Александр Гарда - Колизей. «Идущие на смерть»
– Для человека, мечтающего о должности консула, это катастрофа, – сочувственно кивнул начальник преторианской гвардии. – У меня самого с деньгами не густо, но я могу попросить отца профинансировать твою бурную гражданскую деятельность, а ты потом как-нибудь с ним рассчитаешься. Сколько тебе надо?
Будущий квестор слегка запнулся.
– Тебе, как префекту, об этом лучше не знать. Скажу одно: на эти деньги можно купить не один десяток рабов.
– Чтоб я сдох! – Север даже присвистнул по армейской привычке. – Цены на должности растут из года в год.
– А как ты думал? Одни подарки чего стоят, а надо еще устроить гладиаторские игры с раздачей хлеба… Ладно, давай сменим тему. Я благодарен тебе за предложение, но попробую обойтись своими силами… Слушай, а может, мне пристукнуть тетушку? Это же позор рода Корнелиев! Если вскроются ее шалости, смеху будет на всю Империю, и можно будет проститься с политической карьерой… Ее муж мне только спасибо скажет. Я убедил старика, что прихожусь ему сыном, которого в детстве украли пираты, и он обещал переписать завещание в мою пользу.
– Фауст Корнелий Лентул Каризиан! Если вы будете продолжать в том же духе, мне придется вас арестовать!
– Зато в каталажке не надо будет ломать голову над неразрешимым вопросом, где взять деньги… Кстати, я к тебе по делу. Будучи у тетки в Капуе, я получил весточку от одного… знакомого… У тебя все готово для праздника? И гладиаторы приглашены? Или в этом году вы не собираетесь их звать?
– Честно говоря, не то чтобы не собирались, но просто некого пригласить. Появилась, правда, здесь недавно бродячая труппа, но, говорят, совсем никчемная. Я их даже не видел.
– А зря! У меня есть идея: давай пригласим их поразвлечь гостей, а? Позовем две пары гладиаторов и одну девицу…
– Ты что, уже по жонглеркам пошел? – презрительно наморщил нос первый красавец Империи. – А я думал, что в промежутках между обхаживаниями богатых невест ты все еще мечтаешь жениться на прекрасной Луции, равно как и на миллионах ее отца.
– Здесь совсем другое, – досадливо отмахнулся Каризиан, как всегда, в минуты волнения барабанивший пальцами по столу. – Меня попросили посмотреть на эту красотку, и, если правда то, что я о ней слышал, мой приятель ее купит.
– Уж не Федрина ли? Нашел с кем дружбу водить! И потом, у него же школа венаторов! Зачем ему жонглерка?!
– Да не кричи ты так, – замахал в ужасе руками беспринципный сенатор. – Если кто-нибудь узнает, что я общаюсь с ланистой, то о тетушке можно будет уже не беспокоиться. Нашему роду и так будет нанесен смертельный удар!
– Ладно, – сдерживая рвущийся смех, Север перешел на драматический шепот. – Так зачем ему жонглерка? Хочет поставить номер «Красотка, раздирающая пасть льву»?
– С тобой совершенно невозможно разговаривать серьезно!
На сей раз гость рассердился не на шутку. Надувшись, он вяло поковырял остывшую рыбу, потом в сердцах отодвинул угощение и, сунув за щеку оливку, обиженно отвернулся, подчеркнуто внимательно изучая ближайший лавровый куст.
– Ну ладно, не злись! – Север кивнул рабу, чтобы тот подлил вина гостю. – Если хочешь, мы их позовем. В конце концов, без кровопролития теперь не обходится ни один праздник. И хоть я не любитель подобных зрелищ, но готов пойти тебе навстречу. Только объясни, что ты затеваешь.
Каризиан тут же бросил показное равнодушие и, тряхнув головой, отчего растрепались тщательно уложенные волосы, азартно заговорил:
– Понятия не имею, зачем она ему нужна, но Федрина обещал заплатить. Он даже готов частично возместить твои расходы. Понимаешь, труппа, к которой принадлежит гладиатрисса, сейчас не выступает, так что увидеть ее в деле негде, кроме как у тебя. Но поскольку сам он и не мечтает быть к вам приглашенным, то он попросил меня стать его ушами и глазами.
– Ну и чем эта девица так хороша, что ты ради нее несся, как ошпаренный кот, аж из другого города?
– Федрина говорит, что всем!
– И?.. – Север игриво поднял бровь.
– Я имел в виду совсем не это! Она танцует на лошади, бросает ножи, стреляет из лука, владеет мечом и копьем – в общем, всем! Но главное – в конце представления вызывает на потешный бой любого желающего. Приз победившему зрителю – две тысячи сестерциев. Федрина сказал, что деньги обычно остаются у владельца труппы… Ну так как?
– Судя по твоему описанию, это нечто выдающееся! Интересно было бы посмотреть на нее поближе. Так ты что, хочешь, чтобы эта красотка подралась с кем-нибудь из моих гостей?! Ну подумай, зачем мне побитый гость? Он никогда не простит мне перенесенный позор, и я наживу врага.
– Зачем же подвергать опасности друзей? – чувствуя, что получит то, ради чего примчался из Капуи, Каризиан снова стал ленив, игрив и благодушен. – Выстави против нее кого-нибудь из своей охраны, хотя бы Марка. Нацепим на него костюм мирмиллона, и пусть она вокруг него попрыгает, потом он ее слегка пристукнет, и бой будет остановлен. Не обязательно убивать девчонку, чтобы понять, чего она стоит. Тем более что, если твой бугай ее прикончит или покалечит, мне не заплатят. Ну как, Север?
– Как скажешь, друг! Давай так: завтра с утра я поговорю с отцом, и затем мы уладим вопрос с хозяином труппы. Если там плохи дела, не думаю, что он много запросит за своих бойцов… А теперь пойдем в дом. Вчера я выиграл в кости парочку очаровательных парфянских танцовщиц, и мы можем неплохо провести время. Не хочешь поразвлечься?
– Север, ты искуситель, – расхохотался повеселевший сенатор, с готовностью спрыгивая с ложа.
Каризиан так и не понял, как получилось, что уже через час они были пьяны до такой степени, что без помощи своей плясуньи… как там ее звали?.. он ни за что не добрался бы до постели. В памяти остались только кубки, полные слабо разведенного вина, визг парфянок; Марк, поддерживающий Севера, которому непременно надо было показать, как он сражался на улицах Иерусалима; и испуганные рабы, гасившие лужу огня, вытекшую из сбитого разбушевавшимся префектом светильника.
Потом в памяти наступил провал, и когда он очнулся, то обнаружил себя в душной спальне, лежащим поперек постели с полуголой девицей в чем был – тунике и башмаках. С трудом оторвав голову от подсунутой кем-то подушки, он понял, что самое лучшее – это выпить воды и посидеть где-нибудь в прохладе, пока не перестанет раскалываться череп. (Мудрый Асклепий, не дай умереть во цвете лет, и я принесу тебе жертву, как только доберусь до Рима!) Самое странное, что инициатором попойки был не склонный к излишествам Север. Каризиан также с удивлением отметил, что всегда щепетильный в вопросах нравственности претор ни разу не появился в триклинии, позволив приятелям творить всякие непотребства. Неужели он все еще чувствует вину перед сыном?
Ощущая себя выброшенной на берег медузой, сенатор потянулся разбудить похрапывающую девицу, но, поняв, что умрет от малейшего шума, с трудом сполз с постели и, борясь с приступами тошноты, поковылял во внутренний дворик, где надеялся найти воду и свежий воздух. Достигнув порога, он ухватился за стоящую у двери колонну, на которой покоился бюст императора Веспасиана, и медленно распрямился, прислушиваясь к Везувию, клокотавшему в желудке. Кажется, извержения удалось избежать, но радоваться пока рано…
Проклиная невоздержанность, Каризиан выбрался под свет звезд и, отпустив спасительную подпорку, побрел к ближайшему фонтану, с трудом лавируя среди кустов, клумб и деревьев. Налетев пару раз на кадки с пальмами, он, наконец, уцепился неуверенными руками за край чаши фонтана и сунул голову под живительную струю. Полегчало.
Ища, куда можно приткнуть бренное тело, больше напоминавшее амфору с уксусом, чем крепкую фигуру следящего за собой красавца мужчины, он огляделся по сторонам и с удивлением заметил Севера, который, невзирая на ночной холод, сидел в одной тунике на краю бассейна, мечтательно глядя в звездное небо.
Икнув от неожиданности, Каризиан собрался с силами и, хватаясь за стволы деревьев и украшавшие дворик статуи, с трудом добрался до друга и плюхнулся рядом. В животе пронзительно заурчало, и будущий квестор сложился пополам, чтобы заглушить звук, диссонирующий с торжественной тишиной ночи.
Странно, но Север совершенно не удивился появлению Каризиана, словно назначил ему здесь свидание. А может, префект претория просто ждал кого-то, с кем можно поговорить по душам? Приветливо улыбнувшись, он показал Каризиану на юго-запад:
– Посмотри, вон созвездие Андромеды. А рядом с ней – Персей. Когда я был мальчишкой, то мечтал, что боги тоже вознесут меня на небо и я займу место рядом с ним.
Закинув голову, Каризиан посмотрел в черную бездну космоса, честно пытаясь разглядеть среди алмазной россыпи созвездие Персея, но все звезды были одинаковыми – холодными и далекими, – и изнеженный патриций снова икнул, теперь уже от холода.
