Тулепберген Каипбергенов - Неприкаянные
По зову глашатаев наездники стянулись к помосту, сгрудились здесь, тесня молодых к возвышению, а пожилым открывая простор, чтобы, подхватив «козла», они могли помчаться в степь, начать игру. Пожилые-то знают, как это делается.
Айдос хотел уже бросить кокмар, но подъехали несколько джигитов и стали просить главного допустить к игре хозяина аула Бегиса.
— Без него какое козлодрание! Он самый ловкий.
Айдос посмотрел на старейшин: как они? Согласны, нет ли? Брата вводить в игру не имеет права главный. Пусть решит совет.
Казахский бий сказал за всех:
— Хороший джигит — украшение игры. «Украсит ли? — подумал Айдос. — Замутит воду, это
верно. И награды потребует. Дам награду, люди обвинят в слабости. Не дам — обвинят в жестокости».
Так он подумал, но против старейшин пойти не посмел. Махнул рукой:
— Пусть выезжает Бегис.
Всадники нетерпеливо поглядывали на помост. Время было начинать игру. Чего тянет главный?
— Эй, соколы, держите! — весело крикнул Айдос и бросил в толпу кокмар.
Шкура описала полукруг, прежде чем коснулась чьей-то головы и чьей-то руки. Голова была у самого края, там, где крутились опытные игроки Знал старший бий, куда бросать «козла».
Тотчас задвигалась толпа. Завизжали, завопили, заулюлюкали наездники. Десятки рук потянулись к той самой голове, которой коснулся кокмар. Каждому игроку хотелось завладеть «козлом». Но это было лишь желанием. Попробуй завладей! Наконец какой-то счастливчик, словно коршун, вцепился в шкуру, поддал коню сапогами, и тот вылетел из толпы, помчался в степь. Догоняй!
— Держи!
— Дави!
Это кричали те, кто упустил кокмар. А их было около сотни. Упустил его и Бегис. Но он знал секреты козлодрания, не поскакал следом, повернул коня вправо, будто отказался от преследования, а на самом деле пошел в обход счастливчика.
Кокмар оказался у Юсупджана, узбекского наездника, ловкого парня, знающего тайны игры не хуже Бегиса, а может быть, и лучше. В то время как все, подобно куриному выводку, бросились на одно-единое зернышко, на этот самый кокмар, и каждый старался овладеть им, Юсупджан повел игру на многих конях. Едва настиг его ближний джигит и протянул руку к «козлу», Юсупджан перебросил шкуру скакавшему слева парню, сородичу своему. Тот, поймав кокмар, метнулся в сторону. Стая преследователей проскакала мимо Юсупджана — не могли сразу повернуть коней всадники. Проскакав же, закружились растерянно. Никто не знал, куда ехать, за кем гнаться. А когда поняли, сородич Юсупджана был уже далеко.
Слишком далеко, конечно, здесь не ускачешь Кони у всех быстрые — нагонят. И вот нагнали. И потянули опять руки к «козлу». Но тут подвернулся третий сородич Юсупджана. На лету перехватил брошенную шкуру и помчался прочь от стаи. Теперь вправо. Все снова перемешалось, и закружились растерянно всадники. Однако зря поскакал вправо джигит. Там хоть и не близко, но все же был Бегис. На своем резвом иноходце он полетел навстречу парню. И минуты не прошло, как сравнялись всадники и сильный и решительный Бегис вырвал из рук парня «козла». Вырвал и помчался назад к помосту, намереваясь первым принести шкуру ста рейшинам, завершить игру и получить приз
Самонадеян был Бегис. Как ни резв был конь, как ни сильно желание победить, донести до помоста кокмар одному трудно. Не донес и молодой бий. Были рядом джигиты из его аула, мог бы перебросить им «козла», когда увидел, что настигают его казахские наездники. Но не перебросил, не захотел делить славу победителя с братьями. Вырвали у него казахи шкуру, повели сами игру, ушли от помоста.
В степи нагнали казахов парни Юсупджана. Началась такая борьба за кокмар, какой давно уже не видели степняки.
Игру вели две группы всадников — казахи и узбеки. Чаще всего «козел» попадал к джигитам Юсупджана. А когда попадал, вернуть обратно кокмар сразу не удавалось. Перебрасывали шкуру джигиты, обманывали преследователей, уходили в сторону. Между группами крутился на своем коне Бегис. Один играл, не хотел ни с кем делить удачи, если вдруг выпадет она ему, и ведь выпадала. Увлекутся джигиты Юсупджана, не заметят, что рядом чужой, бросят «козла», а Бегис ястребом накинется на летящую шкуру, перехватит и стремглав кидается в степь. На добром коне думает донести «козла» до помоста.
Но добрые кони и у других степняков есть.
Редко одному всаднику удается победить в этой быстрой, запутанной и суровой игре. Редко. Уж и не помнят степняки, когда последний раз такое случилось. Давно очень. Без помощи товарищей, без взаимной выручки не прорвать кольца. Подсобят друзья — разорвет его, уйдет с «козлом».
Но Бегис надеялся лишь на себя и на своего лихого коня.
— Э-э, глупец! — осуждал брата Айдос. — Брось кокмар соседу, он вернет его тебе, когда сам окажется в окружении. Вместе-то вы и победите!
Не слышал старшего бия Бегис, а если бы и слышал, все равно не принял бы совет Айдоса — гордыня мешала. Не тот советчик для него Айдос. Отверг давно старшего бия Бегис и старшего брата отверг. Поступал по собственному уразумению. Пришло время слушать самого себя — так решил Бегис. И слушал во всем только себя. Надо бы по примеру узбекских и казахских наездников соединиться с кем-нибудь, вести игру втроем или хотя бы вдвоем. А как соединиться, если сердце говорит: «Покажи степи только свою ловкость, свое умение, свою смелость»… Сердце говорило, а руки не слушались. Не удерживали кокмар. Другие, более сильные, выхватывали у Бегиса «козла», едва только он овладевал им. И все же Бегис слушал свое сердце.
Как ястреб кружил и кружил он около кокмара. Наконец схватил добычу, вонзил пятки в бока коня, погнал прочь от стаи всадников. Путь к помосту был открыт, — кажется, наконец повезло молодому бию. Верховых нет ни сбоку, ни впереди, перекрыть дорогу некому, догнать лишь могут. Вся надежда на коня, на его быстрые ноги. Полетел чубарый, ветром степным полетел, не догнать никому.
«Победил! Я, Бегис, победил!»- шептал в упоении молодой бий. И хлестал, хлестал коня. Все хотел взять от него, даже то, чего невозможно было взять. И взял бы, не появись вдруг перед самым помостом туркмен на свежем ахалтекинце. Возле стаи всадников его не было, не дрался он за «козла», выжидал, пока вырвется один и поскачет к помосту, и вот выждал.
Поскакал наперерез Бегису. Тот попытался было свернуть, обойти туркмена, но не простачок был джигит в огромной текинской папахе, гнаться за чубарым не стал, а оберегал помост. Не пускал молодого бия к судьям. Влево, вправо подался Бегис — не помогло. Хоть назад поворачивай, да поздно: нагнала его стая всадников, окружила, и не заметил он, как вырвали из его рук «козла». Вырвали и понеслись опять в степь. «Козла» держал, кажется, все тот же Юсупджан.
— О-о! — застонал в отчаянии Бегис. — Нет мне удачи сегодня. Наваждение какое-то. — И стал проклинать Айдоса:-Все беды от него. Черную тень несчастья бросил на свой народ. Не видят люди радости с ним… Упал бы, ослеп бы, оглох бы!.. Избавил бы нас от своей тени…
Злые слова не дождь, не коснулись они Айдоса. Но чувствовал он, что брат кидает их не скупясь. И почудилось Айдосу, что смерти его желает Бегис. Тоска охватила старшего бия. Подумал: «Для того ли явились мы на этот свет, чтобы поразить друг друга копьями? Копья-то отец в наши руки не вкладывал. Зарекал нас не обнажать оружие против своих». И еще подумал: «Когда оказались копья вражды в наших руках? Раньше ведь их не было. О всевышний, неужели прольется кровь сыновей Султангельды?!» И под халатом, там, где сердце, стало вдруг горячо, и боль родилась под левой лопаткой. «Глядя мне в глаза, ударят братья? — спросил Айдос судьбу. — Или ударят сзади, в спину, и я только услышу удар, но не узнаю, кто нанес его: Мыржык или Бегис? Только бы не Мыржык». Не хотел Айдос думать о Мыржыке плохо. Не верил, что поднимет руку на него добрый Мыржык.
А игра продолжалась. Кружили всадники, рвали друг у друга «козла», кричали, визжали. Правда, крик был уже не такой громкий, как вначале. Время-то близилось к вечеру. Тень от холма ползла в степь, накрывала всадников. Приближалась пора заканчивать козлодрание.
Айдос уже считал, что пора бросить кокмар на помост. От шкуры, поди, ничего уже не осталось, растрепали ее игроки. Но не бросали наездники «козла». Никак не удавалось одному из них завладеть надежно кок-маром и принести его к ногам старейшин. А если так, то будут кружить они по степи, пока не зайдет солнце. А в темноте какая игра! Не случалось степнякам видеть козлодрание при свете звезд.
Вспыхнули костры на холме. Аул готовился к пиршеству. Какой праздник без обильного угощения! Какое веселье на пустой желудок! Сало уже легло на дно котлов, и потек пряный запах по склону холма в степь, где сидели и стояли гости.
Да, игра затянулась, и надо было кончать ее. Айдос хлопнул в ладоши.
