями, что он не сможет несколько часов кряду продержаться в седле. В следующем году он все же решился, попытался совершить верховую прогулку и, как и следовало ожидать, вернулся с нее продрогшим и разбитым. Несмотря на протесты, его уложили в постель. Он бредил. «Неужели, – восклицал он, – генерал, который в тридцать пять лет командовал тремя армиями, должен в сорок пять умирать в своей постели словно трус! О, Господи Боже мой, чем я так прогневил тебя, что ты обрек меня таким молодым покинуть жену и детей?» [11]

На следующий день, 26 февраля 1806 года, Тома Александр попросил пригласить священника, исповедался, соборовался, затем позвал жену и незадолго до полуночи, повернувшись к ней, испустил последний вздох. Маленького Александра, чтобы уберечь его от тягостных впечатлений, несколькими часами раньше увели из дома к его дяде Фортье.

Мальчик спал глубоким сном в комнате, которую делил с двоюродной сестрой Мари-Анной. Обоих внезапно разбудил громкий стук в дверь. Соскочив с постели, Александр бросился к двери.

– Куда ты? – окликнула его Мари-Анна.

– Разве не видишь, – ответил он, – я хочу открыть папе, он пришел проститься с нами!

Кузина насильно уложила ребенка в постель, но он продолжал плакать и кричать: «Папа, прощай! Папа, прощай!» Затем усталость все-таки взяла верх, и в конце концов он уснул, во сне продолжая всхлипывать. Назавтра ему сообщили жестокую весть:

– Бедный малыш, твой папа, который так тебя любил, умер…

– Мой папа умер? – переспросил он. – Что это значит?

– Это значит, что ты больше его не увидишь.

– А почему я больше его не увижу?

– Потому что Боженька его забрал.

– Навсегда?

– Навсегда.

– А где живет Боженька?

– На небе.

Лицо маленького Александра стало замкнутым. Он не сказал больше ни слова, но, улучив минуту, когда никого из взрослых рядом не оказалось, убежал от дяди и помчался домой. Пробравшись в чулан, где хранилось оружие, мальчик схватил отцовское ружье и принялся карабкаться вверх по лестнице. На площадке он столкнулся с матерью, которая, вся в слезах, вышла из комнаты покойного.

– Ты куда? – спросила она.

– Я иду на небо.

– А что ты собираешься делать на небе, бедный мой малыш?

– Убью Боженьку, который забрал папу!

Мари-Луиза подхватила его на руки и крепко обняла.

– Нельзя говорить такие вещи, маленький мой, – со вздохом сказала она. – Нам и без того горя хватает! [12]

Глава II

Прощание с детством и с империей

Мари-Луизе даже и тогда, когда муж был тяжело болен, по-прежнему казалось, будто она под надежной защитой. После того как его не стало, она почувствовала себя до того одинокой и растерянной, что уже не понимала, к кому броситься, у кого искать поддержки. Оставшись совершенно без средств и не зная толком, кто в ее окружении способен дать хороший совет, она первым делом обратилась к прежним боевым друзьям покойного. Но как ни старались Брюн, Мюрат, Ожеро, Ланн и Журдан, им так и не удалось добиться для вдовы товарища той скромной пенсии, о которой она просила. Тогда она отправилась в Париж и попросила аудиенции у императора. Наполеон отказался ее принять!

Мари-Луиза не могла скрыть огорчения: надеяться больше было не на что и не на кого. Из-за недостатка средств ей пришлось забрать дочь из пансиона, в котором девочка училась, а на то, чтобы дать образование сыну, денег и подавно не было. Безутешная, она вернулась в Вилле-Котре и поселилась с двумя детьми в тех комнатах, которые ее родители когда-то сняли в гостинице «Шпага». Мать ее к тому времени умерла, отец сильно постарел, но тем не менее согласился на последние гроши, какие у него оставались, содержать вдову и сирот.

Правду сказать, маленький Александр нисколько не страдал ни от этого нового траура, ни из-за возросшей стесненности в средствах. Семья жила более чем скромно, но мальчика все ласкали и баловали. Он потерял отца и бабушку, но всегда мог рассчитывать на безгранично преданную ему мать, на двоюродных сестер Фортье, Мари-Анну и Мари-Франсуазу, и на дочь мадам Даркур, Элеонору, которой исполнилось к тому времени двадцать пять лет и которая стала для него самой нежной и заботливой воспитательницей.

Кроме того, время от времени Дюма отправлялись погостить к Девиоленам. Глава семьи, Жан-Мишель, доводился Мари-Луизе родственником по мужу, а должность инспектора лесов Вилле-Котре делала его одним из самых значительных лиц в округе: пусть эти огромные лесные пространства и не принадлежали ему лично, все равно он ведь был их полновластным хозяином.

Маленького Александра пленяло само звучание слова «лесничий» – таинственный человек, носивший такое высокое, с его точки зрения, звание, представлялся ребенку каким-то лесным духом, древним, как дерево, шероховатым, словно кора, но дающим благодетельную тень. Почтение было тем больше, что все в доме трепетали перед этим властным патриархом с трубным голосом. Он всем делал замечания, направо и налево раздавал приказы – так же часто, как другие люди улыбаются. Не зря взрослые прозвали его Дедом с розгами. [13]