Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью
Не успел. Унтер-офицер, выскочивший из люка, дал очередь из автомата. Погибший сапер горел, залитый смесью из разбитой бутылки. Следом вылетело несколько гранат.
В траншее рвануло с такой силой, что Николая Шорника отшвырнуло на несколько шагов. От взрыва гранат сдетонировали толовые шашки и две тяжелые мины, которые несли саперы.
Вся группа исчезла в клубах дыма и взметнувшейся земли. Крупнокалиберную установку перевернуло и сбросило вниз. Горела маскировочная сеть и обломки жердей, которыми была укреплена траншея.
Младший лейтенант с трудом поднялся. Стреляли со всех сторон, но главная задача не выполнялась. Он вставил в ППШ новый диск и, шатаясь, сделал несколько шагов. Сержант, помощник командира взвода, кричал:
– Саперы подорвались!
– Чего орешь?
– Оглушило.
– Собирай людей.
Подбежали еще трое десантников и уцелевший сапер. Он был заляпан кровью, рука бессильно висела.
– Что делать?
Непонятно, кто это спросил, но Николай Шорник огрызнулся:
– Дот взрывать. Для чего мы сюда прорывались?
Возле ног лейтенанта ворочался и хрипел контуженный немецкий артиллерист. Один из бойцов добил его короткой очередью.
– Еще саперы остались?
– Должны быть. Трое позади шли, тоже взрывчатку несли.
– Ищите их.
Со вторым дотом дела шли успешно. Сказывалось умелое руководство капитана Юткина, указания которого лейтенант Бондарь и его взвод выполняли быстро и четко.
Вначале также завязался бой, погибло несколько десантников и саперов. Но когда пробились к доту, Юткин и старшина, командир саперного взвода, сумели быстро взорвать дверь в бронированных воротах, через которые вкатывали орудие.
Связкой тола и выплавленным из снаряда увесистым бруском тротила взорвали одну половину ворот. Огнем из автоматов и ручными гранатами перебили дежуривших внутри артиллеристов.
Когда подступили к огромному орудию, поразились его размерам. Это был стальной монолит на массивной платформе. Длинный ствол, тщательно отшлифованный, отливал блеском первосортной твердой стали.
– Тут центнер тротила нужен, – невольно воскликнул один из десантников.
Капитан Юткин со своими саперами действовал быстро, перебрасываясь короткими фразами. Заложили взрывчатку в основание ствола, подкатили снаряд метровой длины, положили его рядом и открутили колпачок взрывателя. Еще несколько толовых шашек вложили в ствол, приготовили бикфордов шнур. Все это время снаружи не прекращалась стрельба.
Лейтенант Бондарь со своими десантниками отбивался от наседающих из темноты немецких солдат. Вел бой и Федор Морозов. К доту пытался прорваться бронетранспортер, непрерывно стреляя из двух пулеметов.
Бронебойщики сумели всадить несколько пуль в двигатель и кабину. Но, даже потеряв ход, шеститонная машина не прекращала вести огонь. Иван Михин вместе с двумя десантниками приблизился к нему по узкой траншее и бросил несколько гранат.
Пулеметы смолкли, дымил двигатель поврежденной машины. Из темноты выскочили немецкие автоматчики. Стреляли друг в друга в упор, слыша шлепки пуль, пробивающих тела. Из троих десантников уцелел лишь Иван Михин. Бросив «лимонку», отогнал автоматчиков и сам получил два осколка. Ночь превратилась в день. Непрерывно взлетали осветительные ракеты, темноту прорезали трассирующие очереди, слышались крики и команды на русском и немецком языках. Появился капитан Юткин:
– Уходим! Через минуту рванет.
Бежали под огнем, теряя то одного, то другого бойца. Позади гулко рвануло. Затем сдетонировали несколько снарядов дальнобойного орудия. Взрыв был мощный. Взлетели куски бетона, горящие гильзы.
Морозов оглянулся. Сквозь языки пламени разглядел перекошенный ствол, развернутый на конце лепестками. В доте взорвалось еще два-три снаряда, превратив бетонное сооружение в осевшую дымящуюся груду.
Оказать помощь взводу Николая Шорника старший лейтенант Морозов не мог. Несли на руках раненого капитана Юткина, недоставало многих бойцов. Возле другого дота продолжался бой, его обложили со всех сторон. Не меньше роты преследовали Морозова, два его поредевших взвода и группу саперов.
Десантники, отстреливаясь, уходили в темноту. Морозов, два пулеметных расчета и Павел Чередник прикрывали отход. Снайперская винтовка была сейчас бесполезна. Чередник вел огонь из трофейного автомата, а когда закончились магазины, достал из кобуры пистолет.
Саперы со взрывчаткой куда-то подевались. Возможно, погибли. Отыскать в мешанине траншей, отсечных ходов и зенитных капониров не удалось. Николай Шорник и старшина, командир саперов, видели, что долго им не продержаться. Дот превратился в крепость, откуда вели непрерывный огонь артиллеристы. С внешней стороны активно наступали автоматчики.
– Что делать будем? – кричал наполовину оглохший после контузии младший лейтенант Шорник.
– Собирайте гранаты, сколько найдете, – кричал в ответ старшина.
Несколько десантников стреляли в амбразуры, отшатываясь от трассирующих автоматных очередей, летевших изнутри. Там что-то загорелось, но расчет орудия, действуя огнетушителями, погасил огонь.
Притащили из окопа ящик ручных гранат, но этого явно не хватало. Неизвестно, чем бы закончилось дело, но появился один из пропавших саперов. Он нес под мышкой объемистый сверток. Развернув старую телогрейку, осторожно извлек три бутылки с горючей смесью.
– Остальных ребят побили. Там автоматчики прорвались. Один я ушел.
Взрывы и стрельба раздавались со всех сторон и придвигались все ближе. Двадцать штук гранат и три бутылки с горючей смесью? Что ими можно сделать, когда в запасе остается четверть часа, не больше. Старшина оказался опытным специалистом. Показал на вентиляционную трубу:
– Там внутри решетки. Надо вначале гранаты бросить, а затем горючку.
Человек пять саперов и десантников полезли по металлическим скобам наверх. Двое были убиты и скатились вниз. Уцелевшие бросали в трубу гранаты, а затем бутылки. Звуки взрывающихся «колотушек» доносились глухо, как из-под земли.
Но когда вспыхнула горючая жидкость, из трубы густо повалил дым, открылась амбразура, а затем задняя дверь. Немецкие артиллеристы задыхались в дыму. Попытались выскочить, но их встретили автоматным огнем. К доту прорывалась подмога, получившая задание спасти последний дот. Рядом с Николаем Шорником упал десантник, убитый очередью в спину.
– Там снаряды внутри, – кричал старшина-сапер. – Пара штук обязательно лежат. И внизу, в лифте… Устроим салют?
Он постукивал двумя гранатами и показывал Николаю на открытую дверь, возле которой лежало несколько убитых артиллеристов. На гребень траншеи выскочил немец. Николай успел срезать его очередью. Диск закончился, а вдоль траншеи бежали еще люди. Не люди… фрицы, фашисты. Не оставалось выхода, кроме этой узкой дверцы, сквозь которую выбивался ядовитый дым.
– Что делать? – спросил десантник с трофейным карабином в руке. – Немцы вокруг!
– Пробивайся к нашим, если сможешь.
– А вы?
– Беги, тебе говорят, – подтолкнул его в спину младший лейтенант. – А нам деваться некуда.
Николай Шорник и старшина, имени которого он не знал, нырнули в узкую дверь. Возле массивного дальнобойного орудия лежали два снаряда (вернее, боеголовки), гильзы находились отдельно.
Пламя подбиралось к гильзе, похожей на огромный стакан. Шипя, вспыхнул порох. Вспышка и удушливое облако кислого ядовитого дыма заставили Николая и старшину-сапера отшатнуться.
Внутри огромного дота почти не было дерева, но огонь охватил брезент, которым накрывали орудие, горело всевозможное тряпье, промасленные робы убитых артиллеристов.
Старшина пинком опрокинул флягу с оружейным маслом, подтолкнул ее ближе к огню.
– Может, попробуем вырваться? – он вопросительно смотрел на младшего лейтенанта. – Через пяток минут вон те чушки ахнут, а в каждой по сто тридцать килограммов. Разнесут к чертям эту «Берту».
Вспыхнул порох во второй гильзе. Старшина упал, а из открытой двери стучали автоматные очереди. Немцы прорывались внутрь, чтобы погасить огонь. Николай дал одну-вторую очередь.
– Не выбраться нам, пожалуй, – тоскливо проговорил он. – Слышь, старшина? Обложили наглухо.
Сапер тяжело дышал, зажимая рану на груди. Хотел что-то сказать в ответ, но вырвался лишь кашель, потянулась струйка пузырящейся крови. Его душил дым, а пробитые пулями легкие заполнялись кровью.
Сразу двое бросились в дверной проем. Николай выпустил остаток диска, тяжело ранив обоих. Вытаскивая из кобуры ТТ, почувствовал, что ранен в руку. Снял курок с предохранителя и, держа дверь под прицелом, отполз подальше от горящей лужи масла.
Огонь лизал фугасный снаряд. Рядом лежал другой. Ворочался и бормотал один из тяжелораненых немцев. Старшина все пытался вытолкнуть изо рта последние слова. В дверь снова полезли автоматчики. Николай выстрелил три раза подряд. Ответная очередь прожгла бедро. Нога онемела, вокруг растекалась кровь.
