Александр Майборода - Путь на юг
Мужики снова поклонились.
— Рады тебя видеть, князь Гостомысл. А где же князь Буревой? — задал вопрос старший.
Ратиша сердито проговорил:
— Да, вы совсем темные.
Стоум шепнул на ухо Гостомыслу:
— Однако мужики хитрят.
— Правильно делают — на большой дороге стоят, потому и сторожатся. Много людей мимо ходит. И добрых, и недобрых. Иначе не выжить, — заметил Горыня.
Гостомысл шагнул вперед:
— Мой отец, князь Буревой, погиб в прошлом году, а я его сын.
Мужики переглянулись.
— Стало быть, Веселка твоя мать? — спросил старший.
— Ну да. Зимой у вас жила моя мать — Веселка.
Мужики повеселели.
— А я старшой в деревне, зовут меня Глеб, — сказал мужик и кивнул на спутников. — А они — Хромка и Осьмуша.
Глеб подал знак рукой, ворота приоткрылись, и из ворот высыпалась кучка женщин и белоголовых ребятишек.
Следом за ними вышли две молодые женщины в нарядной одежде и с деревянными блюдами. На одном блюде лежал хлеб, на другом — чарка с вином.
Они подошли к князю, поклонились и протянули к нему подносы.
— Добро пожаловать, дорогой гость! — пропели они.
Гостомыслу прием понравился. Он отломил небольшой кусок хлеба и съел его. Вино только немного пригубил. Вытерев губы, спросил:
— Давно ли это селение существует?
Глеб пожевал губами. Немного подумав, сказал:
— Мои прадеды здесь еще жили. Говорят, в этих местах жил сам чародей Волхов.
— А много по Ильменю ходит кораблей? — спросил Гостомысл.
— По Ильменю кораблей много ходит. К варягам и от варягов на юг. А вот в Волхов они почти не заходят. Заходят только те, что идут на север. Но таких мало, потому что торговый путь идет по западным рекам.
Гостомысл бросил торжествующий взгляд на Стоума:
— Вот видишь, как я и говорил, — именно в этих местах нам надо ставить новый город. А лучше, еще южнее.
— Ты прав, князь. Но в каком месте ставить город? — спросил Стоум.
— А ставьте прямо на острове. Рядом с этой деревней, — сказал Гостомысл.
Мужики насторожились. Понятно — жили тихо-мирно, никто их не трогал, и вдруг — город!
— А чем пропитание добываете? — спросил Стоум.
— Рыбу ловим, на море у нас свои тони. Добываем зверя, — сказал Глеб.
— А хлеб растите? — спросил Стоум.
— Растим, но мало, — сказал Глеб.
— Плотники среди вас есть? — спросил Горыня.
— Есть. И не только плотники, есть и кузнецы, — сказал Глеб.
— А кому дань даете? — спросил Гостомысл.
— Солеварам. Они себя русами называют. И главный город свой зовут Руссой, — сказал Глеб.
— Ну так радуйтесь, мужики, теперь будет у вас много работы. Разбогатеете, — сказал Стоум.
— Почему солевары называют себя русами? — спросил Гостомысл Стоума.
— Это давняя история, — ответил Стоум. — Давным-давно наши предки жили на юге между Черным и Средиземным морем. Но однажды два брата Словен и Рус вместе со своим племенем пошли искать новое отечество. Двигаясь на север, они дошли до озера, которое называлось Мойско. Из озера вытекала река Мутная.
— Почему — Мутная?
— Дойдем до Ильменя, поймешь, — сказал Стоум и продолжил: — Гадание предсказало братьям, что им следует остаться на жительство здесь. В честь дочери Словена озеро было переименовано в Илмерь, а реку Мутную назвали по имени сына Словена Волхова. Именем младшего сына Словена была названа река Волховец. Но здесь пути братьев разошлись. Рус со своей дружиной поселился на берегу Ильменя, где били соленые источники. А Словен дошел до Нево-озера, где и основал город, которому дал свое имя — Словенск. Отсюда и произошло имя нашего племени — словене. А солевары в память своего предка называются на особицу — русы. И знак их Сокол-рерик. Поэтому их князья любят имя — Рюрик. А князю словенскому они считают себя равными.
— Да — равными? — удивленно спросил Гостомысл. — Впрочем, дань они нам дают, а не мы им.
— Пока мы сильнее, так и будет, — сказал Стоум.
Гостомысл подумал, что отец не зря беспокоился, чтобы у него были наследники. Пока у словенских князей будут наследники по мужской линии, они будут старшими над славянскими племенами.
«А если не будет у меня сына?» — мелькнула в голове Гостомысла мысль, и ему показалось, что где-то вдалеке грозно проворчала, словно встревоженный в берлоге от зимней спячки медведь, далекая буря, грозящая разрушить поддерживаемое веками устройство славянского мира. Гостомысл вспомнил слова матери и подумал, что она была права в отношении Кюллюкки.
Глава 73
На месте строительства нового города остались Стоум, Горыня и небольшой отряд. Им предстояло к зиме построить стены и княжеский дворец.
А Гостомысл, определившись с местом для нового города, на следующее утро вышел в Ильмень-море.
Через полчаса, когда берега стали отступать, Сом объявил:
— Ну, вот и вышли в море.
Глядя на желтую воду, Гостомысл, который ранее не бывал на Ильмене, удивился:
— Однако, какая тут вода мутная.
— Это потому, что тут мелко и дно илистое, — сказал Сом и поинтересовался: — Ну что, идем прямо на Руссу?
— Далеко идти? — спросил Гостомысл.
— Если не торопиться, то к обеду будем у города. Русса стоит между реками Поруссия и Полиста на берегу Тулебского залива. Залив очень мелкий. А берега там такие топкие, что, когда идешь по земле, вода из-под ног сочится, — сказал Сом.
— Странные названия. Странное место, — пробормотал Гостомысл.
— Река Поруссия названа по имени жены Русса Поруссии, а река Полиста по имени его дочери. А места этого варяги держатся, потому что источники там соленые, и доход идет им не с жита, а с соли, — пояснил Сом.
— Понятно, — сказал Гостомысл. — Значит, веди корабли вдоль берега, чтобы берег был виден.
— Зачем? — удивился Сом. — Это же какой крюк надо сделать.
Гостомысл пояснил:
— Хочу лично осмотреть берега Ильмень-моря, чтобы знать пути, по которым можно идти на юг.
Сом покачал головой.
— Князь, тут берега настолько и фезаны и столько много рек впадает, что мы потратим на их осмотр месяц.
Гостомысл задумался.
— Озеро мелкое, много заводей и камыша. Потому здесь очень много рыбы, — проговорил Сом.
— Ладно, — сказал Гостомысл, — пойдем вдоль берега, но так, чтобы к концу дня мы были недалеко от Руссы.
Гостомысл не стал пояснять кормчему, что прежде чем идти в Руссу, следовало выяснить обстановку в городе.
Таким образом, шли неспеша, хотя и не задерживаясь у каждой речушки, впадающей в Ильмень. Тем не менее перед обедом с идущего впереди дозорного струга дали знак, что видят стены Руссы.
— Вишь, как получилось — не торопились, а за полдня все равно успели в Руссу — сказал Сом.
Гостомысл взглянул на Медвежью лапу
— Боярин, сразу пойдем в Руссу?
— А чего ждать? — пожал плечами воевода.
— Нет, — твердо сказал Гостомысл. — Остановимся в стороне от города.
— Почему? — удивился Медвежья лапа.
— Потому что сначала надо выяснить настроение ру-сов. Признают ли они добровольно мое господство, и будут ли давать дань, как и раньше моему отцу? — сказал Гостомысл.
— К чему такие излишние предосторожности? Не проще ли подойти всем войском к городу. Русы увидят, какое большое у нас войско, испугаются, — сказал Медвежья лапа, удивляясь чрезмерной осторожности Гостомысла.
— А если не испугаются? — перебил его Гостомысл.
— Тогда возьмем город штурмом, — сказал Медвежья лапа.
— А если не возьмем? — спросил Гостомысл.
— С таким-то войском? — изумился Медвежья лапа.
— С таким, — сказал Гостомысл и спросил: — А Руссу крепкие стены окружают?
— Не знаю, — сказал Медвежья лапа.
— Воевода, как же ты собираешься воевать, если не знаешь противника? — тяжело вздохнув, спросил Гостомысл.
— Ну, увидим город, тогда и разберемся, — проговорил Медвежья лапа. Он искренне недоумевал по поводу причин недовольства князя.
Гостомысл начал понимать, почему его отец, доверяя Медвежьей лапе и давая ему ответственные поручения, все же не выдвигал его в воеводы: боярин был храбрым воином и хорошим организатором, тем не менее стратег из него никудышный.
Но выбирать было не из кого, поэтому Гостомысл мягко объяснил:
— Воевода, воин ты смелый, но не забывай, что все подчиненные нам земли будут брать пример с солеваров. Поэтому Русса должна признать мое господство, лучше миром, а если будем принуждать силой, то это должно быть сделано твердо и уверенно. В моей силе не должно возникнуть никаких сомнений. Поэтому, если все же затевать войну с русами, то отступить потом будет невозможно.
— Хорошо. Мы обязательно возьмем этот город, — сказал Медвежья лапа.
Он отметил, что логика рассуждений и решений Гостсмысла с каждым днем становится все более непонятной для него.
