Э. Гранстрем - Два героя
В то время как Рамузио проводил бессонную ночь, в комнате Виллафаны, при тусклом свете лампы, собралось около пятнадцати человек воинов, шепотом совещавшихся о чем-то важном. Среди них находились Виллафана, Торрибио и Ларенцано.
– Подождите немного, – говорил Виллафана. – Дайте мне еще двадцать четыре часа сроку!
– Товарищи, – возразил Торрибио, обращаясь к прочим заговорщикам, – не слушайте Виллафану! На Рамузио нельзя полагаться. Он выдаст нас! Вместо того, чтобы вернуться в Испанию, мы будем висеть на соснах Сьерры-Малинче. Предположим даже, что мы убьем Алонзо Авилу и прибудем с Лже-Авилой в Веракруце. Кто поручится нам, что Рамузио сыграет свою роль как следует? Он слишком робок. Ему нельзя поручить такой важной роли. К тому же я удивляюсь, что вы до сих пор не раскусили Виллафану! Ведь он преследует свои личные корыстные цели!
Виллафана бросился к Торрибио и подставив к его лицу кулак, прошипел задыхающимся от бешенства голосом:
– Собака! Повтори это, и ты узнаешь меня! Смей только.
Другие заговорщики отстранили Виллафану.
– Товарищи, – произнес один из них, – если между нами не будет согласия, то нечего ожидать успеха от нашего предприятия. Вся сила в единодушии! Я полагаю подать голоса за одобрение нового плана Виллафаны, т.е. убить Авилу и завладеть кораблем, или примкнуть к недовольным в главном лагере, покончить с Кортесом, Сандовалем, Олидом, Альварадо и Авилой и вернуться на Кубу. Первое предложение очень заманчиво. Но вопрос в том, как нас примут в Испании, если Кортес останется в Мексике и, чего доброго, завладеет Теночтитлоном? Пожалуй, нас как изменников вздернут на виселице. Но если все войско вернется, то ни на ком и волоса не тронут!
– Давайте на голоса! – воскликнул другой. – Если мы последуем совету Виллафаны, то с нами поступят как с обыкновенными преступниками и скажут, что Рамузио выдает себя за Алонзо Авилу с целью присвоить себе наследство в Арандо!
– Это гнусная ложь! – вскричал Виллафана, – ты заодно с Торрибио. Торрибио боится Рамузио, потому что тот может сыграть с ним скверную штуку в Испании!
– Товарищи, – вмешался третий, – будьте воздержаннее. Вы клевещите друг на друга, это не доведет до добра. К делу!
– Ведь я говорю дело! – перебил Виллафана. – Слушайте! Неужели вы думаете, что так легко устранить Кортеса, Сандоваля, Олида, Альварадо и Авилу – лучших полководцев? Берегитесь! Это слишком рискованно!
– Нисколько! – воскликнул Торрибио, – в лагере пятьдесят человек сейчас же внесут свои имена в список заговорщиков и между ними находятся самые храбрые из отряда Нарваеса. Надо только обождать, когда кончится беспечное житье в Тласкалале, и войско выступит в поход на Теночтитлон. Я нисколько не противоречу Виллафане, а напротив, защищаю его первоначальный план против его позднейшей выдумки, созревшей при вести об отъезде Авилы в Испанию. Помните, как тогда говорил Виллафана: «дайте только войску покинуть свои квартиры и двинуться в поход на Теночтитлон! При встрече с несметными полчищами ацтеков все вспомнят события во дворце Ахаякатле и «Печальную ночь» – и тогда у самых храбрых дрогнет сердце, и они не колеблясь перейдут на нашу сторону». Это прекрасный план. Но если мы попытаемся бежать одни, то навлечем на себя гнев как изменники не только перед Кортесом, но и перед всем войском.
– Он прав! – раздались со всех сторон одобрительные голоса. – Мы должны быть заодно! Нельзя бросить товарищей в главном лагере!
Виллафана прикусил губы. Он убедился, что его предложение провалилось, и быстро покорился. Но он приготовился к такому исходу и принял все необходимые меры, чтобы не уступить Торрибио своей власти и остаться коноводом.
– Товарищи! – начал он, – я вижу, что вы придерживаетесь моего первого план. Мне все равно: оба проекта предложены мной, и я подчиняюсь мнению большинства. Пусть Авила едет в Испанию, я не буду ему мешать. Но время не терпит. Вы знаете, как быстро действует Кортес. В один прекрасный день он отдаст приказ к выступлению. Вы знаете, что ацтеки готовы к бою, и постройка судов подвигается к концу. Когда же мы выступим в поход и начнутся битвы с ацтеками, нам уже некогда будет сговариваться. Итак, за дело! Составим к Кортесу петицию от всего войска: вывести нас из страны людоедов обратно на Кубу. В то же время я буду собирать подписи для нашего тайного замысла и останусь до самой смерти Кортеса вашим тайным диктатором, которому вы обязаны повиноваться. Вот оба листа! На каждом из них я первым написал свое имя. Кто хочет быть вторым?
Он положил оба листа на стол и достал из кармана чернильницу и перо. Торрибио вслух прочел петицию и план заговора против Кортеса и его полководцев.
– Все написано как следует, – заметил он довольным голосом и подписался вторым после Виллафаны.
Все прочие последовали его примеру, а затем поручили Виллафане собирать дальнейшие подписи.
Заседание кончилось, и заговорщики разошлись по своим квартирам. Торрибио самодовольно улыбался, между тем как Виллафана был вне себя от бешенства.
– Я тебе припомню, – процедил он сквозь зубы. – Дай мне только укрепиться, и ты не снесешь головы! Тогда я буду делать все, что мне вздумается. Ты лишил меня наследства Авилы, но взамен этого я найду себе нечто другое.
Он завернулся в плащ, стараясь заснуть, но провел очень беспокойную ночь: на груди его лежал роковой список заговорщиков, давивший его, подобно исполинской горе.
Донна Марина
На следующее утро корабельный мастер Лопес стоял перед дверьми своего дома.
– Как долго они спят, – пробормотал он, смотря на пустую площадь. – Ни в ком из них нет чувства долга, потому и постройка бригантин идет так медленно. Даже индейцы усерднее испанцев. Вот наконец выходит один… Рамузио! Этого я не ожидал. Даже он добросовестнее других, исключая, конечно, моего верного Виллафаны.
Рамузио подошел к корабельному мастеру для получения приказаний на текущий день.
– Рамузио, – обратился к нему тот, – сегодня ты отправишься не в долину, а на горы. Мне нужна смола для конопатки первого судна. Ступай с десятью носильщиками на Сьерру к смолокурам.
Рамузио кивнул головой.
– Извините меня, мастер, – обратился он к Лопесу, – позвольте сделать вам вопрос?
– Говори, не стесняйся!
– Не можете ли вы сказать мне, служит ли в войсках Кортеса некий Антонио Юст, уроженец Севильи?
Лицо корабельного мастера приняло грустное выражение.
– Да ты точно во сне ходишь, Рамузио! – воскликнул он. – Ты служишь под знаменами Кортеса и спрашиваешь об Антонио Юсте? Ведь он сражался под этими знаменами!
Рамузио побледнел.
– Разве он пал в бою? – спросил он упавшим голосом.
– Нет, его постигла худшая участь, – возразил Лопес, – он вместе с другими сорока пятью испанцами находился в Цольтепеке, у подножия Сьерры, когда в Теночтитлоне вспыхнуло восстание, и нас осадили во дворце Ахаякатле. Ведь ты знаешь, что из них никто не вернулся.
– Теперь я припоминаю, – сказал Рамузио. – Кажется, их всех перерезали?
– Индейцы говорят, что некоторые из них содержатся еще в плену. Может быть и Юст находится среди них.
– И мы не сделали даже попытки освободить их? – спросил Рамузио, сверкнув глазами.
Лопес с изумлением посмотрел на него.
– Что ты, Рамузио! Где же было набрать охотников для такой сумасбродной попытки? Ведь ты сам явился бы последним!
В это время к Лопесу подошли другие испанцы за приказаниями, а Рамузио отправился к своим индейцам, чтобы выбрать из них десять носильщиков. По дороге он встретил Виллафану.
Рамузио сделал вид, что не замечает его. Но Виллафана подошел к нему и спросил:
– Разве ты не узнаешь меня, Рамузио, что не отвечаешь на поклон?
– Между нами все кончено! – холодно ответил Рамузио не останавливаясь.
Виллафана схватил его за руку, сжал ее как в тисках и грубо сказал:
– Слушай, я ведь не дорожу твоим драгоценным знакомством, но опасаюсь твоего коварства. Раньше чем мы разойдемся, надо все выяснить. Пойдем ко мне.
– Мне некогда.
– Я не задержу тебя, – продолжал Виллафана, заставляя Рамузио следовать за собой. – Я вчера намекнул тебе, – начал Виллафана, когда они вошли в его квартиру, – что готов вернуть тебе твое доброе имя под условием взаимной услуги. Я в ней больше не нуждаюсь, мне нужно было, чтобы ты подписался под этой петицией. Ты видишь, кроме тебя и Лопеса, тут подписались все товарищи с верфи. Прочти петицию. Может быть, ты тоже подпишешься. Не бойся, гнев Кортеса может поразить только зачинщиков.
Рамузио прочел петицию «войска» к Кортесу и, не задумываясь, сложил и возвратил бумагу Виллафане.
– Ты не хочешь подписаться?
– Нет, я не хочу ехать в Испанию! – возразил Рамузио сухо. – К тому же я не такой трус, как ты думаешь, и потому остаюсь верным Кортесу!
