Пятьдесят слов дождя - Лемми Аша

– Она с радостью займет мое место.

Хиромото уронил свитки на землю и схватил обе ее руки.

– Вы бы согласились? О, вы не против, госпожа?

Она уставилась на него, разинув рот.

– Я…

Строгий взгляд Акиры и умоляющие щенячьи глаза Хиромото диктовали только один ответ.

– Я выступлю, – пробормотала Нори.

Он запечатлел влажный поцелуй на ее руке.

– Превосходно. Просто превосходно.

Вечеринка была двадцать четвертого декабря, в двадцать первый день рождения Акиры. Никто из них эту тему не затрагивал, но оба о ней не забывали.

Пришло время ему выполнить свою часть сделки. Сделки, которую он заключил ради нее. Нори мучила невыразимая боль; это было все равно что проглотить битое стекло. Она отдала бы все на свете за возможность что-то изменить.

Акира постучал дирижерской палочкой по пюпитру.

– Нори, сосредоточься.

Девушка закатила глаза. Акира завтра уезжал в Вену, но сейчас он хотел убедиться, что она не поставит его в неловкое положение.

Все было бы проще, если бы ей позволили самой выбрать композицию. Хиромото выбрал концерт для скрипки с оркестром ми минор Мендельсона и нанял небольшой камерный оркестр, чтобы аккомпанировать, а Нори должна была играть соло. У нее будет всего несколько часов до мероприятия, чтобы попрактиковаться с ними.

От этой мысли ее затошнило. В дополнение к тому, что она никогда раньше не играла перед аудиторией, ей приходилось играть с оркестром.

За жалобы Акира щелкнул ее по носу. Он и слышать ничего не хотел. Пианисту, которому предстоит аккомпанировать ей во втором произведении, тоже будет все равно. Нори играла несколько пьес с Уиллом и только тогда чувствовала себя в безопасности рядом с ним.

Акира выбрал второе произведение: «Чакона» Томазо Витали. Он часто играл ее с Уиллом.

Нори оставалось выбрать только одно произведение. Она без раздумий выбрала «Аве Мария» Шуберта.

С Витали возникла проблема.

Акира поморщился.

– На полтона выше. Сыграй еще раз.

Нори так и сделала.

– Ты понимаешь, что значит на полтона выше? – рыкнул он. – И ослабь смычок. Ради бога, ты ведь умеешь.

Она сглотнула.

– Почему ты выбрал именно это произведение? В любом случае «Чакону» не играют в одиночку; в аранжировке есть роль для фортепиано. Мне следовало бы попрактиковаться с пианистом.

– У меня свои причины.

– Но, аники…

– Цыц.

Акира сел за фортепиано.

– Что ты делаешь? – спросила Нори.

Жестом он велел ей играть. И заиграл вместе с ней. И это было прекрасно.

Нори едва не выронила смычок.

– Н-надзэ? С каких пор ты играешь на фортепьяно?

– Я всегда умел играть на фортепьяно, Нори.

Она уставилась на него, как дура, с отвисшей челюстью.

– Ч-что?

– Меня научила мама. Фортепьяно я занимался по ут-рам, а скрипкой – по вечерам, в течение многих лет.

Нори почувствовала слабость.

– Ты никогда не играл при мне!

Он пожал плечами.

– Я был не готов тебе показывать.

У нее вспотели ладони.

– А теперь готов?

Акира коротко улыбнулся.

– Полагаю, что да.

– А есть хоть что-то, чего ты не умеешь? Я-то думала, что потихоньку наверстываю.

Акира ухмыльнулся.

– Может быть, в следующем году.

Нори вытерла руки о платье.

– Наверняка у меня будет отличный пианист на аккомпанементе.

– Конечно. Я просто подыграю, чтобы ты смогла выучить эту пьесу.

Нори наклонила смычок.

– Тогда с самого начала.

Они самозабвенно репетировали до раннего утра. Это было похоже на перенос в другое царство, где нет нужды ни в еде, ни в отдыхе. Только когда Аямэ утром вошла сообщить, что Акире пора собираться, Нори наконец отложила скрипку.

Не говоря ни слова, она подошла и села рядом с ним на скамейку. Чары развеялись.

Акира наклонился и коснулся губами ямочки на ее левой щеке.

– Я знаю, ты сможешь сыграть. Я учил тебя все эти годы, ты должна была что-то усвоить.

Она кивнула.

– Хай, аники.

– Веди себя прилично.

– Да.

– И следи за трелями, не позволяй небрежности.

– А ты не можешь остаться? По крайней мере, до окончания концерта?

Он вздохнул.

– Мне очень жаль, Нори.

Она уткнулась лицом ему в грудь.

Пожалуйста, боже. Верни его мне.

Ноябрь пролетел без происшествий. Писем от Акиры не было. Нори изо всех сил старалась не падать духом.

Пока она отложила последний дневник своей матери в сторону. Не хватало времени, и, если уж честно, она боялась. В конце концов, скоро должно было дойти до той части, которая касалась ее. И ее отца.

Нори не понимала, действительно ли она хотела знать все, что случилось.

Она проводила свои дни, непрерывно музицируя. Нори была совершенно уверена, что все слуги ее ненавидят, но ей было все равно.

По ночам она вязала шарфы для Акиры. В Вене бывают морозы. Как только она закончит, все сразу и отправит. У нее был адрес его отеля, написанный на клочке бумаги, который она хранила в футляре для скрипки.

Нори спала урывками, тревога грызла ее, как блохи. От бесконечных щипков на руках и ногах оставались крошечные красные отметины.

Она сидела у огня и смотрела, как окна затягиваются морозным узором. Ей никогда по-настоящему не нравился снег, но в этом году Нори почему-то относилась к нему иначе. Снег был прекрасен.

Закутавшись в пальто и шарф, Нори каждый вечер выходила в сад. Он уже не походил на заброшенные руины, каким был, когда она приехала. Акира проследил, чтобы сад восстановили, и Нори знала: это подарок.

Токио, Япония

24 декабря 1956 года

Они прислали за ней машину чуть позже семи часов утра.

Мероприятие проходило в загородном поместье Хиромото примерно в часе езды от города. Вот вам и бедняк. По словам Аямэ, недавно торговец получил большие деньги от некоторых предприятий за рубежом. Таким способом он подлизывается к городской элите, пытается просунуть свои грязные, низкородные ноги в двери. Нори этот странный маленький человечек скорее нравился. Хиромото послал за ней своего водителя.

Нори свернулась калачиком на заднем сиденье и смотрела, как медленно исчезает за окном город. Мир был покрыт толстым слоем снега. Может, опустить окно и почувствовать холод на лице? Впрочем, не стоит, подумала она, вдруг водитель будет ругаться.

Нори забарабанила пальцами по коленям. Она понимала, зачем Акира заставил ее выступать. Действительно понимала. Но сама выступать все еще не хотела. Акира всю жизнь естественно выделялся; ему не понять желание оставаться на заднем плане.

Машина остановилась перед особняком, водитель вышел и открыл ее дверь.

– Госпожа.

Нори поблагодарила его, взяла футляр со скрипкой и вошла в дом. Сам дом был недавно построен на большом участке земли, окруженном деревьями, рядом располагался пруд. Нори удивилась, зачем кому-то понадобилось строить дом посреди леса, а потом рассмеялась над собой за то, что задалась этим вопросом. Она сама поступила бы именно так.

Длинные столы с яркими золотыми скатертями были уже накрыты. На платформе стояли пятнадцать стульев и рояль. Музыканты, за исключением пианиста, уже ждали – все мужчины по меньшей мере вдвое старше нее.

Хиромото нигде не было видно.

К ней подошла горничная, чтобы взять сумку с одеждой.

– Я положу все в шкаф. Принесу обратно, когда будет нужно. Вы можете пока присоединиться к остальным, госпожа.

Нори медленно приблизилась к музыкантам, держа перед собой футляр.

– Я… сицурэй симас… [28]

Дирижер повернулся к ней лицом. Он был самым молодым в группе, с яркой улыбкой и длинными темными волосами.

– А, вот и наша солистка! Добро пожаловать.

Нори кивнула.

– Спасибо, что пригласили меня.