Виктория Балашова - Гибель Армады
— У нас есть деньги, — встрял де Лейва. — Возможно ли закупить провиант?
— Деревня далеко, но туда идти Макданелл не хочет, чтобы не привлекать внимания. Его собственные припасы заканчиваются, а всегда хватало до весны протянуть. Дал нам срок месяц, закончить ремонт «Жироны».
— Месяц?! — искренне удивился де Лейва. — Сейчас — конец сентября, через месяц закончится октябрь. Погода испортится. Выходить в море станет опасно.
«Куда уж опаснее, чем было», — подумал Антонио и вновь обратился в слух.
— Я понимаю. Но вы не видели галеас. Он весь в дырах, руль сломан, почти все мачты тоже надо чинить, латать паруса. Поломаны весла.
— Гребцы у вас остались? — вспомнил о разговоре с Антонио де Лейва.
— Почти не осталось. Я собираюсь сажать на весла любого, кто в состоянии их поднять. Часть пути мы и так прошли чудом. Сил у людей не хватало грести.
— Месяц это очень долго, — повторил дон Алонсо, — нельзя быстрее привести галеас в порядок? Ладно, погода. Нас тут обнаружат за месяц точно.
— Сами увидите, — капитан помрачнел.
— Идемте! — де Лейва поднялся с травы.
«Жирона» покачивалась на волнах. В первый момент Антонио почудилось, что она разбилась о скалы, как и ее предшественники. Приглядевшись, он понял разницу. «Жирона» не выглядела полузатонувшим судном, она стояла у берега на якоре, пытаясь гордо задирать нос. Остальное оставляло желать лучшего. Капитан был прав: починка требовалась основательная…
В замке их уже встречал Макданелл.
— Несколько комнат в вашем распоряжении, — сказал он, — в них нет мебели. Размещайтесь, как сможете. Во дворе и пристройках найдут приют ваши люди.
— Но поводу англичан, — внимательно посмотрел на хозяина де Лейва, — как вы считаете, скоро нас обнаружат?
— Сюда англичане ни разу не заходили, — ответил Макданелл, — мы живем обособленно. Раньше наша семья была богаче. Теперь англичан мы не интересуем. Тем не менее сейчас вовсю ищут испанцев с Армады. Всякое случается.
— Капитану потребуется месяц, чтобы привести корабль в порядок. У нас есть столько времени? Дон Педро говорит, вам нечем нас кормить.
— Так и есть, — кивнул Макданелл, — столько народу мне не прокормить. Попробуем покупать что-то в деревне. Другого выхода нет.
— Мы заплатим, — пообещал дон Алонсо, — нам удалось спасти сундуки с деньгами.
— В деревне подумают, я разбогател. Так быстрее тут появятся англичане. Давайте, несите ваши сундуки, — заключил хозяин, — все равно платить мне нечем.
Началась жизнь в замке Макданелла. Каждый день де Лейва шел к кораблю проверить, как продвигается ремонт. Создавалось впечатление, что судно отстраивают заново.
— Как они дошли до берега? — пожимал плечами Антонио. — Живого места на нем нет.
— И на наших не было. «Жироне» повезло. Не затонула, — дон Алонсо улыбнулся невесело, — хоть есть, что чинить.
Море играло на солнце бликами. Его цвет переменился: чернота сменилась на голубой, ближе к берегу, и синий, дальше на глубине. Чайки летали над кораблем, громко крича на своем птичьем языке. Иногда они стремительно опускались на воду, выхватывая из нее рыбку…
14 октября 1588 года ЛондонЕлизавета любила праздники. Но после внезапной смерти Роберта она никак не могла себя заставить начать приготовления к празднованию победы над испанцами. Правда, когда уж начала, то вновь почувствовала знакомое возбуждение. Захотелось показать всему миру, что не следует лезть, куда не просят. Остров подчиняется ей и только ей. Победа была яркой и впечатляющей. Испанский флот развеял ветер и отличная тактика командующих английскими эскадрами. Пусть там их обвиняют в трусости проигравшие. На то они и проигравшие, чтобы винить теперь всех подряд и искать себе оправдание. В любом случае другие страны увидели продемонстрированную Англией силу. Поэтому праздновать победу следовало не стесняя себя в средствах.
Въехать в город королева хотела в колеснице на манер древних римлян. Костюм ей шили под стать: белое с золотой вышивкой платье, в тон накидка и римский шлем с пером. Двор тоже не терял времени даром. Торжество обещало получиться пышным.
С утра Лондон был расцвечен флагами. Люди вышли на улицы встречать королеву, которая следовала из дворца к собору Святого Павла. За колесницей шли приближенные. Прохладный осенний ветер развевал полы праздничной одежды и колыхал флаги. Но погода не мешала толпе приветствовать королеву. Громкие крики приветствия заглушали остальные звуки.
«Страна ликует, — подумала Елизавета, поворачивая голову то направо, то налево, кивая и улыбаясь безликой массе людей, — мы победили, остановили врага. Жаль, Роберта нет рядом». Мысли о Дадли неотступно преследовали Елизавету со дня его смерти. Ей не хватало присутствия давнего друга, и это омрачало ощущение праздника.
Грусть на лице королевы не была заметна тем, кто стоял на улицах. Гвардейцы сдерживали толпу, желавшую протиснуться поближе к дороге, по которой ехала колесница. Задним рядам вообще трудно удавалось разглядеть хоть что-то. Впрочем, они довольствовались малым: размахивали флагами и кричали во всю глотку. Чуть дальше от дороги, ближе к домам, стояли столы с угощениями. После того как королева проезжала мимо, люди с удовольствием принимались за еду. Елизавету и знать после службы в соборе тоже ждал великолепный обед во дворце.
Конечно, королева знала, большая часть кораблей Армады затонула, возвращаясь домой. До Испании добралось меньше половины судов. Шпионы, рыскавшие по Ирландии, докладывали: испанские корабли разбиваются о скалистый берег, экипажи ищут помощи у ирландцев. Вначале Елизавета думала отправить подкрепление малочисленному войску, располагавшемуся в Ирландии. Но сейчас она решила, что этого делать не стоит. Ирландцы не жаловали тех несчастных, которые выбирались на берег. Угрозы испанцы больше не представляли. Они оказывались в Ирландии без оружия, в лохмотьях вместо одежды, истощенные и больные.
Елизавета продолжала улыбаться. Мысли, мелькавшие в голове, не мешали ей наслаждаться процессией. Она давно привыкла не показывать на лице своего истинного настроения. Королева вспомнила, как ехала рядом с сестрой из отдаленного замка в Лондон. Мария собиралась стать королевой Англии, а Елизавета была лишь ее тенью. Восторженные крики толпы уже тогда пьянили и заставляли сердце биться чаще.
«А я добилась своего, — размышляла Елизавета, — теперь все эти люди приветствуют меня. Наверное, Филипп хотел бы быть на моем месте. Чем он сейчас занят? Сидит во дворце и подсчитывает убытки, которые принесла Армада. Вместо великой победы — великое поражение». Елизавета едва заметно усмехнулась. Война проиграна не только в море. Она проиграна испанскими шпионами тоже. Закулисные игры имеют порой даже большее значение, чем сражения. Подкуп, вынюхивание и хитрость — это то, что королева смогла поставить на широкую ногу.
Процессия приблизилась к собору Святого Павла. Площадь перед собором была расчищена от торговцев, зато ее заполнили те, кто пришел поприветствовать королеву. Елизавета вышла из колесницы, и люди закричали еще громче. Продолжая улыбаться, королева величаво прошествовала в собор. Сотни приближенных следовали за ней, ослепляя народ блеском нацепленных украшений. Шуршали юбки, позвякивали шпаги. Главные герои сражений продолжали находиться на кораблях. На сцене вместо них блистали другие…
* * *— Ваше Величество, с моряками надо расплатиться, — голос адмирала Говарда, как всегда, звучал ровно и уверенно, — опасность миновала. Вы велели распускать экипажи, но морякам не на что даже ехать домой.
— Денег в казне нет, — отрезала королева, — у меня нет возможности выделить требуемые вами суммы. Они слишком велики.
Адмирал сухо попрощался и вышел из зала, в котором проходил праздничный обед. Вслед за ним выскользнул Дрейк.
— Вы уходите так рано? Обед только начался, — поинтересовался сэр Френсис, — что-то случилось?
— Королева отказывается выделить деньги для выплаты жалованья морякам. Они честно служили родине, рисковали своей жизнью. Вы сами знаете ситуацию на судах: моряки голодают, болеют и не имеют возможности вернуться домой.
— Плохо, — покачал головой Дрейк, — что вы намерены предпринять?
— В любом случае я уезжаю из Лондона сегодня же.
— Я с вами. На моих кораблях ситуация похожая. Я собирался платить из того, что удалось взять с испанских судов. Часть драгоценностей и денег пока в Лондон не отправлены, — поделился вице-адмирал.
Елизавета заметила, как два героя битвы с Армадой покинули зал.
«Пусть обижаются, сколько угодно, — подумала она, поджав губы, — кампания закончилась. Флот распущен. Откуда я им возьму деньги?» Несмотря на уверенность в своей правоте, королева почувствовала, как портится настроение. Где-то в глубине души она понимала, что не права. Но единственный человек, который мог ей откровенно об этом сказать в лицо, умер…
