Ирина Даневская - Битва за Францию
— Я могу только позавидовать вашей светлости, — улыбнулся Уолтер. — Уже третья моя дипломатическая миссия закончилась полным провалом. Я, конечно, не вправе жаловаться на судьбу... в конце концов, мне всегда удавалось благополучно уносить ноги, спасая свою шкуру. Но, дьявольщина, я ведь был послан в Лотарингию как разведчик, а не как скороход!
— Но как вам удалось убедить Ришелье отпустить вас? — несмотря на мрачное настроение, Джордж не смог не улыбнуться в ответ на такую откровенность.
— Милорд, я бы не хотел говорить об этом, — признался Монтегю. — Иначе, боюсь, мне придётся спешно уплетывать из Англии.
— В таком случае, молчите, — согласился герцог. — Вы слишком нужны мне, чтобы я мог так рисковать... Нет, не могу, я слишком любопытен. Говорите смело. Ведь даже если вы продали душу дьяволу, в Англии нет инквизиции, чтобы сжечь вас на костре.
— Зато здесь действуют законы против католиков, — вздохнул Уолтер.
— Против тех католиков, которые не являются моими друзьями, — усмехнулся Бэкингем. — Должен же я был как-то подорвать могущество проклятых Говардов и заодно пополнить государственную казну.
И Монтегю решился.
— Я воспользовался своим знакомством с генералом Иезуитского ордена и сумел уведомить его о своём бедственном положении. Словом, благодаря заступничеству иезуитов я и оказался на свободе.
Бэкингем задумался.
— Скажите, а ваша поездка в Рим была как-то связана с маркизом де Молина? — спросил он.
— Почему вы спрашиваете?
— Мне показалось, что он попал в немилость к нашей королеве. Я что-то давно о нём не слышал.
— Вас это расстраивает?
— Храни меня Бог! Нет, конечно. Но сейчас бы мне очень пригодилась помощь этого человека. Французские протестанты неохотно берутся за оружие.
Уолтер покачал головой.
— Ничего не выйдет, ваша светлость. Я слышал, что маркиз был предательски убит в Женеве иезуитами.
— Правда? А как поживает наш добрый друг аббат Фанкан?
— Когда я был в Бастилии, он сидел в соседней камере. Наверное, и сейчас там.
— Это скверно, — нахмурился герцог. — Совсем скверно... Ладно, рассказывайте, как вам удалось угодить в лапы кардиналу?
Пока Уолтер рассказывал о своих приключениях, Бэкингем, слушая его, размышлял о своих делах. Положение было хуже некуда — Англия находилась в состоянии войны сразу с двумя могущественнейшими государствами Европы. И, несмотря на весь свой оптимизм, герцог понимал, что воевать с ними придётся без друзей и союзников. Ришелье разместил внушительные гарнизоны вдоль лотарингской границы, так что герцог Карл теперь и носа не мог высунуть из своих владений. Герцог же Савойи, после смерти последнего Гонзаго, был занят мантуанским наследством, раздел которого всё же должен был схлестнуть его с Францией, но, увы, не на французской территории, как рассчитывал Бэкингем. А хуже всего было то, что, из-за провальной английской экспедиции на остров Рэ, международный престиж Англии упал — ниже некуда! И вернуть ему прежний блеск можно было только ценою новых побед.
— Значит, война, — проговорил министр в ту минуту, как Монтегю окончил свой рассказ. — Одну партию мы проиграли, но вторую обязательно выиграем. Идёмте, мой друг. Нас ждут великие дела!
Они вышли.
Некоторое время в скромных апартаментах баронессы Сент-Люс царила полная тишина, а затем подозрительно зашевелилась одна из портьер, из-за которой вышел человек, который всё это время прятался за ней. Жестокое и холодное выражение его лица заставило бы содрогнуться даже отчаянного храбреца. И неудивительно — оно принадлежало маркизу де Молина, главе могущественнейшего ордена «Чёрных капюшонов».
— Ну, Ваше Величество, вот всё и открылось, — прошипел он, бросив полный ненависти взгляд на полускрытую обивкой стены дверь, за которой скрывался потайной ход в кабинет королевы. — Теперь я понимаю, как проклятым иезуитам удалось напасть на мой след в Женеве. Я чудом избежал смерти, но вам не удастся повторить мой подвиг: вы умрёте, и ваша смерть заставит содрогнуться всех врагов моего ордена. Но прежде мы ещё поиграем с вами в кошки-мышки.
Сказав так, он запахнулся в свой чёрный плащ и вышел, чтобы раствориться в пёстрой придворной толпе...
* * *
После разговора с Монтегю Бэкингем испросил личной аудиенции у королевы. Генриетта приняла его в окружении фрейлин, среди которых милорд с неудовольствием обнаружил и собственную сестру. Мгновенно оценив обстановку, герцог увлёк королеву к окну, подальше от любопытных ушей, и, посмотрев ей прямо в глаза, спросил:
— Вы боитесь меня, Мадам?
Генриетта пожала плечами.
— Тогда зачем здесь эти дамы? Если вы хотите, чтобы они услышали то, что предназначается только вам, я выполню ваше желание.
Королева видела, что он не шутит. Со вздохом, она велела фрейлинам выйти.
— И чтобы нас никто не беспокоил! — крикнул им вслед Бэкингем.
Не успела за дамами закрыться дверь, как Джордж заключил королеву в объятия.
— Вы с ума сошли? — возмутилась Генриетта, вырываясь.
— Именно. Точнее и не скажешь! Каково мне было сидеть все эти месяцы на острове Рэ и получать регулярные отчёты короля о внезапно наступившей семейной идиллии?
— Я думала, король вам друг...
— И прекрасный друг, чёрт возьми! Знаете, королю всегда нравились мои женщины...
— Джордж, с вашим отъездом многое изменилось, — произнесла королева. — Прежде всего, я присмотрелась к Чарльзу и убедилась, что была к нему несправедлива.
— Я вам всегда это говорил, Мадам, — кивнул герцог. — Но вы отказывались мне верить.
— Сейчас верю.
— А я вам — нет. Я знаю, почему вы обратили внимание на Чарльза — потому что меня рядом не было. Но сейчас я здесь и хочу назад мою женщину. И получу её.
Он поцеловал её, несмотря на сопротивление.
— Вы считаете, это лучший способ меня убедить? — выдохнула Генриетта.
— Нет, но это лучший способ избежать ненужного спора.
— Уходите, герцог. Я прошу, я требую!
— Не так быстро,— тихо произнёс он улыбаясь.
— Что?
— Вы задолжали мне желание, моя королева. И я желал бы получить приз немедленно.
— И каким же будет ваше желание, милорд? — гневно осведомилась Генриетта.
— У меня одно желание — быть с вами, любить вас, сейчас, здесь...
Он нежно сжал её руку. Королева попыталась освободить её, но тщетно.
— Вы не посмеете потребовать это! — воскликнула она.
— Посмею, — улыбнулся герцог, нежно прикасаясь губами к её ладони. — Вот только не нужно хмурить брови. Женщина, которая любит мужчину с таким выражением лица, выглядит очень и очень смешно, предупреждаю вас, Ваше Величество.
— Я... я возненавижу вас, я...
Генриетта сама не заметила, как оказалась в его объятиях. Но, отчаянно сражаясь с его страстью и подавляя в себе желание, она продолжала сопротивляться.
— Я никогда больше не заговорю с вами, клянусь...
— Как скажете, моя королева, — немедленно отозвался герцог, лаская её грудь. — Можете начать прямо сейчас. Помните, ни слова, ни звука, иначе договор будет нарушен... О, я слышу стон? Да, так и есть. Вы, любовь моя, нарушили клятву, так что общаться вам со мною придётся!
— Будь ты проклят! — воскликнула Генриетта, поневоле отвечая на его страстный поцелуй. — Я отомщу тебе, слышишь, отомщу...
— Отомсти, — выдохнул Джордж, — отомсти прямо сейчас... Любимая, жизнь моя, о, как я тебя люблю! Я буду любить тебя, пока ты не скажешь мне, не признаешься, что любишь. Скажи мне это... скажи.
Некоторое время королева продолжала вырываться, но желание герцога передалось и ей. Потеряв голову от любви, задыхаясь от страсти, молодые люди вновь обрели друг друга.
— Люблю, — прошептала Генриетта в высший миг блаженства. — Джордж, я люблю тебя!..
Влюблённые, пребывая в экстазе, видели и чувствовали только себя. Им не было дела ни до кого во всём мире. Были забыты споры и разногласия, война, политика, судьбы народов Европы, победы, поражения и прочие мелочи. Они любили друг друга и были счастливы.
Счастлив был и лорд Бристоль, который жадно, не отрываясь, наблюдал за происходящим. О таком подарке судьбы он даже и не мечтал.
ГЛАВА 10.
КОРОЛЬ, МИНИСТР И ПАРЛАМЕНТ
Наладив свою личную жизнь, Бэкингем с удвоенными силами продолжил подготовку к войне с Францией. Но масштабная военная кампания требовала гигантских средств, а, значит, без созыва нового парламента было не обойтись. Несмотря на то, что все друзья министра, включая и Уолтера Монтегю, и даже короля Англии, считали эту идею безумной, Бэкингем отстаивал её со своим обычным упорством до тех пор, пока король не уступил желанию друга. Но на этот раз Чарльз действительно боролся до последнего, и только благодаря счастливому событию — у министра наконец родился наследник, крестным отцом которого конечно же стал король, Бэкингему удалось настоять на своём.
