Кайли Фицпатрик - Девятый камень
Заносчивость будущей богини позабавила Сару, но она решила, что пришло время сменить тему разговора.
— Когда Лили прибыла в Бенарес, ее сопровождал человек по имени Говинда. Он все еще во дворце?
Сара хотела, чтобы ее вопрос прозвучал небрежно, однако Сарасвати сразу насторожилась, а в ее взгляде появилось напряжение.
Пожалуй, впервые Сара убедилась в том, что рани совсем не глупа.
— Он ушел много лет назад. В горы.
— А он когда-нибудь вернется?
Сарасвати пожала плечами. Но потом повернулась и кокетливо улыбнулась:
— А почему ты спрашиваешь о Говинде? Я думала, ты приехала, чтобы увидеть меня! А потом я навещу тебя в Лондоне, если махараджа мне позволит.
Сара прикусила язык. Она не могла вежливо объяснить Сарасвати, что приехала сюда, выполняя желание Лили. А что до посещения Лондона этим испорченным, хотя и очаровательным юным существом, то идея показалась Саре забавной, хотя едва ли осуществимой.
Паланкин остановился, и дым от большого костра пробрался внутрь. Сарасвати отодвинула занавеску в сторону и что-то резко сказала на хинди одному из стражников. Через мгновение двое мужчин помогли обеим женщинам выйти из паланкина. Когда Сара ступила на землю, со стороны места ритуального сожжения мертвецов раздался громкий звук и она вздрогнула. Один из мужчин усмехнулся, прижал два кулака к голове, а потом резко поднял обе руки в воздух. Сара была совершенно сбита с толку.
— Это череп лопнул в огне.
Сарасвати уже стояла рядом и держала ее за руку, с хитрой миной наблюдая за лицом англичанки.
На огромном костре шла кремация, а когда Сара посмотрела на юг, то увидела по меньшей мере еще два больших погребальных костра. Собравшись с духом, она решительно направилась к пылающему огню. Она не смотрела в сторону Сарасвати, которая, как показалось Саре, получала удовольствие от того, что она нервничала, и хотя сама Сара понимала, что ее страх иррационален, ей вдруг показалось, что ее обволакивает ощущение неизбежности и близости смерти.
Сарасвати подобрала длинный подол своего сари, накинула его на голову и стала пробираться сквозь толпу, а свирепые арабы из ее сопровождения шли рядом с Сарой, держа над ее головой желтый шелковый зонтик. Рани вновь взяла Сару за руку, и ее улыбка смягчилась, когда она заметила, с каким ужасом наблюдает англичанка за волнующейся толпой.
Мастерская портного оказалась всего-навсего джутовым навесом над турецким ковром, на котором сидел портной — маленький сутулый человечек с глиняной трубочкой, зажатой между темно-красными зубами. Цвет зубов стал такой же тайной для Сары, как и запах табака из его трубки. Позднее Сарасвати объяснила, что портной жевал возбуждающий лист — бетель и курил гашиш. Наверное, решила Сара, это объясняло ухмылку, не сходившую с его губ. К тому времени, когда портной записал размеры Сары и получил указание сшить три платья из батиста, солнце успело подняться так высоко, что даже шелковый зонтик не мог защитить от палящего зноя. Жар поднимался от бледной земли, проникал сквозь тонкие туфли из телячьей кожи, и Сару начала мучить жажда. Сарасвати заметила, что англичанке стало нехорошо, сразу приказала стражу, чтобы носильщики принесли паланкин, и объявила, что они возвращаются во дворец. Пока они ждали, рани увлекла Сару к прилавку, за которым сидел сапожник. Здесь все блестело и искрилось, и Сарасвати, взглянув на ноги Сары, выбрала пару изумрудно-зеленых туфелек, расшитых крошечными зеркалами и бусинками.
— Мы не носим обуви во дворце, но ты, если хочешь, можешь надевать эти туфли.
На обратном пути Сара размышляла о прошлом Сарасвати. Кажется, Лили писала, что Сарасвати родилась в маленькой деревушке. Как могла деревенская девушка, исповедующая индуизм, стать любимой наложницей махараджи?
— Ваша семья должна вами гордиться, — отважилась сказать Сара.
Сарасвати пожала плечами:
— Я красива, и я хорошая танцовщица, поэтому мой отец, если бы смог, продал бы меня аристократу. Я не представляла для него никакой другой ценности. Однако я приехала в Бенарес, я верила, что махараджа меня захочет, как только узнает, что я могу ему дать.
— И что же это такое?
Сарасвати во второй раз холодно взглянула на Сару.
— То, о чем он мечтал больше всего; то, что только благодаря мне мог получить.
Сара поняла, что Сарасвати не намерена продолжать разговор на эту тему, но не могла справиться со своим любопытством.
— И вы не поведаете мне о его величайшем желании? — Сара прищурилась.
— Почему ты задаешь так много вопросов, мисс Сара?
Сара рассмеялась:
— Такова моя природа. И должна признать, что вы меня заинтриговали. Дело в том, что я, как и Лили, с удовольствием пишу о необычных женщинах. Быть может, я когда-нибудь напишу и о вас!
Глаза Сарасвати загорелись, и Сара поняла, что нашла способ заставить рани говорить.
— Тогда тебе следует спросить у махарани, только она одна меня понимает, и ей известна моя история, — с таинственным видом сказала Сарасвати.
Она оставила Сару у двери в ее покои, сказав, что ей лучше отдыхать в самую жаркую часть дня, а позднее, когда станет немного прохладнее, она ее навестит. Перед уходом Сарасвати добавила, что сегодня вечером Сара может встретиться с махараджей, если он будет во дворце. Сара начала понимать, что настроения и желания принца даже для Сарасвати были загадкой, как и его местонахождение. Оставалось лишь ждать, пока он пришлет за гостьей.
Платья все еще лежали на постели Сары, и она убрала их обратно в шкаф. Когда разглаживала складки, она заметила в углу шкафа удивительно знакомый предмет, почти скрытый гладким шелком. Это была старая шляпная коробка Лили. На мгновение Сара вернулась в студию Франца в Кенсингтоне и в тот день, когда Лили писала, сидя за письменным столом возле двойных дверей, а шляпная коробка стояла у ее ног. Сара взяла коробку и отнесла ее на стол из черного дерева.
Когда она сняла крышку, в солнечных лучах заплясали пылинки. На самом верху лежал запечатанный конверт, адресованный Джону Ларку. Складывалось впечатление, что его положили сюда перед тем, как отправить на почту. Сара вспомнила о своей последней встрече с Ларком в «Меркьюри». Он тогда сказал ей, что написал Лили письмо, но так и не получил ответа. Казалось, его переполняло раскаяние, словно между ними что-то осталось нерешенным. Или он что-то сказал Лили, а потом об этом пожалел?
Под конвертом с именем Ларка лежало несколько связок бумаг: вырезки из газет, какие-то исписанные листы, похожие на письма, только без конвертов. Кроме того, здесь же находилось несколько записных книжек, перевязанных лентой. Связка писем особенно заинтересовала Сару, поскольку она узнала почерк Лили. Но почему же она их не отправила? Не в силах остановиться, Сара развязала черную ленту, чувствуя, как дрожат ее вдруг потерявшие гибкость пальцы.
«14 февраля 1865 года
Моя единственная любовь!
Сегодня я проснулась с ощущением твоего присутствия и решила тебе написать, чтобы рассказать о своих тайнах, как уже однажды делала. Сегодня, как и каждый день, я сидела в летнем домике, в чудесном саду махараджи, где написала два письма, подкрепляясь ароматным чаем, который, как мне рассказали, собирают на плантациях, находящихся в северных горах Ассама. Вокруг летнего домика растут камелии и цветет магнолия, легкий ветерок доносит сладкие ароматы жимолости и красного жасмина. С одной стороны находится бамбуковая роща, из которой в любой момент может появиться любимый тигр махараджи, но теперь я уже не так боюсь этого зверя, мне даже один раз хватило смелости погладить его.
С каждым днем я чувствую себя все хуже, у меня появились разные болезни. Как мне сказал местный врач, приверженец аюрведы[45], это вызвано избытком жара в моей крови. Несмотря на слабость, я нахожусь сейчас в большем мире с собой, чем в то время, когда писала тебе предыдущее письмо. Тогда я была лишь тенью той Лили, которую ты знал и любил. Кто бы мог подумать, что горе способно украсть не только разум, но и саму душу? Когда я в последний раз посетила твою студию в Лондоне, там все показалось мне холодным и я поняла, что твой призрак ее покинул. Должна признаться, что я рассчитывала найти тебя здесь, в том месте, которое индусы называют дверью между мирами, но вместо этого обрела внутреннюю силу.
Теперь я должна признаться тебе в том, о чем никогда не скажу ни одной живой душе. Ты помнишь, что я писала тебе про амулет, сделанный из девяти камней махараджи, который заказала леди Синтия Герберт? Амулет исчез при таинственных обстоятельствах и, если верить лондонской прессе и инспектору Ларку, каким-то образом связан с тремя убийствами, произошедшими в Лондоне в прошлом году. У меня возникли сомнения — быть может, они навеяны суевериями, — не связана ли каким-то образом и смерть леди Герберт с этим амулетом. Но только теперь мне удалось узнать, почему амулет имеет такое значение, хотя его судьба до сих пор остается тайной. После моих долгих уговоров Говинда согласился рассказать мне историю девяти бриллиантов, до сих пор он упорно отмалчивался. Возможно, он поделился со мной этой тайной из-за того, что вскоре должен вернуться домой в Гималаи.
