Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне
Молитвы и гуманность Тотилы завоевали много изнурённых войной жителей Италии. Неаполитанцы подчинились отеческой доброй воле вождя, когда он с уважением предложил им пищу и вино; жёны римских сенаторов, захваченные у Кум, восхищались грубоватой вежливостью победоносного гота, который защитил их от грабежа и насилия. Сенаторам, всё ещё остававшимся в Риме, готский вождь написал письмо с вопросом, почему они отступились от готов и объединённой Италии по команде грека-крестьянина. Он спрашивал: разве им лучше жилось при Юстиниане, чем при Теодорихе Великом или царственной Амаласунте? На римских улицах появились плакаты Тотилы с другими вопросами. Как гражданам нравятся поборы Александра по прозванию Ножницы? Как долго собираются они мирится со спекуляцией кукурузой, которую ведёт наёмный командующий Бесса?
Несомненно, Тотила хитроумно играл на человеческих желаниях. Однако в битве он мог быть очень свирепым. Проходя по дороге Кассино, он поднялся на холм и пал на колени перед святым Бенедиктом, смиренно прося о помощи. Вождь варваров в самом расцвете сил стоял на коленях перед немощным, почти умирающим святым. «Ты сотворил много зла, — сказал Бенедикт, — и творишь его теперь. С этой минуты воздерживайся от неправедных дел». Ещё он сказал: «Ты перейдёшь море и достигнешь Рима. Девять лет ты будешь править и умрёшь на десятый год».
После этого Тотила решил попытаться заключить мир.
В послании Юстиниану он заявил, что завоевал Италию, но будет править ею только как великий Теодорих, в качестве вицероя императора. Юстиниан не ответил на это предложение.
Отказ императора положил конец попыткам установить мир в Италии. Очевидно, готы, негодующие по поводу предательства Белизарием Витигиса и старой армии в Равенне, остались перед выбором: полная победа или уничтожение. Оставив открытыми пригороды Рима, они загнали оставшихся римских командующих в сильно укреплённые северные города. За их стенами командующие Константинополя вели себя как феодальные правители местного населения, забирая себе все имеющиеся деньги и платя своим солдатам гроши.
Все, кроме Белизария. Приведя свою главную армию к Адриатическому морю, он посадил её на корабли, гребные баржи, галеры и купеческие суда и начал освобождать порты, вроде Отранто (Гидрантум). Только на воде он мог защитить свою армию от готских всадников.
Война превратилась в дуэль между терпимым варваром-христианином и цивилизованным солдатом, который мог рассчитывать только на свою изобретательность и верно исполнять приказы больного императора в Константинополе. Чтобы это сделать, Белизарий должен был освободить Рим, чьи защитники уже начинали страдать от голода из-за осады готов и набегов Бессы на последние запасы кукурузы. Оставшееся население уходило из города, и большая часть была поймана или убита готами.
Прилагая все усилия, Белизарий занялся доставкой продовольствия в отчаявшийся город, куда можно было попасть лишь по узкому извилистому Тибру.
Собрав запасы зерна на Сицилии, Белизарий встретил свои суда в порту в устье Тибра и выработал маршрут подвоза продовольствия к Риму. Он знал реку по своему прошлому опыту, его шпионы подробно доложили ему о защитных сооружениях (довольно удачной имитации речной плотины), выстроенных Тотилой в верхнем течении Тибра. Следовало только уничтожить этот барьер, не рискуя малыми силами на берегу. Солдаты Белизария в прежние времена могли бы смести это деревянное сооружение, но его теперешний ничтожный полк не сладил бы с длинными мечами готов.
Поскольку по мелководной и извилистой реке не могли пройти большие галеры, Белизарий отобрал двести самых мелких судёнышек, которые не нужно было приводить в движение длинными вёслами, и выстроил деревянные заграждения вдоль их бортов. Стрелки могли вести обстрел через отверстия деревянных парапетов. Затем командующий сделал нечто вроде старинного брандера, судна, нагруженного горючими веществами, соединил две широкие баржи и построил на них башню из деревянных брусьев. Вес этой башни немного превышал вес защитных сооружений готов. На вершине к склону привязали ^маленькую лодку, наполненную римской горючей смесью, — дёгтем, серой, смолой.
Когда всё было готово, Белизарий отправил Бессе в Рим послание, настаивая, чтобы осаждённый командир сделал со своей армией вылазку на реку в назначенный день, увидев поднимающийся с готских укреплений дым.
Так же как у Карфагена, полководец собрал остатки солдат, кораблей и запасов в городе Порт у себя в тылу. Там он оставил Антонину и назначил командующим некоего Исаака, армянина.
— Что бы ни случилось, — приказал он Исааку, — оставайся в этих стенах.
— Понял.
— Если услышишь, что Белизарий убит, как ты поступишь?
Но армянин не попался на удочку:
— Что бы ни случилось, я останусь в городе.
— Хорошо.
Настойчивость Белизария выдавала его напряжение. Предприимчивый Исаак решил, что ему приказали удерживать Порт, если Белизария убьют. Ветераны войн, например Мундус или Илдигер, поняли бы, что имеет в виду полководец, и не приняли бы его слова всерьёз.
В день переправы через реку удача, казалось, благоволила Белизарию. Западный бриз нёс его флотилию против течения. Готы, собравшиеся на низком берегу, были больше удивлены, нежели встревожены видом проплывающих кораблей с грохочущими деревянными стенами, похожих на огромный погребальный костёр в сопровождении безобидных судов, нагруженных продовольствием. Хотя камень, брошенный с берега, мог бы упасть на палубу самодельного корабля, флот спокойно доплыл до преграды.
У заграждения стрелы защищённых лучников не давали врагу продвинуться вперёд, пока не были сломаны железные скобы, а концы заграждения утоплены в воде. Флотилия понеслась на главный барьер, где готы устроили мост и две боковые башни. Битва разгорелась, когда две баржи с привязанной лодкой подошли к башне. В неё и втолкнули готского командующего со стражниками.
Затем лодка, нагруженная горючим, соскользнула на воду, а её содержимое подожгли. Лодка сделала своё дело, перевернув людей на вершине башни и охватив пламенем деревянные брусья. Сооружение тут же загорелось, распространяя удушливый дым и испепелив две сотни отборных готских воинов. При виде огня находившиеся на мосту бежали.
Белизарий повёл на мост своих самых надёжных людей, чтобы разрубить и сжечь его под защитой стрел с маленьких судов, которые теперь перегородили всю реку. Из прибрежных укрытий стекались готы, подъехал на коне Тотила. Пока уничтожали заграждение, схватка разгоралась в удушливом дыму.
Бесса также спешил на помощь из города. Ветер гнал нескладные суда на заграждение, а течение относило их от тяжёлого моста. Его нужно было разрубить пополам, чтобы расчистить путь для судов. Береговой обстрел затруднял эту работу.
Когда расчистили путь и Белизарий повёл вперёд первые лодки по берегам Тибра, виднелись лишь готские полки. Бесса так и не вышел из города.
Взволнованному полководцу гонец доставил устное сообщение: «Армянин Исаак мёртв, все солдаты пропали».
Так повторил гонец. В устье Тибра произошло вот что: Исаак услышал, что римляне прорвались через заграждения. Возможно, он решил, что в этом случае уже не связан приказом, а возможно, сам захотел прославиться. Он сделал вылазку с сотней конных воинов, чтобы разграбить ближайший готский лагерь, где был схвачен и убит.
Не зная, что Порт, Антонина и припасы в безопасности, Белизарий принял сообщение гонца как знак того, что его база потеряна. Длительное напряжение начинало сказываться. Наблюдатели говорят, что он потерял дар речи и знаком приказал флотилии возвращаться обратно.
Впервые за двадцать лет римский полководец отступил тогда, когда мог бы начать пробиваться вперёд. По всем медицинским признакам, с ним у заграждений случился удар, потому что той же ночью у него началась лихорадка и он не мог отчётливо говорить.
После этого Рим был очень быстро потерян. Некоторые солдаты из армии Бессы получили выгоду, впустив готов за массивные стены города. Бесса бежал со своими всадниками, оставив всё награбленное золото. Когда об этом сообщили Тотиле, он только обрадовался хорошим вестям. Немедленно его воины стали умолять позволить им преследовать убегающих римлян, но эксцентричный гот покачал головой. Он не хотел разделять командный состав, пока поблизости был Белизарий. «Что может быть приятней, — спросил он, — чем убегающий враг?»
Некоторые патриции на лошадях бежали по берегу Тибра к церкви Святого Петра. Туда же отправился готский вождь со своими стражниками. От моста Неро до решетчатых ворот базилики его сопровождающие убили двадцать шесть солдат и шестьдесят мирных жителей, поскольку готы не брали пленных в конце битвы.