Михаил Волконский - Сирена
– Неужели он рассчитывает на поддержку России? Ведь это тот самый новоявленный военный гений, выделившийся своими талантами при осаде Тулона?
– Это говорит только в его пользу.
– Под его начальством совершена экспедиция в Египет!
– И это только служит к вящей его славе.
– Да, но по дороге в Египет он захватил остров Мальту, собственность мальтийских рыцарей, и этого ему не простит государь Павел Петрович, восстановивший орден в России и принявший звание его гроссмейстера.
– У нас восстановлена одна лишь внешняя сторона мальтийского рыцарства, но, к сожалению, орден, как очаг тайных знаний и постель откровений герметических наук, перестал существовать. У нас, в России, теперь есть гроссмейстер, есть командоры мальтийские, но ордена нет, потому что здешним мальтийцам не переданы тайны, известные прежним. Мальтийский орден перестал существовать в ту минуту, когда взлетел на воздух корабль, на котором, по распоряжению Бонапарта, увозили с Мальты архив, книги и документы ее рыцарей. Мальтийцы не могли допустить, чтобы записи их таинственного учения попали в руки непосвященных, и сделали так, что корабль был взорван.
– Я слышал об этом корабле, но не знал, что это дело самих мальтийцев; я думал, что это случай!
– Так приходится объяснять все, когда причины для нас остаются неизвестными; так, вероятно, и леди Гариссон объяснит свое внезапное падение, которое готово уже для нее. Тебе Альбус показывал таблицы и объяснял первоначальное их значение?
– Да.
– Тебе известны все двадцать две?
– Да.
– Вспомни ту, на которой изображена падающая башня, разбитая молнией; ты, конечно, видал ее... она служит эмблемой.
– Незаконного возвышения, которое вдруг выпадает на долю человека, ничего не сделавшего со своей стороны для его достижения и потому недостойного. Его падение тем стремительнее и тем ужаснее!
– Совершенно верно. Вот оно и ждет красавицу леди, хотя она и не подозревает о нем. Она слишком понадеялась на свои силы, и сокрушат ее сами же иезуиты, выдвинувшие ее.
– Почему же ты думаешь, что они вдруг так поступят с ней?
– Потому что она решилась завести двойную игру: явившись сюда под руководством иезуитов на деньги, данные Бонапартом, который рассчитывает – может быть, не без основания, – что иезуиты помогут ему в России, она завела сношения с французским королем Людовиком, получившим убежище у нас, в Митаве. Она хочет служить Бонапарту и его противнику, французскому королю, в надежде, что воспользуется впоследствии милостями того, кто из них останется победителем. Но сторонники Наполеона Бонапарта, иезуиты, не потерпят этого и разделаются с ней.
– Да неужели иезуитский орден так силен?
– То есть чтобы разделаться с леди?
– Нет, я не о том говорю, а чтобы на его помощь мог рассчитывать Бонапарт для своего сближения с русским государем? Неужели он думает, что добьется того, что будет забыт разгром Мальтийского ордена и произойдет разрыв с королем Франции, проживающим теперь в России под охраной Павла Петровича? Неужели можно достичь этого при помощи иезуитов?
– Время покажет, что из этого выйдет, а пока – поживем увидим!
– Сомневаюсь я! – покачал в ответ головой Елчанинов.
Сомнения Елчанинова хотя были не безосновательны, но, как показали потом обстоятельства, все же явились напрасными.
Наполеон Бонапарт при помощи иезуитов и, главным образом, их представителя в России, отца Грубера, достиг желаемого соглашения, и этот факт засвидетельствован историей, которая имеет в подтверждение его неоспоримые документальные данные.
Через некоторое время Елчанинов ушел от Кирша с тем, чтобы отправиться прямо от него к Альбусу и передать тому последние сведения, полученные через придворного арапа Мустафу.
Едва Кирш успел проводить приятеля, наверху, в комнате маркиза, раздался звонок. Кирш встал и поспешил подняться наверх к звавшему его Трамвилю.
Маркиз был занят разбором только что полученной почты; он держал в руках шифрованное письмо.
– Возьмите ключ шифра, – приказал он арапу-Киршу, – и помогите мне поскорей прочесть это письмо. Сейчас, вероятно, приедет патер Грубер, а мне хотелось бы до него покончить с чтением корреспонденции.
Кирш взял книгу, служившую ключом, и по вопросам маркиза стал отыскивать в ней объяснения шифрованных слов письма.
Маркиз де Трамвиль был не кто иной, как тайный агент Бонапарта, присланный им в Россию к иезуитам с письмами и бумагами, которые нельзя было доверить почте из боязни, что их могут перекопировать.
Опасаясь, чтобы эти бумаги как-нибудь не попали в руки русского правительства, маркиз де Трамвиль после своего несчастного случая на дороге, грозившего ему смертью, решился отправить их по назначению с тремя встретившимися с ним приятелями, потому что иначе, умри он в каком-нибудь придорожном трактире, все, что было при нем, могло попасть в руки полиции.
Маркиз де Трамвиль был воспитан в иезуитской школе и всецело находился под влиянием иезуитов, сумевших устроить так, что он был в полной от них зависимости. Они держали его в руках, как, впрочем, многих слабых и нетвердых волей людей.
Трамвиль, именно человек слабый и с нетвердой волей, в глубине души не сочувствовал иезуитам, но подчинялся им из боязни, не имея возможности, в силу особенно сложившихся обстоятельств своей жизни, освободиться из-под их влияния. У них была полная возможность держать его в постоянном страхе, и они, не стесняясь, пользовались ею.
Маркиз с помощью Кирша разобрал письмо и, видимо, остался недоволен тем, что прочел. Он покачал головой и проговорил:
– Консул сердится, что мы ничего не сообщаем ему о наших успехах. Он спрашивает, почему леди до сих пор не представлена ко двору, как будто это дело такое легкое и простое, что стоит лишь захотеть и оно будет сделано. Он привык действовать в сражениях, которые решаются какой-нибудь атакой кавалерии или быстрым и решительным натиском. Вот видите ли, Али, – обратился он к Киршу в наставительном тоне, – в политике совершенно не то, что на поле сражения, а консул не хочет понять это. В политике быстрый натиск может принести только вред. Вот вы посвящены братьями иезуитами в тайну леди Гариссон. Скажите, разве можно тут было действовать натиском?
– Нельзя! – сказал Кирш, поддакивая маркизу и явно не желая противоречить ему.
– Придет время, – продолжал Трамвиль уверенно, – и все будет хорошо, но надо ждать. Леди появится при дворе, и там через нее мы будем полные хозяева. А по современному положению вещей держать в своей власти Россию – значит управлять Европой. Задача не малая, и, чтобы разрешить ее, надо постараться и подождать. Ведь есть из-за чего ждать, не правда ли, Али?
– Совершенная правда, – снова подтвердил Кирш, но тотчас же, заслышав стук подъехавшей в это время к дому кареты, подошел и взглянул в окно. – К нам приехал отец Грубер, – сказал он, – надо пойти отворить ему.
– Идите, – одобрил Трамвиль, – я очень рад видеть его, у меня уже готов план ответа консулу. Я хочу написать приблизительно так, как я сказал вам. Мы немедленно составим письмо вместе с отцом Грубером.
Иезуит, когда Кирш впустил его, поднялся быстрыми, нервными шагами наверх и направился в столовую. Здесь он сел, сердито отодвинув стул. Вел он себя в этом доме отнюдь не как гость, но как хозяин, которому все здесь послушно.
– Никого нет? – спросил он у Кирша, оглядев его усталыми глазами.
Тот ответил, что маркиз один и никто из братьев еще не приходил.
– Есть новости? – опять отрывисто проговорил Грубер.
– Есть! – сказал Кирш.
– Здравствуйте, отец! – послышался голос маркиза, который показался в дверях. – Особенных новостей нет. Я получил письмо из Франции.
– Погодите, мне надо поговорить с Али, – остановил Грубер Трамвиля, – я вас вскоре позову.
По всему было видно, что иезуит не церемонился с маркизом.
Тот сделал вид, что настолько от природы воспитан и учтив, что ничуть не обижается, поспешно удалился и даже плотно затворил за собой дверь.
– Что же нового – обратился Грубер к Али.
– Сейчас был Мустафа из дворца, – ответил тот.
– Ну? – сдвинув брови, проговорил патер.
– Все о леди, – сказал Кирш. – Она завела сношения с Митавой.
– Этого только недоставало! – воскликнул Грубер. – разве есть несомненные доказательства?
– Есть. Мы получили их. Они будут представлены вам.
– А брат Иозеф ничего не знает об этом?
– Кажется, что нет.
– Между тем его прямое дело было следить за ней. К сожалению, он не оправдал возложенных на него надежд. К такой женщине, как она, нужно было приставить кого-нибудь более сильного. Так она затеяла сношения с Митавой?
– И предалась французскому королю, будучи на службе у первого консула, – досказал Кирш с невозмутимым спокойствием.
– Dixi![5] – сказал Грубер и ударил пальцами по столу. – Кажется, нужно действовать с этой женщиной круто. Мне не хотелось этого, я думал, что справлюсь с нею, но теперь вижу, что лучше отделаться от нее. А что вчерашний соглядатай, захваченный в подземном ходе?
