Юлия Галанина - Лев пустыни
– Как же неизвестный! – возмутилась Жаккетта. – Этого Саладина дедушка госпожи на турнире в Гранаде победил!
– Да? – удивился рыжий. – Не знал. Но вот, а чуть раньше этого трагического для Салах ад-Дина дня, он изгнал крестоносцев из Иерусалима. О его благородстве ходят легенды, но вот госпитальеров он по каким-то причинам не любил. И в плен их не брал.
– А куда девал? – удивилась Жаккетта.
– Вырезал, – коротко объяснил рыжий. – Это говорит о том, что напакостили они там изрядно. Но зато уж крепости держали до последнего и Крак де Шевалье пал только в 1271 году, а Акка была христианской еще двадцать лет после этого. Именно госпитальеры прикрывали отход и на корабли взошли последними, унося раненого великого магистра. И первое время они отсиживались именно на Кипре. Потихоньку верфях Лимасола построили собственный флот. Но им и Лузиньянам было, естественно, тесно. Учитывая основательность госпитальеров, это можно понять. Но тут почтенный гражданин города Генуи, промышлявший на своих судах грабежом и разбоем, то есть мой коллега, обратил внимание тогдашнего великого магистра на остров Родос. Боюсь им руководили не святые чувства – уж больно с него удобно чистить Левант.
Жаккетта с умным и независимым видом слушала, радуясь, что оказалась вполне на высоте и поразила знаниями рыжего.
Он ни полусловом, ни полувзглядом не намекнул, что слышал, как она вздыхала ночью под его боком.
Жаккетте было немного стыдно и досадно, что она ошиблась в его намерениях.
– Орден вцепился в Родос своими цепкими когтями и прочно там обосновался. Но рано или поздно ему придется либо уйти, либо погибнуть. Шансов у него практически нет.
– Ты сильно не любишь иоаннитов? – спросила Жаккетта.
– Да нет, – удивился рыжий. – Я люблю или не люблю людей. Страны и организации вызывают у меня другие чувства.
– Ты вообще, как я погляжу, с мусульманами общаешься! – заметила Жаккетта. – Словно и не христианин!
– Милая жемчужина! – рыжий с хрустом потянулся, – Меня много раз пытались отправить на тот свет собратья по вере и много раз протягивали руку помощи верящие в других богов. Хотя не скажу, что не было и наоборот.
– Ну, ты же пират! – заявила Жаккетта. – А госпитальеры – серьезные люди. Они ради веры живут.
– Да? – хитро прищурился рыжий. – Было время, когда Папа даже пригрозил госпитальерам вместе с тамплиерами отлучением от церкви. Зато то, что имели договора с ассасинами[52].
– Какими убийцами?
– Теми самыми. Ну или исмаилитами. В преданиях про дедушку госпожи Жанны такие не встречались?
– Нет… – удивленно сказала Жаккетта.
– Понятно! – кивнул рыжий. – Они, наверное, разбегались при его появлении и в историю не попали. Видишь ли, рыбка, примерно тогда, когда Карл Великий штурмовал твердыни Иерусалима, там же, в горах, засел в крепости Аламут один нехороший человек, который называл себя Старец Горы. Он был вождем исмаилитов, которые признают духовным главой мусульман Исмаила и его потомков.
– А кто этот Исмаил?
– Как приятно общаться с девушками. Исмаил – это один из многочисленных потомков родственников пророка Мухаммеда. Понятно?
– Понятно! – кивнула Жаккетта. – И что делал твой Старец Горы?
– У него было много сторонников в городах, а главное, в крепости он имел целое войско молодцов, которые по его приказу готовы были и убить, и умереть. Что они и делали. Вот этих-то молодцов и звали ассасинами. Они гадили исподтишка, поэтому, сама понимаешь, бороться с ними было трудно.
– А может, Господина эти убийцы и убили? – решила вдруг Жаккетта. – Тоже исподтишка, прямо как ты говоришь.
– Да нет, не эти. Этих давно уже нет. Разве что по примеру Старца Горы в пустыне Старец Песка завелся… Боюсь, руку к этому делу приложила личность куда менее выдающаяся, – покачал головой рыжий. – А ты любила Али?
Сначала Жаккетта даже не поняла, о чем он спрашивает. Потом догадалась, что Али – это шейх.
– Тебе-то какая разница! – бросила она.
– Интересно, – невозмутимо сказал рыжий.
– Не скажу! – отрезала Жаккетта.
– Жаль, – заметил небрежно рыжий. – Значит, не любила…
– Любила, не любила – не твое дело! – возмутилась Жаккетта. – Он знаешь какой был? Как сверкнет глазами – так все разбегаются, чтобы не зарубил под горячую руку. А добрый на самом деле! И ласковый!
– Видно, любила… А зачем сбежала? – опять спросил Рыжий, насмешливо, но внимательно поглядывая на нее.
Жаккетта вдруг резко устала от этого разговора. Усталость упала ей на плечи, придавила к земле. Сразу все стало безразличным, тусклым и унылым.
Она безнадежно махнула рукой и сказала:
– Какая разница! Все равно Господина больше нет!
– Значит, не любила… – мягко сказал рыжий.
– Слушай, отстань, а? – попросила Жаккетта. – Вас любить – себе дороже! То за задницу ущипнете, то еще как-нибудь в душу плюнете.
– Хорошая память… – заметил рыжий.
– Если бы я тебе на заду синяк поставила, ты бы тоже долго помнил! – взорвалась Жаккетта.
– Познакомиться хотел! – улыбнулся рыжий.
– Вот и познакомились!
Жаккетта оскорблено отвернулась. Вся ее ненависть к рыжему вернулась на место и забушевала с новой силой. Слезы навернулись на глаза и Жаккетта, вцепившись в борт так, что пальцы побелели, заплакала. Она делала нечеловеческие усилия, чтобы не шмыгать носом и не выдать рыжему, что плачет.
«Любила – не любила! Я же не интересуюсь, по сколько девок у него в каждом порту! Познакомиться хотел! Сволочь рыжая! Пусть вон госпожу своими расспросами донимает и улыбается, сколько влезет! Господи, ну какая же я дура, уши развесила, как же, про госпитальеров рассказывают! Он же меня, как человека и не видит, я для него живая диковинка, как певчая сойка из клетки! Любимица шейха Али! Нитка Жемчуга! Вот и лезет с расспросами! Ненавижу! Не – на – ви – жу!!!»
Теперь на борту «Бирюзы» царило гробовое молчание.
* * *В этот день они до Кипра так и не доплыли.
* * *– Может быть, будем дежурить по очереди? – спросила Жанна вечером. – Ведь остров близко!
– Нет, эту ночь мы вполне обойдемся без дежурного, – решил рыжий. – Остров еще далеко.
Жаккетта молча и равнодушно поела, завернулась в покрывало и устроилась на своем месте, не обращая внимания на твердость настила и ставшую привычной боль в спине от скрюченной позы.
Улеглись и остальные.
Ночью в полусон – полудрему Жаккетты вторгся шум. Она чуть-чуть приоткрыла ресницы и увидела, что рыжий поднялся, чтобы проверить, все ли в порядке.
Убедившись, что все нормально, он немного посидел на корме, достал флягу и глотнул воды. Затем вернулся обратно на спальное место, но перед тем как лечь, приблизился к Жаккетте и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Ладонь была гладкая и теплая, а костяшки твердые.
Жаккетта так и не поняла, зачем он это сделал. Извинялся?
* * *В гробовом молчании грозил пройти и следующий день.
Но молчать рыжему было скучно. После исполнения всех обычных утренних дел, когда девушки уселись на привычные места и приготовились опять целый день пялиться в море, он, не обращаясь конкретно ни к кому, сказал:
– Кстати, госпитальеры, о которых мы говорили вчера, лишь слабая тень другого могущественного ордена, Ордена Храма.
– Это которые храмовники-чернокнижники? – не выдержала и спросила Жаккетта.
– Да, они, – подтвердил рыжий.
– А почему слабый отблеск?
– Потому что тамплиеры были значительно богаче, сидели в Европе и считали, что могут жить так, как им хочется.
– Поклонятся сатане, устраивать шабаши и убивать младенцев? – уточнила Жаккетта.
– Выкинь эту чушь из головы! – посоветовал ей рыжий. Просто они думали, что могут не считаться с властью и в гордыне допустили, что их враги объединились. Король Франции очень хотел пополнить свой кошель, папа Римский тоже был не против утяжелить свой, вот они сообща и провернули это дело. Ведь тамплиеры скопили в своих руках столько золота, сколько не снилось и Гаруну ар-Рашиду. Только королю досталось не так уж и много. Основная масса ценностей испарилась.
– Как испарилась? – вмешалась Жанна.
– Вот так. В казну поступили крохи, по сравнению с тем, на что рассчитывали.
– Так они, храмовники, наверное, проели все… – сказала Жаккетта. – Туда-сюда…
– Не проели, милая, – мягко сказал рыжий. – Спрятали. Они ведь получали доходы от земель, городов и замков, а в их хранилищах при храмах держали ценности многие знатные люди.
– Да, я припоминаю, – сказала Жанна. – Даже английская корона хранилась в Париже, в храме Ордена. Так ведь?
– Именно так! – подтвердил рыжий. – Кстати, на Кипре тоже были владения, принадлежащие ордену. И тоже был процесс над здешними руководителями, они успешно взошли на костер. Но и тут казна тамплиеров оказалась неприлично пустой. Судьба свела меня как-то с одним типом из семьи Дюрфор де Дюра. А у них, пока был Орден, кто-то обязательно состоял в тамплиерах, так сказать наследственная тамплиерская фамилия. Он по пьяному делу упомянул, что часть сокровищ тамплиеров на Кипре спрятана неподалеку от Лимасола, в одной из пещер Троодоса.
