Светлана Кузнецова - Ричард III
— Такова была воля Его Величества, — без колебаний ответил Гастингс. — Елизавета узурпировала трон.
— Но теперь... вы же видите. Ах! — женщина вскрикнула и тонко захихикала. — Милорд, — в её голосе слышались одновременно осуждение и одобрение. — Не мешайте.
Я хочу договорить. Ведь теперь вы с нами, Уильям. Если вы с нами, то и вся Англия тоже.
— Кто же утверждает подобное?
Гастингс мог пытаться выяснить имена заговорщиков. Дик надеялся на это всем сердцем. Но слишком уж довольные интонации проскальзывали в голосе, который регент привык считать беспристрастным.
Некоторое время слышно было лишь неявное бормотание, перемежаемое какими-то хлопками.
— Люди, — ответила Шор. — Милорд, вы истинный рыцарь. Вы герой! Только благодаря вам Эдуард сел на трон!
— Такое утверждение преувеличено. И весьма, — но в голосе лорда сквозили нотки высочайшего довольства. — План придумал Ричард.
— Не то важно, кто придумал, а кто осуществил задуманное! — заспорила Шор. — Однако сейчас Глостеру уже не поможет ничего. Никакая изворотливость. Даже если Ричард отстоит своё право на регентство, долго ли он сможет удерживать власть без казны?
Дик фыркнул и скривился. Его не услышали, конечно, но как же захотелось войти! Сказать, что обходиться без денег можно, попросту перестав тратить их.
Ричард по праву считался одним из богатейших людей острова и даже Европы. В том числе благодаря системе векселей. С кредиторами Дик всегда оставался честен, и те верили ему на слово, не то, что Вудвиллам.
— Даже если он проведёт коронацию Эдуарда V на свои деньги, как будет управлять королевством? — продолжала тем временем Шор. — Чем станет платить кредиторам, чиновникам, слугам, придворным, воинам и торговцам? Как он выйдет из этого положения? Пойдёт штурмом на Вестминстерское аббатство? — она рассмеялась неожиданно громко. — Или подожжёт его с четырёх сторон, лишь бы выкурить оттуда королеву, сидящую на сундуках с золотом? Нет, на это он не пойдёт. Он даже новый налог собрать не сможет!
— Я помню, — проронил Гастингс с какой-то непонятной интонацией. — Не далее как месяц назад Вудвиллы уже собирали дополнительные средства «на охрану и коронацию юного короля», а потом они благополучно уплыли во Францию.
Дик на мгновение прикрыл глаза. Он не впервые становился свидетелем собственного предательства. Но так же горько, как сейчас, он ощущал себя лишь однажды — когда Уорвик говорил Джорджу о своём истинном отношении к Ричарду Глостеру.
Объединив все принадлежащие ему земли, Дик мог бы стать самостоятельным правителем в своей стране по аналогии с герцогом Бургундским. Доходы со своих имений он получал фантастически высокие. Глостер содержал на свои средства всю разграбленную Вудвиллами Англию и мог продержаться ещё долго. Однако Уильям Гастингс готовился предать. Он не видел иного выхода из положения, которое старательно расписывала перед ним Джейн Шор.
Вмешиваться в происходящее и переубеждать лорда-камергера регенту не хотелось больше. Ричард никогда не смог бы доверять этому человеку, как прежде. Дик искренне не понимал, почему якобы безвыходное положение может быть помехой верности? Разве оно повод для предательства?!
— А жить без денег невозможно. Что он о себе думает, этот лорд-протектор? — не унималась бывшая иудейка, крестница Эдуарда и его же любовница. — Уступил бы правление Вудвиллам, да и уехал бы к себе на север. Неприятно, конечно, отдавать власть, но почему бы и нет в безвыходной ситуации-то? Без Глостера можно обойтись, а без денег нельзя.
Вновь послышались шлепки и откровенные стоны. Дик повернулся на каблуках и поспешил уйти. Во рту стоял металлический привкус. Регент и не заметил, как прокусил губу.
Глава 10
— Господин регент, мы просили об аудиенции, — сухой, чуть дребезжащий голос лорда-камергера вывел Ричарда из задумчивости.
Дик мельком взглянул на пришедших. Четверо. Уильям Гастингс, его бывший друг и соратник; Джон Мортон, епископ Илийский; лорд Томас Стенли и Томас Ротерхейм, архиепископ Йоркский. Все трое — отъявленные мерзавцы. А Гастингс-Гастингс просто предатель.
— Хорошо, господа, я выслушаю вас, — Ричард кивнул на дверь в небольшую залу и первый же вошёл в неё.
Это помещение Глостер периодически использовал для работы. Достаточно уютное и в то же время освобождено от мебели. В случае необходимости ничто не помешает выхватить меч. Двое из четверых вполне могли схватиться за оружие. С ними Дик рассчитывал справиться без привлечения охраны.
Прежде чем опуститься в кресло, герцог подошёл к окну:
— Прекрасное летнее утро, господа.
Ставни поддались легко. В распахнутое настежь окно ворвался озорной ветер.
— Мы хотели говорить с вами о возникшей в стране ситуации, — раздался слабый голос Ротерхейма.
«Странно, — подумал Дик. — Духовному лицу пристало говорить твёрже и увереннее. Как он убеждает в правоте Господа подобным блеянием?»
— А что с ней не так? Справедливость восстановлена, последняя воля Эдуарда исполнена, — Ричард специально повернулся к ним спиной и стоял, облокотившись руками о подоконник, подставляя лицо ветру.
«Интересно, ударят или нет?» — усмехнулся он. Впрочем, это было абсолютно неважно. Ричарду требовалось противостояние, вызов, который он каждый раз бросал во время битвы — себе, друзьям, врагу, всему этому миру. К тому же умирать от честной стали всегда почётно. Кровь смывает грехи. В случае же ареста погибнет только Гастингс, мерзавцы, как это уже случалось не единожды, вымолят помилование.
— Это так, господин регент, — сделав ударение на последнем слове, продолжил лорд-камергер. — Однако королевская казна пуста. Не станете же вы содержать страну на деньги Глостера?..
— Почему бы и нет, — Ричард повёл плечом и рассмеялся.
«Интересно, Уильям станет повторять за Джейн Шор дословно или приведёт собственные аргументы? — подумал герцог. — Увы, бывший друг, вы не обладаете и толикой её шарма».
— Господин регент, я требую относиться к нам серьёзно, — то ли сказал, то ли проскрипел Мортон.
Ричард поморщился: «Жаль, духовных лиц не вызывают».
В своё время Джон Мортон, получив сан, быстро нашёл покровителя в лице кардинала Берчера и был представлен им ко двору короля Генриха VI. Убеждённый сторонник Ланкастеров, он сопровождал Маргариту Анжуйскую в изгнание после поражения в битве при Таутоне.
Во Франции Мортон верно и преданно служил Людовику XI, выполняя различные «деликатные поручения». Выполняя одно из них, он способствовал примирению графа Уорвика с Анжуйской и вместе с ними вернулся в Англию.
После разгрома Ланкастеров в битве при Тьюксбери Мортона арестовали. Он обратился с прошением о помиловании к Эдуарду IV и добился от брата полного прощения и восстановления в правах.
Ричарду он задолжал один из величайших позоров в жизни. Именно Джон Мортон сопровождал Эдуарда в походе во Францию и способствовал заключению соглашения в Пекиньи. Людовик XI щедро вознаградил своего бывшего слугу двумя тысячами экю.
— Насколько серьёзно? — уточнил Ричард. — Вы можете уйти, и я сделаю вид, будто этот разговор не состоялся. А могу...
— Мы лишь смиренно просим господина регента, — пролепетал Ротерхейм, — передать все полномочия королеве Елизавете.
Дик развернулся на каблуках и, недобро прищурившись, смерил архиепископа взглядом.
При Эдуарде тот занимал пост лорда-канцлера хранителя печати. Будучи ярым сторонником Вудвиллов, после смерти короля он передал в руки Елизаветы эту самую печать, поправ тем самым законы как английские, так и божеские. Когда Ричард вернул себе полномочия регента, Ротерхейм повинился, попросил о помиловании и о восстановлении в должности. Дик простил, но в должности не восстановил. Сам виноват: нет печати — нет и её хранителя.
— Раз уж так вышло, — добавил молчавший до этого момента Стенли.
Лучше бы он сохранял безмолвие. Ричард не успел сдержать исполненный презрения взгляд. Стенли аж затрясся от ярости и негодования. Если раньше он считал регента всего лишь препятствием на пути Вудвилл и собственных амбиций, то теперь — главным врагом.
Измена для этого человека была делом привычным. В первой же своей военной кампании юный Том Стенли предал союзников в битве при Блор-Хит. Не пожелав сражаться, он отошёл со своим войском на шесть миль от поля боя и стал ждать исхода, намереваясь примкнуть к победителю.
Единственное, что его спасло тогда, — скорая женитьба на Элеоноре Невилл, сестре графа Уорвика. Затем Стенли снова поддерживал победителей, мечась между Йорком и Ланкастером.
Глостера он сопровождал в шотландской кампании. Ничем выдающимся не отличился, но и вреда не нанёс.
