В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
Эта ответная страстность пробудила в Ги такой прилив сил и энергии, какой он и сам не ожидал от себя. Чувствовать и ощущать, что твой партнер отвечает взаимностью и каждая твоя ласка, каждое прикосновение находят мощный отклик в его теле, – что может быть лучше для влюбленного человека.
Она заснули только под утро, измученные и утомленные любовью, перехлестнувшей через края их сознания и утопившей всех их без остатка…
ГЛАВА VIII. Наемник из Руси
Десять дней и ночей, слившихся в одно нескончаемое и многогранное наслаждение, пролетели совершенно незаметно. Влюбленная пара вставала лишь для того, чтобы на скорую руку перекусить, принять купальню и снова упасть в объятия друг друга.
Рыцари-флорентийцы, за первые четыре дня вынужденного безделья так измучились, что, в конце концов, испросили разрешения у Ги де Леви на самостоятельные рейды. Назначив двух командиров и разбив отряды на две равные части, Ги снова позабыл обо всем на свете, наслаждаясь лишь огнем прекрасной и пылкой Беатрис. Она нежно обнимала его и, однажды, произнесла:
– Милый, позволь мне отправлять моих служанок к родителям. Пусть они разузнают, что и как, заодно и я буду в курсе их настроения…
– Да Христа ради, милая… – Ги поцеловал ее и, повалив на постель, нагретую ее прекрасным телом и сохранившую все запахи прошедшей безумной ночи.
После обеда Беатрис отправила одну из своих служанок, попутно уточнив, в какое место едут рыцари де Леви.
– Будут патрулировать дороги возле Равенны… – не придавая особого значения, ответил он.
Гвидо, так звали одного из новоиспеченных командиров, отправился во Флоренцию для доукомплектования отряда. Вчера вечером в замок прибыл гонец от мессира Гоше де Белло, который доставил радостное известие: почти три сотни рыцарей, не считая слуг, казначей умудрился завербовать, правда, только на три месяца кампании.
Время нельзя было терять, Ги прочел письмо и, не желая бросать свою возлюбленную, решил направить вместо себя графа Гвидо Гверра, успевшего на деле доказать свой опыт и умение командования людьми. Гонфалоньером, то есть почетным знаменосцем отряда флорентийских рыцарей, был назначен, к великой радости итальянцев, знаменитый рубака Стольдо Джакоппи де Росси.
Гвидо Гверра не ответил ни слова, поклонился и, забрав с собой десять вооруженных всадников, уехал во Флоренцию. Он отсутствовал пять дней, позволяя Ги в полном спокойствии провести время с Беатрис, предаваясь ласкам и наслаждениям.
Рано по утру в дверь комнаты, где спали Ги с Беатрис, осторожно, но настойчиво постучали. Ги открыл глаза, потер их кулаками и встал с постели. На ходу, надевая халат и потягиваясь своим мощным телом, он раскрыл дверь и увидел оруженосца.
– Что стряслось в такую рань?.. – зевая, спросил он.
– Синьор граф Гвидо прибыл в замок, через час прибудет пополнение из Флоренции, мессир… – поклонившись, ответил оруженосец. – Я нарочно решил разбудить вас пораньше, чтобы вы лично встретили воинов и еще раз проверили их комплектность…
– Молодец, спасибо… – Ги еще раз зевнул, прикрывая рот рукой, и закрыл дверь.
Он тихо переоделся, стараясь не потревожить сон Беатрис, накинул поверх красивого блио меховой плащ и спустился во внутренний двор замка, куда уже начинали въезжать наемники.
Граф Гвидо ждал его возле ступеней башни. Он поклонился и быстро доложил:
– Двести девяносто три рыцаря, синьор кондотьере…. – Гвидо не скрывал улыбки на лице, заросшем многодневной разномастной щетиной. – Все, как на подбор, мессир…
Ги окинул взглядом рыцарей, выстраивавшихся в три шеренги, нахмурился (он не выспался этой ночью) и произнес:
– Все итальянцы?..
– Нет, синьор, не все… – ответил ему Гвидо и, развернув пергамент, бегло пролетел по нему глазами. – Двести двенадцать итальянцев, двадцать три кастильца и наварца, двадцать арагонцев, тридцать семь германцев и один… – тут он запнулся и снова уставился в пергамент. – Вот, один русич…
– Кто?! – Удивился Ги де Леви.
– Обычное дело, синьор, – Гвидо недоуменно пожал плечами, – русич…
– Неужели, русич?.. – Ги покачал головой. – Откуда же он взялся?..
– Понятное дело, из Генуи… – рыцарь не понимал удивления своего командира. – После разгрома русичей монголами, после сожжения и разграбления их городов многие бежали на запад, кое-кого привозили генуэзцы… – он почесал нос. – Его, насколько я помню из его рассказа, он нанялся к генуэзцам, охранял отдаленные портовые крепости, а потом перебрался к нам в Италию…
– Зови его сюда, хочу посмотреть на этакую диковинку… – удивленно покачав головой, произнес Ги.
– Russe, où tu ? Va ici, le commandant t’appelle ! – Крикнул Гвидо, поворачиваясь к строю прибывших рыцарей. (Русский, ты где? Иди сюда, тебя командир зовет!)
Из строя рыцарей вышел высокий воин в пластинчатом панцире, которые только-только стали входить в военную моду, кольчуге и легком шлеме-сервильере. Круглый щит-рондаш был закинут за спину, к поясу приторочен меч, два кинжала и легкая секира с длинной ручкой.
Он подошел к Ги и Гвидо и поклонился им. В каждом движении русича ощущалась мощь, сила и грация профессионального воина, не раз смотревшего в лицо смерти и привыкшего сносить тяготы военной жизни. Его удобное и практичное вооружение говорило само за себя. Такой рыцарь сможет спокойно перенести долгий переход, сможет даже вскарабкаться по штурмовой лестнице или, прокравшись незаметно в ночной тьме, зарезать часового и выкрасть важного противника.
– Мессир, кондотьере… – на ломаном французском произнес он, склоняя голову в почтительном, но не подобострастном поклоне. Он знал меру, не позволяя себе переступить через едва уловимую черту, отделяющую независимость от раболепия.
– Как ваше имя?.. – спросил его Ги, осматривая фигуру и вооружение рыцаря.
– На вашем языке оно звучит как «Мишель»… – невозмутимо ответил русич. – Фамилия значения не имеет, все равно никого нет, чтобы проверить. Ну а отчеств у вас, в отличии от нас православных христиан, нет, значит мое знать вам нет нужды.
– Как ты попал сюда, Мишель ла Рюс? Ты позволишь себя так называть?..
– Это не переводится, как «осел», или еще хуже?.. – улыбнулся он, оставляя глаза холодными, как у каменного изваяния чему способствовал их голубой цвет.
– Нет, Мишель. Это переводится просто – «Русич»…
– Меня это устраивает… – ответил он и снова поклонился.
– Где ты воевал? – Поинтересовался де Леви.
– Много где. Всех мест и не упомнишь… – пожал плечами Мишель. – В Германии довелось, в Испании немного с маврами, в Италии, правда, Бог миловал, пока…
– Ты христианин ведь? Католик?..
– Христианин, православной греческой веры. – Ответил он и, посмотрев на Гвидо, добавил. – Верую в Иисуса Христа – Сына Божьего, в Святую Троицу, но не предам веру предков…
– Почему, если не секрет?..
Мишель гордо вскинул голову и с нескрываемой грустью ответил:
– Это, пожалуй, последнее, что у меня осталось от Родины…
Прямолинейный и честный ответ пришелся по сердцу Ги де Леви. Католик он или православный, какая, в сущности, разница, – решил он, разглядывая мощную фигуру и суровое, но открытое, лицо наемника, – лишь бы бился храбро, а там, как Господь положит…
Он помедлил немного, после чего пристально посмотрел на Мишеля и сказал:
– А знаете ли вы, Мишель, что в жилах наших королей течет небольшая капля русской крови?..
– Да, синьор кондотьере, я читал об этом в церковной школе… – невозмутимо ответил русич. – Более двух веков назад у нас правил один… – он замялся, подбирая слова, – будем считать его королем, его звали, – Мишель задумался, пробуя перевести на французский язык имя князя Ярослава. – У него редкое и неблагозвучное для французского языка имя. В общем, у него было прозвище «Мудрый». Так вот, его дочь была выдана замуж за короля франков…
