Юрий Торубаров - Иван Калита
Особенно доволен был атаман. Он часто ставил Андрея в пример, у кого, как ему виделось, подготовка шла ни шатко ни валко. Многие даже обижались... про себя. Особенно не выносил этого Хист. Он так старался, что, казалось, вот-вот перепрыгнет Андрея. Но если у Андрея такая неспокойная жизнь была нормой, то у Хиста она проходила рывками.
Другие при замечании атамана обычно отговаривались тем, что, мол, молодой, только добрался до власти, скоро поостынет. Но напрасны были их ожидания. Андрей выдумывал всё новые и новые испытания. Втайне от всех он со своими казаками соорудил... крепостную стену, и они учились брать её штурмом. Когда об этом узнало казачество, оно решило: быть ему в будущем атаманом.
Атамана мучила и другая забота: зима. Какой она будет? Хватит ли припасов? Боялся он и татар. Воочию видел их силу. И всё больше и больше приходил к мысли, что надо с кем-то завязывать союз. С днепровцами? Те, конечно, смогут прийти на подмогу. Но какой силой? Их самих доставали, кроме ногайцев, ещё ляхи.
Всё чаще стал он вспоминать Степана Юрьевича Василева, рязанского боярина, перед которым он был в долгу: обещал приехать, а не приехал. Надобно заглянуть и к Миките Буроку. И он собрал совет. Тот единогласно решил: надобно ехать. Дружбу с князем завести стоит. Надобно и окончательную цену оговорить. Как-никак, помощь хорошая будет.
— Друзеки мои верные, кого назовёте мне в помощь? — сказав, атаман оглядел казаков.
Всем было ясно, что случись беда, Семён захочет видеть преемника. И почему-то все, не спрашивая атамана, кого бы он хотел видеть, назвали Андрея.
— Быть, браты, по сему! — и Семён ударил кулаком по столу.
Когда все разошлись и остались Зое им с Курбатом, первый спросил:
— Скажи, атаман, а ты сам кого бы назвал?
Тот улыбнулся и ответил:
— Того же.
Рязань встречала неожиданных гостей звоном колоколов и огромными толпами народа, запрудивших улицы.
— Казаки! Казаки! — кто глядит со страхом, наслышавшись, что казак — это звероподобный человек, с ног до головы обросший волосами, кто кричит с радостью, а кто и с потаённой надеждой.
А они, подстёгиваемые этими криками, ехали гордые, уверенные в себе. От них исходила сила, которая притягивала внимание народа. Впереди, на статном коне, держа в руках булаву — диковина, приковавшая взоры, — всадник. На голове у него чёрная роскошная папаха с клиновым тумаком, широкие шаровары на учкуре. На плечах — чекмень, расшитый серебром. На поясе с каменьями — сабля, рукоять которой слепит глаза блеском изумрудов. Князь, да и только.
А рядом — молодец! Девки с бабами глаз не спускают. По посадке видно: высок, статен. Приятное лицо обрамлено не окрепшей ещё бородой. Взор ясен, чист, так и притягивает женские взгляды. За первой парой два таких казака, как их кони только держат!
Вот и княжеские хоромы. Ворота широко открыты. На высоком крыльце их встречает сам князь Иван Иванович, сын Ивана Ярославича. Ему нездоровится. Какой день тело огнём горит, а ему холодно. Поэтому в зипуне. Он невысок росточком. Голова не покрыта. Редкие льняные волосы еле прикрывают его продолговатый череп. Невыразительные глаза смотрят из-под белёсых бровей. Пожатие горячей руки было вялым, и атаман сразу догадался, что князь болен.
— Прости, князь, — выпуская его руку, проговорил гость, — что не вовремя приехал. Даже не успел тебя предупредить.
Князь, достав из кармана тряпку, вытер потный лоб.
— Ты уж меня прости, атаман, что прихворнул немного. Давно тебя жду.
Семён кивнул. На его глазах князь несколько преобразился. Сразу было понятно, что он старается держаться. Куда ему деваться. Хоть неожиданные гости, но очень важные. Он взял атамана одной рукой под локоть, а другой жестом указал путь.
— Я не один, — атаман кивнул на Андрея, стоявшего сзади.
Князь пригласил и парня следовать за ними. И сразу повёл их в трапезную. Там уже успели накрыть по русскому обычаю. За столом князь расхрабрился и пил со всеми наравне. Правда, тягаться с Семёном ему было не под силу. Андрей же хитрил, как обычно, и почти не пил. Вскоре князь захмелел и отключился, еле проговорив:
— Вы уж тут... без меня.
Слуги подхватили княжеское тело и вынесли его из трапезной.
За главного остался княжеский дворский — мужик со здоровой красной ряжкой. Да и по всему его виду было понятно, что бог не обидел человека здоровьем. Они ещё долго с Семёном состязались, обнимаясь и целуясь. Всё же Семён оказался покрепче. Слуги развели Семёна и Андрея по опочивальням, позаботились и о других казаках.
На следующий день для всех полной неожиданностью было то, что раньше всех поднялся хозяин, и чувствовал он себя совсем здоровым. Тело не горело, пота не было.
Он позвал дворского и спросил:
— Как гость?
— Хорош! — заулыбался тот.
— Зови боярина Василева и приглашай гостей. Да приготовь чего-нибудь лёгкого.
— Рассолу?
— Можно и рассолу, ну и квасу... неси.
Только к обеду все собрались в гриднице. Это было вытянутое помещение с четырьмя окнами, длинным столом и с деревянными креслами с низкими спинками. Только у княжеского кресла спинка была высокая. Князь сидел в торце стола. По правую руку от него — боярин, дворский, писарь в чёрном одеянии, с длинным гусиным пером в руке. Перед ним стоял пузырёк и лежала кипа бумаг. По левую сидел атаман и его есаул.
Князя трудно было узнать. Когда взгляды атамана и его встретились, оба приветливо улыбнулись. Затем князь сделал серьёзное лицо и сказал:
— Атаман! Боярин, — он кивнул на Василева, — сделал тебе предложение. Что ты скажешь? Ты согласен с ценой?
Что было сказать атаману? Священника, который был силён в грамоте и мог сделать пояснение, он так и не дождался. Да в последнее время и подзабыл об этом атаман. Он заёрзал на месте и посмотрел на Андрея. Взгляд атамана был каким-то растерянным. В голову атамана врезалось слово: цена. Цена... а на что? Видать, это сильно озадачило Семёна.
Атаман не ожидал, что поднимется Андрей и скажет:
— Князь, пусть боярин повторит эти цифры.
Иван Иванович посмотрел на Василева и кивнул ему головой. Тот в свою очередь повернулся к писарю:
— Яков, повтори.
И он стал называть цифры. Семён смотрел на него широко раскрытыми глазами. Внимательно слушал и Андрей. Когда Яков кончил называть цифры, Андрей шепнул атаману: «Соглашаться нельзя. Мало дают. Разреши сказать мне». Семён кивнул. Андрей поднялся, поклонился князю, напротив сидевшим людям и начал с ходу:
— Ваши цены нас не устраивают. За зерно вы просите больше, чем оно стоит в Московии. А за то, что будем охранять, мало...
И пошли споры. Спорили, по сути, двое: Андрей и писарь. Редко встревал боярин. Атаман был крайне удивлён осведомлённости Андрея. И... любовался им. Как ловко положил он на «лопатки» этого писарчука. До позднего вечера шёл торг. Мало-помалу уступали обе стороны. Наконец, не выдержал князь. Он уже давно хотел есть. Спор шёл о плате за убитого казака. Писарь давал тридцать, Андрей называл пятьсот рублей.
— Ладно! — махнул рукой князь, — татарам отдаём больше. Быть по сему!
Писарчуку кое-что удалось отстоять. Но больше выиграли казаки.
Обед, соединённый с ужином, затянулся далеко за полночь. Семён попросил князя, чтобы он позвал на обед и купцов. Князь ласково посмотрел на атамана, догадавшись, что он у них что-то запросит. Так и случилось. А просил он у них одежду казацкую, оружие и поле огни ладей. Потом купцы меж собой шептались:
— В набег пойдут!
Они расставались друзьями. Договорились, что казаки не будут делать больше набегов на рязанские земли, а с нового года будут охранять границы княжества.
Атаман был доволен больше всех. У него враз отпала забота, как прокормить казачество. Рязанского хлеба хватало на всех казаков. Тверской поход татар сделал своё дело.
Перед входом в опочивальню атаман, приоткрыв дверь, задержался и, не глядя на Андрея, произнёс:
— Рядились да пьянствовали, а про казаков и забыли.
На что есаул ответил:
— Не печалься, атаман, я был у них. Князь не поскупился, устроил хорошо. В старостином доме. И пития, и еды хватает. Казаки довольны.
Атаман удивлённо посмотрел на Андрея, спросив:
— Когда же ты успел? Всё вроде рядом был.
— Да когда ты с боярином целовался да братался.
Атаман ухмыльнулся:
— Крепок ты, чертяга!
На следующее утро, когда солнце поднялось над куполом церкви, атаман прошёлся перед отъездом к казакам. Братия ещё похрапывала. Судя по столу, который ломился от выпивки и еды, Андрей был прав: князь не поскупился. Приход атамана поднял охрану на ноги.
— Что, атаман, в путь? — спросил один из них, натягивая сапоги.
— А вы бы хотели остаться? — с хитрецой поглядывая на казака, силясь вспомнить, как его зовут, поинтересовался он.
