Борис Васильев - Владимир Мономах
Он не знал, что князь Володарский, перед тем как увести свои рати, предупредил князя Тмутараканского, что уходит по повелению единого воеводы. И князь Борис Тмутараканский тут же занял его место, оставив коней в Клянске под присмотром коноводов.
И вовремя. Половцы, заметив, что войска из-под Клянска уходят, тут же ударили по городку мощным клином конников из своего резерва. Но второпях совершили грубую ошибку: помчались стремглав, чтобы успеть занять городок, напоить коней и напиться самим, не атакуя, даже не готовясь к схватке. Сабель из ножен не выхватили.
— Подпустить ближе, — спокойно повелел князь Борис. — И ждать команды.
Ждать команды, когда тебя атакуют, невыносимо трудно. Но воины верили в своего вождя.
— Бить по коням… Целиться спокойно, не торопясь. Стрелять по моей команде. Бей!..
Князь Тмутараканский долго и тщательно учил своих конников стрелять как на скаку, так и стоя в строю. И уж в коня попасть им было несложно. Кони атакующих половецких всадников стали падать один за другим. Большинство всадников не успевали выдернуть ноги из стремян и валились на землю вместе с лошадьми. А кто все же успевал сделать это, спрыгивал на землю в полной растерянности. Половцев с детских лет учили сражаться в седле, пехотному бою, равно как и пехотному строю их никто не обучал. И, очутившись на земле среди мечущихся лошадей, они и не думали о сопротивлении. Просто бежали с поля боя.
— Молодец, князь Борис! — крикнул Мономах. — Свирида ко мне!..
Свирид явился тут же.
— Слушаю тебя, мой князь.
— Где их вожди, разведчик? — строго спросил единый воевода. — Где ханы Боняк и Тугоркан? Их нужно найти и убить.
— Но…
— Я продержусь два, от силы три часа. За два часа они должны быть выявлены. Ступай и думай, как это можно сделать.
И тут появился Меслим.
— Сними броню, мой князь, — сказал он. — Ты перегрелся на солнце и скоро получишь удар.
— Идет бой, Меслим.
— Ты грохнешься от теплового удара, мой князь, и тогда уж наверняка проиграешь решающую битву. Я помогу тебе снять панцирь.
Мономах согласился лишь потому, что Меслим со своими приставаниями мешал ему руководить дружинами. С помощью знахаря он сбросил византийский панцирь, оставшись в легкой русской кольчуге.
Половцы, не считаясь с потерями, продолжали бешено рваться к реке. Им во что бы то ни стало надо было напоить коней, а тогда уж мощным конным ударом покончить с упрямыми русскими воинами. И они бросили еще один тумен против воеводы Железяна.
Мономах это заметил. Позволить половцам прорваться к речке было сейчас равносильно поражению. И он решил перебросить Железяну свой последний резерв: сводную малочисленную дружину князей Святославичей. Олега, Давида и Ярослава.
— На вас вся надежда, братья, — сказал он. — Если половцы прорвутся к речке, Святая Русь погибла во веки веков.
— Мы все ляжем как один, но мы не пропустим половцев к речке, — сказал князь Олег. — Клянусь от имени братьев моих Самим Господом Богом.
Торжественно перекрестился, а за ним молча перекрестились и братья. Низко поклонились Мономаху и пошли. А Олег чуть задержался.
— Я единственный из братьев, кто успел жениться, — сказал он. — Остальные умрут холостыми. У меня есть сын Гавриил, мать его умерла в родах…
— Я понял все, — сказал Мономах, обнял князя Олега и поцеловал на прощанье. — Спасай Святую Русь, князь.
Едва убежал к месту своей гибели князь Олег, как появился возбужденный Свирид:
— Я потерял восемь своих лучших разведчиков, мой князь, но они ранили хана Боняка!.. — выпалил он. — Правда, нукеры увезли его.
— Вот почему они не меняют способов, чтобы достичь победы, — задумчиво сказал Мономах. — Хан Тугоркан стар, а потому и долбит в одну точку, как дятел. Прими мою благодарность, побратим.
— Но у половцев в запасе не менее двух-трех туменов, — вздохнул Свирид.
— Сдюжим, — стиснув зубы, сказал Мономах. — Сдохнем, но сдюжим!..
— Придется сдохнуть, — Свирид еще раз вздохнул. — Жаль, что мои ребята упустили Боняка живым. Очень жаль.
— Он уже не воин, — отмахнулся Мономах. — Что там вздыхать…
— Тугоркан слушается его советов…
— Да?
— Знаю. Только не знаю, что он посоветует.
— Да уж, — Мономах тоже вздохнул. — Добрыню ко мне!.. Живо, побратим! Живо!..
— Сейчас пришлю.
Прибежал Добрыня.
— Звал, мой князь?
— Останься здесь, — сказал Мономах. — Если половцы появятся возле мостика через Клянку, немедленно сожги мост. Немедленно!..
— Понял.
Половцы явились тут же, будто Мономах накликал их. На сей раз они не рвались к реке, а двумя клиньями промчались перед Клянском справа налево и слева направо, осыпая тучами стрел лобовое укрепление. Опытный Добрыня успел упасть на землю, а Меслим не успел. У него была другая, куда более благородная цель: он прикрыл Мономаха своим телом, и в его спину вонзились сразу три стрелы.
— Я… твоя… броня… — едва прохрипел он, сползая на дно оборонительного рва.
— Друг мой… — прошептал Мономах горестно. — Друг мой дорогой…
А Добрыня уже стрелял из лука, и черные всадники падали с коней один за другим.
— Стреляйте!.. — кричал Добрыня своим лучникам. — Стреляйте!..
3
Скорбь от утраты друга и советчика была столь остра, что Мономах какое-то время не мог в своей голове держать картину боя.
А она изменилась. Половцы более не стремились к воде, будто только что напоили своих коней. Теперь их полководцы пытались разрезать силы русских на части, окружить их и расстрелять из луков. Так были уничтожены дружины князя Волынского, так прижали и заставили укрыться в Клянске воеводу Железяна, так полегли за Святую Русь князья Святославичи: Олег, Давид и Ярослав.
Какая-то лава половцев, видимо, считая, что победа рядом, помчалась на мост через Клянку, чтобы загнать остатки разрозненных русских дружин в Клянск, где осадить их и сжечь. Это-то Мономах и увидел вдруг ясно, поняв, что намереваются половцы сделать, и крикнул Добрыне:
— Мост!.. Поджигай мост!..
— Вижу, — сквозь зубы процедил Добрыня. Поджег две стрелы приготовленным заранее трутом, и, когда они разгорелись, одну за другой послал их по обе стороны заваленного хворостом моста. Мост вспыхнул, испуганно заржали лошади, стали, ломая перила, бросаться в реку…
Из леса вылетел свежий тумен половцев в черной одежде. «Господи, сколько же их… — подумал Мономах. — Всё. Это конец…» Не успел он ужаснуться, как следом за черными половцами появились половцы в белом. И с ходу, когда черные половцы еще только-только стали разворачиваться в лаву, эти белые ударили им в спину. И началась рубка, черные не только не успели развернуть свой строй для атаки, но и не понимали, что за противник их атакует, почему он оказался сзади и почему с таким ожесточением рубит своих…
Разломав лаву черных половцев, неизвестные половцы в белом лихо развернулись и боевым карьером помчались на конную массу орды хана Тугоркана. И Тугоркан, уже уничтоживший левые дружины русских, уже погубивший князей Святославичей и ранивший отступившего в ров Железяна, неожиданно получил мощный и расчетливый удар в спину.
— Князь Борис, в атаку!.. — крикнул Мономах. — В атаку на орду Боняка!.. Свирид, помоги князю Борису чем только можешь!..
Полтораста всадников князя Бориса Тмутараканского были еще одной неожиданностью для черных половцев, которые готовились к удару совсем в иную сторону, а потому и думать не думали об атаке с фланга. Князю Борису помог и начальник разведки Свирид, упустивший было самого яркого после хана Китана полководца половцев. Смяв левую руку орды хана Боняка, русские ворвались в тесную массу его всадников. Началась беспощадная рубка…
И тут неожиданно повеяло дымом…
Мономах ничего не мог понять. Почему белые половцы бьют черных? Кто их вождь и почему его посадка в седле так знакома? И конь вроде бы знаком?.. Кто поджег лес и зачем?..
От Клянки шел легкий ветерок, и дым прижимало к земле. Русские дружины не обращали на него внимания, но черные половцы забеспокоились и стали заметно оттягиваться к лесу.
А конники князя Бориса Тмутараканского и Свирида продолжали громить орду хана Боняка, воины которого, опомнившись от внезапного налета, яростно сопротивлялись, но стоило появиться дыму, как и их сопротивление стало заметно ослабевать.
Половцы все чаще оглядывались на дым, ползущий из леса, а потом вдруг опрометью бросились в ту сторону. И остановились, словно налетели на стену.
Из леса навстречу им вышел великий князь Киевский Святополк Изяславич с небольшой, но отлично вооруженной пешей дружиной, которая тут же вскинула луки.
— Оружие — на землю! — крикнул он половцам. — Вы окружены, я сжег ваши запасы сена и вылил все запасы вашей воды.
