В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
Мы целовались долго, зарываясь в мягкий снег и не обращая внимания на красоты зимнего леса, раскинувшего свои заснеженные ветви над нашими телами. Лошади унеслись вперед и когда мы оторвались друг от друга был виден только широкий санный след, убегавший по зимнему тракту дальше в лес.
Мадия поднялась и, отряхнув со своих одежд снежную пыль, посмотрела на меня.
– Ой, как же мы вернемся назад? А вдруг, волки…
Я обнял ее и, смутившись, ответил:
– Не бойся, я же с тобой…
Она прильнула ко мне и, глядя в мои глаза, прошептала:
– Мои родители не разрешат нам. Мы – разные люди, да и Боги наши разные…
– Да о чем ты горишь, Мадия! Господь – един для всех, наши веры выросли вместе… – я снова поцеловал ее. – Мы убежим, хочешь, прямо сейчас! Убежим в Киев! Там большая лавра, где монахи с радостью примут тебя…
– Ой, я боюсь… – Мадия спрятала свое лицо в моей шубе.
Я поцеловал ее меховую шапочку и, оторвав от себя, посмотрел ей в глаза. Они были полны слез испуга и счастья.
– Я полюбил тебя сразу же, как только увидел возле крепостных ворот…
– Я тоже… – прошептала она одними губами и стыдливо спрятала глаза, покраснев. – Я просто онемела…
– Боже мой! – Вскричал я. – Сегодня же мы убежим с тобой!..
– Я боюсь… – ответила она. – Наверное, сначала, я попробую поговорить с матушкой… – Мадия наивно улыбнулась. – Она, скорее всего, должна понять меня.
Мы обнялись и побрели по слабо накатанной зимней лесной дороге, проваливаясь по колено в снег. Мадия быстро устала, я поднял ее на руки и, абсолютно не ощущая веса тяжелых зимних меховых одежд, понес ее на руках.
Через три поворота лесной дороги к нам выехали конные стрелки, зачем-то отправившиеся искать нас. Господи! Лучше бы они этого не делали!..
– Хозяин! Разъезды вернулись!.. – озадаченным голосом произнес один из воинов – старый ветеран Иван, воевавший еще с моим дедом против мордвы и остальных местных племен. – Монголы в трех днях от города!..
Словно ушат холодной воды были его слова. Они оглушили и парализовали меня. Мадия осторожно спустилась на снег и, глядя на нам виноватыми глазами, прошептала:
– Всё…
– Нет-нет… – я попытался ее успокоить. – Они могут не найти наш городок. Леса здесь дикие, дороги трудно найти, а Сура виляет и изобилует болотами…
Ги услышал странное и незнакомое слово, встрепенулся и произнес:
– Что такое «Сура»?..
– Местная река, на которой стоит… – Мишель грустно вздохнул и поправил себя. – Стоял наш город…
– Где же эта река?..
– Далеко на юго-восток за Рязанью, почти сто лье, по-вашему… – развел руками Мишель. – В ней полно рыбы, особенно щук и осетров… – он махнул рукой и продолжил свой грустный и удивительный рассказ. – Иван поклонился и протянул руку, помогая подсадить в седло свободной лошади Мадию. Девушка, на удивление, ловко запрыгнула в седло. Я сел на другую лошадь, и мы возвратились в город.
– Никому пока ни единого слова… – шепнул я по дороге Ивану. – Не хватало еще, чтобы в городе началась паника.
– Ясное дело, хозяин… – грустно улыбнулся в седые усы воин.
Мы вернулись в городок, Мадия слезла с коня и скрылась в доме. Я срочно вызвал всех командиров, приказав пригласить старейшин от ополчения и от беженцев, успевших набиться в городе и крепости. Через час в большой комнате отцовского дома было полным-полно народу. Проверив, все ли прибыл, я позвал гостей из Булгара, на чью помощь я серьезно рассчитывал…
Пришел отец Мадии и с ним три крепких воина из его отряда.
– Монголы в трех днях пути от города… – стараясь казаться спокойным, произнес я.
Гул и шум наполнил комнату, все собравшиеся вскочили с лавок и принялись шумно обсуждать услышанное.
– Еще ничего неясно!.. – я повысил голос, призывая их к тишине и порядку. – Пусть скажет Иван, он знает о монголах больше меня!..
Иван встал и рассказал все, что смог увидеть и разузнать за время разведки. С каждым его словом лица людей грустнели, каменели и серели от напряжения. Было ясно, что среди монголов были проводники-предатели, знавшие местность и тащившие их напрямик к городу.
– Надо угонять скот, женщин, детей и старух! – Мрачным и решительным голосом сказал я, окидывая гостей совета взглядом. – Коли будут желающие сражаться вместе с мужьями или сыновьями, Бог в помощь… – воины и гости молча закивали головами, соглашаясь с разумностью моих слов. – Всех беженцев и гостей, – я перевел взгляд на мордовских князей и булгаров, – если они захотят уйти в леса, неволить не стану! Скатертью дорожка!..
Мордва зашепталась, один из их предводителей встал и, положив руку на сердце, сказал:
– Моя народ станет биться с вашей народом… Бабы и детишки уйдут, кто захочет…
Русичи возбужденно загалдели, расхваливая мордву. Я посмотрел на булгарина, который о чем-то тихо переговаривался со своими воинами. Отец Мадии встал и, подняв руку вверх, тихо сказал на ломаном русском языке с удивительным певуче-гортанным произношением:
– Вы нам оказали честь! Мы окажем вам честь и сразимся с врагами, сжегшими и разорившими мои земли! Моя сотня в твоем распоряжении, русич-коназ… – он поклонился всем собравшимся на совет. – Жены и девки уйдут в леса, коли, мордва укроет их и предоставит кров на время…
Князь от мордвы молча поклонился ему, выразив согласие с его словами. Я с некоторым облегчением вздохнул и обратился к Ивану, которого негласно назначил своим заместителем и начальником обороны крепости. Тот молча встал, поправил складки своей одежды и, прокашлявшись в кулак, сказал:
– Так! Булгар у нас сотня! Все в железе и, судя по всему, имеют опыт обороны. Мордву, – он поклонился их князям, выразив уважение, – как лучников я уважаю. Многих из наших молодцев они покосили! Достойные ребята, пусть стоят на стенах и кроют монголов почем зря!.. – Мордва поклонились, приняв решение Ивана. Тот посчитал в уме и сказал. – Вас, значит, будет около двух тыщ… Сойдет для начала. – Так, пехоту и ополченцев из городских мы поставим к стенам и воротам – будут копьями скидывать лестницы, да тушить пожарища. Всех остальных воинов я попрошу вас, князь, – он поклонился мне, – принять под свое крыло и оставить в резерве, на случай, коли, ворог прорвется в городок…
Пока все получалось складно. Иван почесал затылок и сказал:
– Прямо же сейчас Проше всех людей отправить к реке и колодцам!
– Это еще зачем?.. – удивился я, выразив общее непонимание.
– будут ведрами воду подавать, а воины станут лить ее на стены и валы, делая из мокрыми и ледяными… – буркнул в ответ Иван. – Так меньше огня будет, да и ворогам труднее лестницы тащить к стенам. Да! И пусть все дома зальют!
– Так это же, прямо как дом у Деда Мороза будет!.. – засмеялся один из воинов.
– Будет – не будет, а на первое время пожарищ не будет… – подвел итог своей речи немногословный Иван. – Пора, с Божьей помощью…
Я понимал, что ужасная опасность грозит всему городу, его жителям и всем беженцам, но голос любви заглушал все шепотки предосторожности и толкал меня, словно ветер гонит легкую лодку, на безрассудства. Мои старые воины, видевшие ужасы войны не понаслышке, НЕ ПРИВЫКЛИ СПОРИТЬ С КОМАНДИРАМИ, они привыкли лишь стойко сносить все ошибки и умирать.
Город, получив эти неприятные известия, загудел, как встревоженный улей и закипел, словно адский котел. Еле-еле удалось пресечь первые истерические выходки жителей, прежде всего, женщин, и не позволить им перерасти во всеобщую и массовую панику. Вереницы подвод и огромные толпы людей покидали город, который, как бы, осиротел без них, потеряв веселые детские голоса, задорный смех и катания детворы с ледяных горок возле крепостных стен.
Мадия, на удивление, стойко перенесла решение отца остаться в обреченном городе. Я был удивлен, когда однажды, забежав к ней после утренней молитвы, увидел ее примеряющей кольчугу. Прекрасная девушка-булгарка стояла в окружении молчаливых слуг и истошно верещавшей дворни, которая, слава Господу, сразу же притихла, едва я переступил порог горницы. Они низко поклонились и оставили нас наедине. Мадия с недоверием покосилась на дверь и, дождавшись ухода всех слуг, бросилась ко мне на шею.
