Росс Лэйдлоу - Аттила, Бич Божий
Гай соорудил несколько кучек из сухих веток, достал немного трухи из бревна и, выбив искру при помощи кремня и стальной полоски, поджег их. Он дул на тлевшие ветки, пока не появился огонек, затем подлил в него немного припасенной им горючей жидкости и развел костер. Желая согреться, римлянин не без удовольствия придвинулся к огню.
Старый волк, у которого от голода выпирали ребра, шел по следу Гая и, заметив пламя, остановился. Огонь означал опасность, жгучую боль, а свет от костра слепил и сбивал с толку. Не сводя глаз с фигуры человека с протянутыми к пламени руками, волк прилег за камень. Он ждал, понимая, что когда забрезжит рассвет, человек потушит огонь и пойдет дальше.
Волк пережил двенадцать мучительных зим. То было огромное, некогда красивое животное с блестящим серым густым мехом. На брюхе, однако, мех был как белым, так и почти черным. Долгие годы он являлся вожаком стаи и имел много крепких волчат от одной и той же самки. Но четыре зимы назад жизнь его изменилась коренным образом. Мать его детенышей убили охотники. Он тосковал по ней, авторитет его падал, и вскоре он был вынужден уступить место лидера своему молодому сородичу. Будучи уже не способным участвовать в совместной охоте, он следовал за стаей в отдалении и довольствовался остатками ее добычи. Но прошлой зимой основной добычи — благородного оленя и косули — внезапно не стало, так как, оказавшись не в состоянии добраться сквозь оледеневший снег до каких-либо пригодных в пищу растений, животные эти либо погибали, либо уходили в более теплые края. Волку пришлось охотиться на грызунов. Однажды, отчаявшись и забыв про осторожность, он попытался вытянуть кусок мяса из охотничьего капкана, который тут же захлопнулся, сильно повредив ему переднюю лапу. И сейчас, искалеченный и умирающий от голода, преодолевая инстинктивный страх перед людьми, он был готов убить одного из них. Волк чувствовал слабость и старость человека и решил, что тот станет легкой добычей.
* * *Гай спал беспокойно, и ночь показалась ему очень-очень длинной. То и дело он просыпался, проверяя, не потух ли костер. С первым проскользнувшим сквозь ветки деревьев лучом утреннего солнца Гай поднялся на ноги и, затушив огонь, отправился в дорогу. Внезапно он услышал слабый, но быстро нарастающий звук. Звук этот становился все громче и громче, задрожала земля, и Гай, выйдя на поляну, увидел огромный семикаскадный водопад высотой в сотни футов, который, грохоча и пенясь, низвергался по гранитным уступам. «Водопад Триберг», — вспомнил он и воспрянул духом, — вершина была совсем близко. Теперь восхождение давалось Гаю быстрее; деревьев становилось все меньше и меньше, склон уже был покрыт травой, лишь изредка попадались горные сосны. Наконец Гай взобрался на гору.
Погода стояла ясная, и даже самые удаленные горные пики — Херцогенхорн, Бельхен, Кандель — четко выделялись на фоне неба. Обратив свой взгляд на юго-восток, Гай увидел свой главный опознавательный знак: Фельдберг — гору, чья лишенная растительности вершина возвышалась над прочими. Почувствовав необычайное облегчение, он присел на камень и открыл свою сумку. Худшее было позади. Даже двигаясь в размеренном темпе, он уже сегодня достигнет расположенной прямо под Фельдбергом долины Хелленталь; а завтра доберется до цели, пройдя через узкую лощину до Альбы, а затем и до Рейна. Там его путешествие подойдет к концу, и, как и планировалось, он окажется в Сполицине на четвертый день.
Подкрепившись, Гай почувствовал себя посвежевшим и словно помолодевшим; его превосходное настроение поддерживалось еще и хорошей погодой. Точно зная, где находятся Фельдберг и Кандель, он не мог сбиться с пути. Более того, перед ним была дорога Хоенвег, которая шла по горному хребту. По сравнению с предыдущим днем взбираться на возвышенности стало намного легче, — под ногами была то твердая галька, то упругий торф. Когда Гай взошел на Кандель, ему открылся восхитительный вид: горы Возег и Юра, вдали — могучие Альпы (белым снизу, им добавляли бирюзовый оттенок небольшие озера; в верхней же своей части, из-за большой лесистости, они выглядели и вовсе черными).
Ближе к полудню — сработал солдатский инстинкт — Гай обнаружил за собой преследование. Обернувшись, он увидел в пятидесяти шагах от себя огромного, с длинными лапами и вытянутой мордой, волка. До смерти голодное животное ощетинилось, оскалило пасть и зарычало, выставив напоказ острые, с большущими клыками, зубы.
На какой-то миг Гай оцепенел от ужаса. О чем думал волк, старый вояка прекрасно догадывался, а как отбить нападение, он и представить себе не мог. Гай Валерий находился далеко от поселений; и под рукой у него не было никакого оружия, даже палки. Кроме того, он был стар и, вследствие своего возраста, слаб. Наверняка волк чувствовал это инстинктивно, что придавало зверюге уверенности и делало его еще более агрессивным. И все-таки что-то делать было просто необходимо; выход есть всегда, даже из самых отчаянных ситуаций, — этому он научился за долгие годы военных кампаний. Внезапно Гая осенило: он вовсе не безоружен — покрытые травой горные вершины состояли в основном из гранитных пород, и на земле можно было обнаружить камни любых размеров. Правда, даже если ему удастся поднять самый тяжелый камень и с его помощью попытаться противостоять дикому волку, вряд ли можно рассчитывать на успех. А что если закидать зверя камнями помельче?.. Думай Гай, думай. Есть! Высыпав содержимое сумки на землю, Гай быстро наполнил ее камнями и, схватив за ручки, прикинул на вес. Сойдет! Теперь у него было полноценное оружие — не хуже гладиаторской боевой цепи.
Волк напал внезапно. Маневрируя, он подбирался к Гаю все ближе и ближе. Гай взмахнул тяжелой сумкой, но промазал. Огромные клыки впились в бедро старика, но Гаю удалось вырваться. Нанеси волк, не снижая темпа, удар передними лапами, Гай получил бы гораздо более серьезные повреждения. Но нет: волк напал еще пару раз, и все время — со стороны. Он не сомневался, что его зубы все-таки достигнут цели. Каждую атаку Гай пытался отбить своим необычным оружием, но в силу того, что им было очень трудно управлять, нанести эффективный удар никак не мог.
Тем не менее Гай понимал, что если сможет продержаться еще немного, забудет о боли и потере крови, то получит шанс выжить. Волк по-прежнему пытался отыскать его слабое место, проверял реакцию. Рано или поздно зверь мог нанести решающий удар. Гай уже более искусно орудовал сумкой с камнями; оставалось только дождаться подходящего момента.
На четвертой-пятой атаке находившийся всего в нескольких шагах от Гая волк прыгнул на старика, обнажив все зубы, с явным намерением убить. Но Гай уже был к этому готов. Раскрутив сумку вокруг головы, он выбрал идеальный момент для удара. Огромный зверь еще находился в полете, когда наполненная камнями сумка ударила волка в голову. Раненое животное упало на землю. Замахнувшись вновь, Гай раздробил череп волка, словно глиняный горшок. Зверь еще какие-то мгновенья бился в судорогах, а затем затих — навсегда.
Гаю стало плохо: в глазах потемнело, закружилась голова. Не сдавайся, повторял он себе, собери волю в кулак и найди в себе силы закончить начатое. Раны сильно кровоточили. Оторвав кусок ткани от своей туники, Гай наложил на ногу пару повязок и остановил кровотечение. Высыпав из сумки камни, покидал в нее разбросанную по земле еду. Несмотря на то что желудок отказывался принимать пищу, Гай заставил себя съесть краюху хлеба, пытаясь хоть немного восполнить силы. Затем, забыв про боль, продолжил путешествие, стараясь постоянно увеличивать темп, — время поджимало.
На заходе солнца он добрался до Хелленталя. В полумраке, цепляясь за выступы скалы, сумел спуститься на дно лощины. Гай был слишком слаб и холодной ночи под открытым небом мог не перенести. Сил не было даже на то, чтобы даже собрать веток и развести огонь, поэтому, дрожа от холода под тонким плащом, он продремал несколько часов в кромешной тьме.
Утром Гай что было сил двинул на запад, через Хелленталь. Название этой горной впадины переводилось с германского как Адская Лощина, и она оправдывала свое имя на все сто. С обеих сторон на Гая смотрели вселяющие ужас каменные глыбы. Ущелье становилось все уже и уже, одновременно с этим увеличивалось и число не поддающихся описанию утесов, которые, казалось, не подчинялись ни одному закону природы. Вдруг, совершенно неожиданно, мрачный пейзаж сменился красивейшим видом: ущелье стало намного шире, устрашающие каменные утесы исчезли, уступив место зеленым склонам, на которых росли буковые рощи и всевозможные цветы. Повсюду слышался стрекот кузнечиков и щебет птиц. «Гиммельрейх, — вспомнил Гай, — Небесное Царство».
Остаток дня прошел как в полусне. Гаю казалось, что он перешагнул какую-то черту; он больше не чувствовал ни боли, ни усталости. Пройдя болотистую местность Тодтмос — Болото Мертвецов, — он добрался до Альбталь, одинокой долины, на которой, вплотную к гранитным плитам, рядами росли ели и буки. Местами Альб выглядел спокойной рекой, но там, где ущелье изгибалось и имелись крутые горные выступы, образовывались водовороты, и воды реки каскадами брызг разбивались о скалы. В подобных участках ущелья Гаю приходилось непросто: с трудом цепляясь за поросшие мхом скользкие скалы и свисающие ветки деревьев, он практически полз вдоль нависавших над ним берегов реки. Внезапно через крошечный просвет в деревьях он увидел вяло текущую, но величественную реку Рейн. Обрамляли ее покрытые густой растительностью склоны, за которыми, чуть дальше, Гай знал это наверняка, начиналась провинция Максима Секванор.
