Фау-2 (ЛП) - Харрис Роберт

Он сложил лист и убрал его во внутренний карман.

— Наши товарищи пали не напрасно! И ваша служба не напрасна! Каждая ракета наносит врагу сокрушительный удар! Мы — Дивизия Возмездия! Мы победим! Хайль Гитлер!

Молчание, последовавшее за этими словами, явно смутило его. Он опустил руку и отступил от микрофона. Взглянул на фон Брауна, потом на Хубера, тот кивнул командиру почётного караула.

— Приготовиться к залпу!

Солдаты вскинули винтовки к небу.

— Огонь!

Выстрелы прокатились над ипподромом. Солдаты перезарядили.

— Огонь!

Перезарядка вновь.

— Огонь!

Когда эхо последнего залпа стихло, Граф поднялся. Он уже принял решение и хотел уйти до того, как фон Браун успеет с ним заговорить.

Зайдль схватил его за руку:

— Куда так спешишь?

— Нам ведь предстоит запуск, помнишь?

— Всё равно тебе стоит отдохнуть.

— Я подготовлю ракету — и тогда отдохну, обещаю.

Фау-2 ждала его на ложементе под деревьями. Он велел капралу открыть второй управляющий отсек.

Тот замялся.

— Но ведь утром был третий.

— А теперь второй.

Солдат подчинился. Они все знали доктора Графа; ему доверяли. Добираться до нужного места было неудобно. Графу пришлось лечь на спину под ракету и на ощупь работать вслепую. Обеими руками он ощупал фанерную платформу, пока не нащупал часовой механизм программы — небольшое устройство размером с ладонь — и разорвал провода.

Он выбрался из-под фюзеляжа.

— Всё. Можете закрывать отсек.

Он снова шел рядом с ракетой, пока ее буксировали к крану. Стоял, наблюдая, как её перемещают на мейллерваген. Он не стал просить подвезти его к стартовой площадке — времени было предостаточно. Граф неторопливо пошел по дороге через лес, выбрал подходящее место, разложил пальто и сел. Выкурил пару сигарет, прислушиваясь к звукам рощи. Впервые за многие недели он чувствовал покой. В голове — приятная пустота. Он просидел так почти час, затем поднялся и продолжил путь.

Ракета уже стояла на стартовом столе, полностью заправленная. Электрические тесты были завершены, кабели отсоединены. Солдаты готовились снять испытательные платформы с вертикальной стрелы мейллервагена. Рядом с ними, с блокнотом в руках, наблюдал штурмшарфюрер Бивак.

— Всё ещё собираете данные, как я вижу, — весело сказал Граф.

— Думаю, это событие заслуживает внимания, не так ли? Всего второй случай в истории, когда ракету запускают напрямую по британской армейской части?

— Заслуживает… наверное, можно так сказать. — Затем он добавил, как бы невзначай: — Я просто хочу ещё раз проверить трансформатор.

— Не нужно, доктор. Всё уже проверено. Всё работает отлично.

— Тем не менее — у нас было столько сбоев. Вспомните, что случилось с лейтенантом Штоком. Дайте мне всего пять минут.

Не дожидаясь возражений, он начал подъем.

Какая же она огромная, подумал он. Какая мощь! Даже сквозь тонкую металлическую оболочку он ощущал дремлющую в ней энергию. Это было великое творение, без сомнений. Она заслуживала иного назначения. Он продолжал подниматься, ступенька за ступенькой, пока не добрался до самой верхней платформы. Извлек из кармана отвертку, открыл отсек № 3. Внутри, рядом с металлическим куполом гироскопа крена и рысканья, находился радиоприемник. Он протянул руку с плоскогубцами и перерезал электрическое соединение, затем закрыл отсек и вновь закрепил его винтами.

Спустившись на землю, он сказал:

— Вы были правы. Всё в порядке. Наслаждайтесь запуском, Бивак.

Он махнул в сторону машины управления огнем и показал поднятый большой палец. Гидравлическая стрела была отсоединена от ракеты. Мейллерваген отогнали назад.

Граф прошёл пару сотен метров по дороге, остановился и повернулся. Послышался сигнал сирены. Он достал бинокль. Ракета стояла одна, кроме тонкой металлической антенны и питающего кабеля. Из вентиляционных отверстий над баком жидкого кислорода уже шел знакомый белый пар. Всё было спокойно. Всё шло правильно. У основания ракеты начали плясать искры, которые быстро слились в ревущий оранжевый факел. Мачта отвалилась, кабель оборвался, звук и ударная волна от двигателя полной мощности отбросили его назад, но он не отрывал бинокль от глаз, следя за тем, как Фау-2 поднимается в воздух.

Одна секунда полета… две… три… четыре…

Сейчас!

Ракета не наклонилась. В контрольном отсеке часовой механизм щелкал впустую. Удерживаемая на курсе парой гироскопов, она взмыла вверх под прямым углом — вертикально, идеально, великолепно — ввысь, к небесам.

Снова сирена. Голос из громкоговорителя:

— Ошибка программы наклона! Запущено аварийное отключение двигателя!

Он легко представлял себе панику в командной машине, где пытались передать радиосигнал.

— Отключение двигателя не удалось!

Через несколько секунд из кустов выскочили люди из расчета запуска, включая Бивака, и побежали вверх по дороге мимо него, крича, чтобы он убирался с площадки. Бивак бросил на него хмурый, недоумённый взгляд. Граф остался стоять.

Он всё ещё ясно видел пламя от выхлопа через бинокль. Этим летом в Пенемюнде они проводили аналогичный тестовый запуск, чтобы наблюдать повторный вход в атмосферу. Тогда ракета достигла высоты 176 километров, прежде чем поддалась гравитации. Она будет продолжать взлетать, проходя сквозь все слои атмосферы — тропосферу, стратосферу, мезосферу — пока не войдёт в кипящую термосферу; затем она начнёт терять устойчивость, кувыркаться, перевернётся и обрушится, как оперённое копьё.

Красная точка ракеты уменьшалась и исчезла в облаках. Он убрал бинокль и уверенно зашагал к опустевшей поляне.

20

Кэй сидела одна за угловым столиком в офицерской столовой. Было чуть больше половины пятого — закат, хотя солнца за весь день она так и не увидела. Лампы уже зажгли. У стойки стояли двое капитанов с армейскими нашивками, пили и рассказывали грязные анекдоты. Они предложили ей присоединиться.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась она.

Кроме них, зал был пуст. Время от времени один из них взрывался хохотом и стучал стаканом по стойке. Рядом со стулом стоял её чемодан, сверху лежало шинельное пальто. Где-то в здании решалась её судьба.

Она привела патруль к дому Вермёленов. Снаружи, на улице, они сидели в джипе, пока она объясняла планировку. Те явно сомневались, подозревали, что она просто истеричная женщина.

Капрал спросил:

— Значит, этот немец вооружён?

— Он не немец, — возразила она, — я же говорила, он бельгиец, сражавшийся на стороне немцев. Я не знаю, вооружён ли он.

— Звучит маловероятно, если честно.

— Он служил в третьей дивизии СС «Панцер», если вам это о чём-то говорит.

Это сразу изменило их настрой.

— Ни хрена себе, — выдохнул один из солдат. — Может, за подкреплением послать?

— Не стоит, — отрезал капрал, взяв винтовку. — Сами справимся.

Они вошли через калитку. Один солдат занял позицию в саду, нацелив винтовку на дом. Другой бесшумно пошёл по боковой дорожке ко входу с задней стороны. Капрал остался у парадной двери с Кэй. Он жестом предложил ей позвонить.

Прошла полминуты. Затем раздался щелчок замка, щёлкнули засовы. Дверь открылась, и на пороге появился доктор Вермёлен в тёмно-зелёной вязаной кофте.

Кэй сказала:

— Простите, доктор Вермёлен. Мы должны обыскать дом.

Он чуть осел, опустив голову на дверной косяк, будто хотел что-то сказать, но передумал.

— Гийом на кухне. Идите за мной.

До этого момента Кэй всё ещё наполовину верила, что всё это — плод её воображения, глупое недоразумение, за которое придётся извиняться. Но на кухне, за столом, сидели Арно, его мать и юноша, чуть старше мальчика, с мертвенно-бледным лицом и нечесаными длинными волосами. На нём был грязный синий свитер. Левая рука перевязана. Они подняли глаза и не сделали ни малейшего движения — будто давно ждали этого момента.