Кристи Филипс - Хранитель забытых тайн
– Конечно, я сразу сообщу.
– На наш отдел оказывают большое давление, чтобы мы спустили все на тормозах.
Эндрю вздохнул и потер лоб.
– Ничего удивительного. Магистру уже небось снятся заголовки газет типа: «Загадочная смерть преподавателя истории Тринити-колледжа, пьяницы и наркомана». Как это скажется на приеме новых студентов?
– Ладно, Эндрю, знаю, ты любишь свою школу, но учти, скрывать мы ничего не станем.
Порция вручила Клер свою визитку.
– Если вспомните что-нибудь еще, прошу вас, звоните. Можете и зайти, если удобно.
Они встали, пожали друг другу руки, и Эндрю пошел провожать Клер. На улице налетел порывистый ветер, закинул галстук ему на плечо, и он старательно приладил его на место. Оба бросали друг на друга косые взгляды, им было явно неловко вместе, оба не знали, о чем говорить.
– Ну вот, – сказал наконец он. – Давайте прощаться. У меня тут еще одна встреча назначена.
Он уставился на носки своих ботинок, потом посмотрел на часы. Ясно было, что разговаривать с ней у него нет никакого желания. Так вот, значит, какова английская манера делать вид, что ничего не произошло.
Не очень, конечно, приятно, но и на том спасибо, подумала Клер.
В тот вечер, только она уютно устроилась в самом дальнем уголке своей квартирки, как раздался стук в дверь. Она пошла открывать и на площадке увидела Эндрю.
– Можно войти? – спросил он.
– Конечно.
Он прошел внутрь и огляделся, задержав взгляд на фотографии, стоящей на низенькой полочке с книгами, где была снята Клер с матерью; весь стол был завален студенческими работами, на ручке кресла лежала раскрытая книга. Эндрю подошел поближе, чтобы прочитать название: «Английская культура: неписаные правила поведения англичанина».
– Изучаете культуру аборигенов? – спросил он.
– Да, – честно призналась Клер.
Ее смутило, что он увидел у нее эту книгу – будто поймал на том, что она сунула нос в его личную жизнь, скажем, рылась в аптечке или подглядывала за ним, когда он думал, что его никто не видит. А может, дело было совсем в другом: если не понимаешь людей, которые говорят с тобой на одном языке, стыдно заглядывать в книжку, где якобы написано, почему это так.
– Ну и что, узнали про нас чего-нибудь новенького?
– Довольно много.
– Например?
– Например, англичане говорят о погоде, чтобы скрыть свое смущение или неловкость во время общения. Чай считают напитком чуть ли не чудодейственным, который помогает при всех болезнях. По манере англичанина есть горох можно определить, на какой он стоит ступени общественной лестницы.
– Правда?
– Правда.
Еще она узнала, что англичанин считает невежливым задавать прямые вопросы, даже такие, которые американец принял бы за проявление дружелюбия и желания пообщаться, например: «Кем вы работаете?» или «Где вы живете?» Представляться незнакомому человеку ни в коем случае нельзя, он сочтет это за оскорбление. («Неудивительно, что англичане так много говорят о погоде, – думала она, когда читала это, – почти каждая вторая тема разговора под запретом».) Еще она узнала, что англичанин скорее покончит с собой, чем станет хвастать своими достоинствами или успехами, и что человека, который так делает (даже если он просто вскользь упомянул, что он хороший человек и кое-чего в жизни добился), считают вульгарным, дурно воспитанным или американцем, что для англичан одно и то же. В этой же книге Клер вычитала, что заводить с англичанином романтические отношения, особенно если он принадлежит высшему слою общества, гиблое дело. Эту главу она прочитала с особенным интересом.
– Зачем пожаловали? – спросила Клер.
– Боюсь, что принес вам дурные новости, – ответил Эндрю, – Это касается Дерека. Сержант Гастингс где-то час назад позвонила и сообщила результаты вскрытия. Причина смерти... в общем, его утопили. Учитывая, что он принял много наркотиков, причем самых разных, да еще алкоголь, и тоже немало, я бы не удивился, если бы он утонул в луже. Но следователи обнаружили у него на лице и на шее несколько небольших синяков.
– И что это значит?
– Это значит, – сказал Эндрю, – что его кто-то держал.
– У него в организме нашли столько дури, что я не удивлюсь, если узнаю, что Дерек Гудмен разделся догола и плясал, распевая песенки из «Бригадуна»[29].
Ходди поднес чашку к губам и осторожно отхлебнул: только что заваренный чай был еще очень горячий.
Клер добавила в свой чай молока и размешала.
– Теперь понятно, почему он бывал такой, мягко говоря, странный, – сказала она, – Порция Гастингс говорит, если бы он не утонул, то все равно помер бы от передозировки.
– И все-таки они уверены, что это убийство.
– По-видимому, да, – кивнула Клер и вздохнула.
Они сидели, удобно устроившись у окна в ее квартирке: на Нью-корт меланхолично сыпался мелкий дождик, который шел уже все утро. Дерево, растущее посреди площади, под этим нескончаемым дождем совсем поникло, и пичужки, вечно щебечущие в его ветвях, куда-то исчезли. Интересно, куда они все подевались?
– Эндрю сказал, что магистр, чтобы показать, что они тоже не сидят сложа руки, хотел отстранить меня от работы, – сообщила Клер, – Но он убедил его не делать этого, он сказал, что, как американка, я могу подать на колледж в суд за несправедливое увольнение. Приятно сознавать, что я сохранила работу лишь потому, что американцев считают сутягами. Я уж не говорю о том, что все теперь на меня косятся. Всякий раз, когда я вхожу в трапезную, у меня мурашки бегут по спине, кажется, что все так и смотрят на меня, так и шепчутся за спиной.
– А вы еще удивляетесь? – спросил Ходди.
– Что вы хотите этим сказать?
– Дело в том, что так оно и есть: все и в самом деле смотрят на вас и шепчутся у вас за спиной. Люди всегда подозревают в человеке худшее – так интересней жить.
Он отхлебнул из чашки более уверенно – видимо, остыло.
– Я считаю, что пора кое-что предпринять.
– Что именно?
– Например, сходить в библиотеку и еще раз взглянуть на этот ваш дневник.
– А что нам это даст?
– Вы говорили, что Дерек сделал копию какой-то его страницы, правильно?
Клер кивнула.
– И написал что-то внизу?
– «Я тебя предупреждал – теперь плати сполна», – процитировала Клер.
– Похоже на то, что речь идет о каком-то пари, и оно связано с дневником. Я предлагаю взять этот дневник, заказать копию и расшифровать его. Тогда мы сможем определить, с кем Дерек заключил пари и о чем.
– Вы думаете, что человек, с которым он заключил пари, и убил его?
– Не знаю, но по крайней мере хоть на время вас оставят в покое.
Глава 21
18 ноября 1672 года
– Значит, вы познакомились с королем, – взволнованно дыша, говорит Арабелла, когда припоздавший Эдвард садится за обеденный стол.
Ее губки и щечки восхитительно свежи и нежны, они так благоухают, так соблазнительно близки к его лицу... Но в столовой ее родителей он не может воспользоваться всеми преимуществами, которые предоставляет близость собственной невесты.
– Король не скоро забудет свою первую встречу с доктором Эдвардом Стратерном! – восклицает сэр Грэнвилл и отправляет в рот изрядный кусок пирога с олениной.
Дядя Эдварда давно уже состоит в друзьях семейства Арабеллы. Родители ее, сэр Уильям Кавендиш и жена его Франсез, приятно взволнованы вестью о триумфе их будущего зятя. Увы, он не может разделить с ними этих восторгов и чувствует себя несколько глупо; события этого утра не возбуждают в нем радости, которую должен испытывать триумфатор. Наоборот, он остро сознает свой провал, скудость медицинских знаний, причем не только своих, но и в мире в целом.
– Расскажите же, какой он из себя, – просит Эдварда леди Кавендиш.
– Кто?
– Король, глупышка, – отвечает за мать Арабелла.
Она смотрит на него так, будто он сейчас сморозил какой-то вздор, будто он не знает чего-то такого, что всем давно известно. Хотя человек он с образованием (впрочем, учеба в Кембридже оказалась пустой тратой времени: преподаватели все как один – древние старцы, а само преподавание косное, основанное на постулатах Аристотеля; зато несколько лет, которые он провел в Париже и в Лейдене, можно считать, не пропали даром), зато Арабелла обладает врожденным пониманием таких вещей, которых он постичь не в состоянии: мода например, театр, поэзия. Она, скажем, прекрасно понимает, почему, объезжая Гайд-парк, карета должна обязательно двигаться против часовой стрелки. Он восхищается тем, как легко и непринужденно она ведет себя в любом обществе, оставаясь неизменно очаровательной и прелестной. Да, она не знатного рода, но именно это и придает ее обаянию еще большую глубину: о, сколько в этой прелестной головке такого, чего нет у других, сразу видно, она думает не только о тесьме на своем платье или о модных кружевах. Сэр Уильям ко двору не имеет никакого отношения, он сын простого портного, богатство и дворянское достоинство приобрел совсем недавно. Состояние он нажил торговлей лесом в Уоппинге и в Ротерхите, где ему принадлежат лесные склады, древесиной из которых он снабжает военно-морской флот страны. Сейчас для кораблестроителей самое благоприятное время: не успеет военно-морское ведомство построить новый корабль, как голландцы благополучно топят его. Дом Кавендишей на Пикадилли, которому нет еще и десяти лет, строился из двадцати двух пород дерева, нередко весьма экзотических. Одна лишь столовая отделана шестью разновидностями материала, привезенного из таких дальних краев, как Бразилия или Цейлон. Гость, впервые очутившийся в этом дворце, удостаивается экскурсии по всем его тридцати восьми комнатам, и проводит ее сам сэр Уильям, ведь только он может внятно объяснить разницу между древесиной твердой и мягкой, рассказать обо всех тонкостях ее текстуры.
