Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка
Она вздохнула. Дорога туда и обратно казалась ей бесконечной, хотя Жозеф говорил о ней как о легкой прогулке. По пути он снова и снова заводил речь о будущих успехах Эрмин, подвигаясь к девушке все ближе и ближе. Это их тесное соседство на сиденье коляски было Эрмин неприятно и вселяло неясное беспокойство, равно как и восторженные заверения, что она станет великой певицей, не хуже самой Ла Болдюк.
«И так будет все лето, — думала девушка. — Как было бы замечательно, если бы кто-нибудь мог подвозить нас в Валь-Жальбер на машине! Но теперь уже поздно отказываться, я подписала контракт с директором отеля…»
Шинук замотал головой и зафыркал.
— Прошу тебя, мой красавец, будь умничкой! Мне тоже скучно, но что поделаешь?
Звук девичьего голоса успокоил лошадь. Он снова фыркнул и погрузился в созерцание велосипедиста, ехавшего по противоположной стороне улицы.
Эрмин было страшно выступать перед публикой отеля «Château Roberval». В этом роскошном заведении останавливались только очень состоятельные люди. В прошлую субботу, после первого выступления, в холле того же отеля она едва не потеряла сознание от усталости, хотя на сцене держалась молодцом и исполнила весь заявленный репертуар.
— Это было твое боевое крещение, — сказал Жозеф, пытаясь ее приободрить. — Ты пела перед настоящей публикой — иностранцами, людьми из высшего общества. И многие откровенно на тебя пялились. Меня это не удивляет — ты стала такой миленькой!
Комплимент он прошептал ей на ухо, чем привел девушку в полное замешательство. Она не могла избавиться от впечатления, что ее отдали на растерзание пестрой толпе — слишком элегантной, слишком шумной. Ярко накрашенные дамы курили длинные сигареты, мужчины в черных костюмах и крахмальных сорочках смотрели на нее, как голодный кот на сметану. Хлопали ей весьма вяло.
«И все-таки я не могу отказаться, — говорила она себе. — Жозеф столько сделал, чтобы получить этот контракт!»
Накануне девушка с утра до вечера повторяла свой репертуар. Сегодня у нее болело горло, чего раньше никогда не случалось.
«Этот отель похож на настоящий замок, о таких я читала в книгах по истории Франции. У него есть башенки и балконы, а стены — из обработанного камня, — думала она, рассматривая архитектурный ансамбль роскошного заведения. — Весь домик Бетти поместился бы в самом маленьком зале ресторана! Какие они все-таки странные! Называть „маленьким залом“ комнату, которая просторнее нашей церкви!»
Жозеф широкими шагами вернулся к коляске. Взяв Шинука под уздцы, он повел его к задней части здания, куда выходили двери кухни и других служебных помещений.
— О чем вы спрашивали грума? — поинтересовалась девушка.
— Да так, ничего важного, — ответил опекун. — Тебя это не касается. Спускайся, я и без тебя отведу лошадь в конюшню. Иди переодевайся. Пройдешь через дверь для обслуги. Не вздумай соваться в холл, клиенты не должны тебя видеть перед выступлением.
— Хорошо! Я и сама не хочу их видеть!
Эрмин поставила правую ногу на металлическую подножку и спрыгнула на землю. В руке у нее был маленький чемоданчик с платьем и лаковыми туфельками, завернутыми по отдельности в бумагу.
— Я тебя догоню, — крикнул ей Жозеф.
Девушка взглядом проследила за упряжкой. Она мечтала только о том, чтобы поскорее вернуться в Валь-Жальбер.
«Я сама не знаю, чего хочу, — упрекнула себя девушка. — Раньше я мечтала увидеть озеро и красивые дома в Робервале, порт и корабли. И вот в прошлую субботу я наконец все это увидела. И что? Мне это совсем не интересно!»
Не зная, куда себя девать от смущения, она вошла в кухню. Здесь все кипело и бурлило. По меньшей мере десять поваров во главе с шеф-поваром суетились над бульонами и жарящимся мясом. То и дело раздавался металлический стук алюминиевой или медной ложки о стенки кастрюли.
— Глядите, к нам залетел наш маленький снежный соловей! — воскликнул один из поваров.
— Есть хочешь? — спросила официантка. — Метрдотель распорядился, чтобы тебе подали второе на твой выбор.
— Нет, я не голодна, спасибо, — робко ответила девушка. — Лучше принесите мне, пожалуйста, графин воды.
— И горсточку проса! — пошутил шеф-повар.
Эрмин слабо улыбнулась в ответ. Через мгновение она спряталась от всех в раздевалке для персонала. Это была маленькая темная комната. Девушка быстро переоделась, опасаясь, что кто-то может войти и застать ее в трусиках и нательной сорочке. Теперь на ней было шелковое белое платье с сатиновым чехлом цвета слоновой кости, которое ей сшила Элизабет по картинке из модного журнала.
Ткань плотно прилегала к телу, оставляя на коже ощущение прохлады. Этот наряд со сборками на уровне талии и белым кружевным воротничком ей не нравился.
— Платье едва прикрывает колени, поэтому я чувствую себя неловко, — проворчала Эрмин себе под нос. — Зато шея полностью закрыта. Это платье для девочки, а не для девушки.
Расстроенная, она натянула чулки и надела черные лаковые туфли, цвет которых контрастировал с девственной белизной платья и чулок. Девушка вынула из чемоданчика круглое зеркало в металлической рамке и щетку для волос.
— Я не стану собирать волосы в узел, — поддаваясь внезапному желанию нарушить навязанные ей правила, объявила она своему отражению.
Девушка быстро расчесала струящиеся по спине волосы. У виска подпрыгивал игривый завиток.
— Я готова! — вздохнула Эрмин.
Чтобы скоротать минуты ожидания и побороть страх перед публичным выступлением, Эрмин стала думать о Тошане. Она вспомнила, как он снял с Шарлотты туфли, потом — как они вместе сидели у реки Уэлле… Момент, когда он поднял на нее глаза, казался ей одним из самых волнующих.
«Вид у него был обеспокоенный и довольный, потому что я его не забыла. Сегодня вечером я буду петь для него, только для него. Я люблю его! О да, я люблю его всем сердцем!»
Жозеф Маруа в это время стоял перед зеленой двустворчатой дверью и смотрел на позолоченную табличку с выгравированным на ней номером «65». Он никак не решался постучать. Получить интересующие его сведения оказалось не таким уж простым делом. Грум поначалу корчил из себя неподкупного стража, отказываясь сказать, в каком номере живет Лора Шарден. Лакей, обслуживающий этот этаж, даже сделал вид, что не знает постоялицы с таким именем. Рабочему пришлось сказать, что он ищет даму средних лет, которая носит траур.
— Вы говорите о вдове по имени мадам Шарлебуа, — едва слышно проговорил грум, протягивая Жозефу открытую ладонь.
«Тупица этот служка, и алчный к тому же! — повторял про себя Жозеф. — Пришлось расстаться с долларом, но иначе я бы не узнал номер ее комнаты. Надеюсь, Мимин не видела, как я даю ему деньги».
И он загрохотал кулаком в дверь. Послышался приглушенный звук шагов, потом щелчок замка. Красивая, еще совсем не старая женщина приоткрыла одну створку и теперь смотрела на Жозефа. Вся ее одежда была черной.
— Что вам угодно, месье? — удивленно спросила она. — Думаю, вы ошиблись дверью.
— Меня зовут Жозеф Маруа, я опекун Мари-Эрмин, — отчеканил Жозеф. — А вы — Лора Шарден?
— Да. Входите, месье Маруа.
Она отступила в комнату. Тело ее напряглось, лицо побледнело. Жозеф чувствовал себя не в своей тарелке. Он был одет во все лучшее, и все-таки в обществе этой миниатюрной, изысканно одетой и причесанной женщины ощущал себя огромным и грубым мужланом. От Лоры пахло дорогими духами. Холеную шею украшало великолепное жемчужное колье.
— Слушаю вас, месье Маруа, — сказала она тихо, указывая на обтянутый красным бархатом диван. — Прошу вас, присаживайтесь.
— Нет! Мне и так хорошо, — грубо ответил он. — Жена рассказала, что вы приезжали к нам в Валь-Жальбер. Из ее слов я понял, что в прошлую субботу вы слушали, как поет наша Эрмин. Может, вы и правда ее мать, потому что вы на нее похожи, это бросается в глаза, но хочу вас предупредить: не приближайтесь к ней! Я не могу заставить вас съехать из отеля, увы! Но если вы попытаетесь заговорить с ней, я рассержусь. Теперь у нее есть семья, моя семья. На своих родителей она очень сердита. Чтобы вы знали, мадам, директор подписал контракт, и Эрмин будет петь в отеле каждую субботу до сентября. Думаю, все это время вы будете жить в отеле?
— Совершенно верно, месье Маруа. Я вольна жить в Робервале столько, сколько сочту нужным! — ответила Лора.
— А еще вы вольны держаться подальше от нашей девочки! Я хорошо знаю Мимин: если бы она узнала, что ее настоящая мать сидит в зале отеля — элегантная, богатая, вся в жемчугах, она бы убежала, и ноги ее на берегу озера больше не было бы.
— А вы бы тогда очень огорчились, месье Маруа! — сухо оборвала его Лора. — Вам ведь нравится выставлять пятнадцатилетнюю девочку, словно лошадь на ярмарке! Мари-Эрмин еще ребенок, ей трудно будет выдержать такую нагрузку. У нее не хватает вокальных навыков. Ваша супруга сказала, что вы хотите нанять ей учителя. Я могу дать вам денег. Подумайте об этом. Мы можем договориться.
