Кристиан Жак - Сын Солнца
— Я охотно принимаю твое предложение.
— Ничто не могло бы доставить мне больше радости, чем это открытое сотрудничество! Я начну с того, что вычищу свои собственные конюшни, а потом мы примемся за конюшни царства.
— А там много грязи?
— Сети — великий правитель, его имя останется в Истории, но он не может заниматься всем и всеми! Когда ты вельможа, сын и внук вельможи, то приобретаешь дурные привычки и присваиваешь себе чужие права. Ты как соправитель можешь положить конец этому попустительству. В прошлом я сам извлек из него выгоду, но это время прошло. Мы братья, и Фараон отвел для каждого из нас свое место в жизни: вот истина, которой мы должны подчиниться.
— Это мир или перемирие?
— Мир, окончательный и бесповоротный, — заявил Шенар. — Мы много ссорились и оба согласись, несем за это долю ответственности. Но эта братоубийственная борьба бессмысленна. Ты соправитель, я распорядитель протокола. Давай оказывать друг другу помощь на благо страны.
Когда Шенар ушел, Рамзес остался в недоумении: была это ловушка, перемена стратегии или искреннее стремление к дружбе?
Глава 40
Фараон собрал Большой Совет вскоре после завершения рассветных ритуалов. Все искали спасительной тени от раскаленных лучей солнца. Некоторые придворные толстяки сильно вспотели и приказывали обмахивать себя веерами.
К счастью, в приемной зале Фараона было прохладно. Искусное расположение высоких окон обеспечивало циркуляцию воздуха, делавшую это место приятным в жару. Равнодушно относившийся к моде, Фараон был одет в простое белое платье, тогда как некоторые вельможи, казалось, состязались между собой в элегантности одежд. В этом внеочередном совете участвовали визирь, верховные жрецы Мемфиса и Гелиополиса и Глава стражи пустыни.
Рамзес, сидевший справа от отца, наблюдал за ними. Боязливые, беспокойные, тщеславные, уравновешенные… Разные люди собрались здесь, под верховной властью Фараона, который один объединял их. Не будь его, они разорвали бы друг друга на куски.
— Глава стражи пустыни принес плохие новости, — сообщил Сети. — Пусть он говорит.
Важный вельможа лет шестидесяти прошел все ступени власти, прежде чем достиг ее вершин. Спокойный, сведущий в своем деле, он знал все тропинки западной и восточной пустынь и поддерживал безопасность на этих обширных пространствах, по которым проезжали караваны и отряды рудокопов. Он не стремился ни к каким почестям и готовился спокойно провести старость в своем владении в Ассуане, поэтому его заявления были выслушаны с большим вниманием, тем более, что его редко приглашали выступать в таких торжественных обстоятельствах.
Группа золотоискателей, месяц назад отправившаяся в восточную пустыню, исчезла.
За этим ошеломляющим известием последовало долгое молчание. Молния, брошенная богом Сетом, не смогла бы произвести больший эффект. Верховный жрец бога Пта попросил слова у Фараона, и тот предоставил его ему. Согласно ритуалу Большого Совета, участники высказывались только с согласия правителя, и каждого выступающего слушали не прерывая. Как бы ни был важен предмет обсуждения, никакого беспорядка и шума не допускалось. Поиск верного решения начинался с уважения к мыслям другого.
— Вы уверены в своих сведениях?
— К сожалению, да. Обычно в таких случаях непрерывная цепь гонцов постоянно держит меня в курсе продвижения похода, его трудностей или даже провала. И вот уже несколько недель у меня нет никаких новостей.
— Такого раньше никогда не было?
— Нет, бывало, но в смутные времена.
— Может быть, это нападение бедуинов?
— На этом участке маловероятно. Стража порядка зорко следит за обстановкой.
— Маловероятно или невозможно?
— Никакое известное нам племя не может настолько нарушить ход экспедиции, чтобы от нее не поступало совсем никаких известий. Отряд опытных стражей охранял золотоискателей.
— Каковы ваши предположения?
— У меня их нет, но я очень обеспокоен.
Золото пустынь поступало в храмы. «Плоть богов», нетленный материал и символ вечной жизни, оно придавало произведениям мастеров несравненный блеск. Государство же использовало его как средство оплаты за некоторые привозные товары или в качестве дипломатических подношений иноземным правителям для поддержания мира. Нарушения в добыче драгоценного металла были недопустимы.
— Что вы предлагаете? — спросил Фараон у главы стражи пустыни.
— Незамедлительно послать туда армию.
— Я возглавлю поход, — объявил Сети, — и соправитель будет сопровождать меня.
Большой Совет одобрил это решение. Шенар, поостерегшийся вступать в обсуждение, сказал брату после Совета несколько вдохновляющих фраз и пообещал заниматься его делами, которые он снова передаст ему сразу после его возвращения.
В девятый год царствования Сети, в двадцатый день третьего месяца походное войско в четыреста воинов под личным командованием Фараона и его соправителя двигалось по знойной пустыне, к северу от города Эдфу и в сотне километров на юг от дороги, ведущей к карьерам Уади Хаммамат. Оно приближалось к Уади Миа, последней точке, откуда в Мемфис из отряда был послан гонец.
В тексте послания, самом обыкновенном, не содержалось ничего настораживающего. Настрой золотоискателей был прекрасным, равно как и состояние здоровья всех путешественников. Писец не отмечал никаких происшествий.
Сети держал войско в боевой готовности днем и ночью. Несмотря на спокойствие Главы стражи пустыни, присоединившегося к отряду со своими лучшими людьми, он опасался неожиданного нападения бедуинов, пришедших с полуострова Синай. Их законом были грабеж и убийство. Во власти внезапного безумия, их вожаки совершали самые варварские и жестокие деяния.
— Что ты ощущаешь, Рамзес?
— Пустыня великолепна, но мне тревожно.
— Что ты видишь за этими дюнами?
Рамзес сосредоточился. У Сети был опять тот же странный, почти сверхъестественный взгляд, которым он увидел в Ассуане новое месторождение гранита.
— Перед моими глазами встает преграда… За этими холмами — пустота.
— Да, пустота. Пустота ужасной смерти.
Рамзес вздрогнул.
— Там бедуины?
— Нет, более коварный и более безжалостный противник.
— Нужно готовиться к бою?
— Нет, это бесполезно.
Рамзес совладал со страхом, сжимавшим ему горло. Жертвой какого врага стали золотоискатели? Если это чудовища пустыни, как считала большая часть воинов, то никакая человеческая армия не была в силах совладать с ними. Эти крылатые хищники с огромными когтями разрывали свою добычу, не давая ей времени для защиты.
Перед тем, как взойти на дюну, кони, ослы и люди утолили жажду. Невыносимая жара вынуждала к частым остановкам, и запасы воды подходили к концу. Меньше, чем в трех километрах был большой колодец, где можно будет наполнить бурдюки.
За три часа до заката снова пустились в путь и перешли дюну без особого труда. Вскоре вдали показался и колодец. Строение из высоких камней прилегало к склону горы, в чреве которой находилось золото.
Золотоискатели и охранявшая их стража не исчезли. Они все были тут, вокруг колодца, они лежали на горячем песке, лицом к земле или подставив его солнцу.
Из их открытых ртов торчали кроваво-красные языки.
Ни один из них не выжил.
Не будь с ними Фараона, большинство воинов при виде этой картины обратились бы в бегство, но Сети приказал поставить палатки и выставить охрану, как если бы находился под угрозой неизбежного штурма. Потом он приказал вырыть могилы, в которых погребли несчастных. Дорожные циновки служили им саваном, и сам Фараон произнес обрядовые формулы для перехода в иной мир и последующего Воскресения.
Похоронный обряд в безмятежных лучах заходящего солнца успокоил воинов. Походный врачеватель подошел к Сети.
— В чем причина смерти? — спросил Фараон.
— Жажда, Ваша Величество.
Фараон немедленно отправился к колодцу, который охраняли люди из его личной стражи. В лагере все надеялись отведать прохладной живительной влаги. Большой колодец был завален камнями до самого края.
— Давайте очистим его, — предложил Рамзес.
Сети согласился.
Личная охрана Фараона с пылом принялась за работу. Не стоило вносить смятение в ряды его войска. Людская цепочка работала с огромной отдачей. Рамзес задавал ритм и поддерживал временами спадающее воодушевление.
Когда полная луна осветила дно колодца, воины, изнуренные тяжелым трудом, смотрели, как Рамзес опускает на веревке тяжелый кувшин. Несмотря на нетерпение, он набирал воду медленно, чтобы не разбить его.
Потом он поднял наполненный водой кувшин и подал его Фараону. Тот понюхал, но пить не стал.
— Нужно спуститься на дно.
