В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор

Но, к его счастью, колонна все-таки успела подтянуться, и залп накрыл только последние три или четыре повозки, превратив мулов и людей в кучу исковерканных трупов, между телами которых бились в агонии раненые крестоносцы, которым повезло куда меньше, чем их погибшим собратьям.

Гвидо вжал голову в плечи и крикнул рыцарям, ехавшим впереди колонны:

– Ради Бога! Вперед!..

Пятерка рыцарей, онемев от неожиданности, услышала крик наемника, пришла в себя и, увлекая за собой оруженосцев и конюших, рванулась вперед, отрываясь от основной колонны. Со стороны это могло показаться постыдным бегством перепуганных рыцарей.

Они скрылись за поворотом. Гвидо проводил их тоскливым взглядом, моля Господа, чтобы они, все-таки, нашли в себе крупицу мужества и четко исполнили его приказ после разворота атаковать фланг противника. Шансы на то, что молодые рыцари вернутся на помощь, или, хотя бы, попытаются атаковать фланг, едва теплились в сердце наемника.

– Колонне! Вперед! Вперед! Прорыв! Прорыв!.. – Он встал во весь рост на повозке и кричал, не обращая внимания, что становится удобной мишенью для арбалетчиков врага.

Колонна пришла в себя после шока, вызванного внезапной арбалетной атакой, возничие стеганули мулов, которые рванулись вперед, увлекая за собой повозки.

– Пехоте! Не отставать! Бежать за повозками! Щиты за спины!.. – кричал, перекрывая грохот едущих повозок, Гвидо.

Колонна попыталась оторваться от места засады, когда вражеские стрелки снова произвели выстрел. На этот раз болты прошли немного в бок, задев лишь задние ряды воинов и убив нескольких пехотинцев.

Колонна, словно большая грохочущая на ухабах деревянная гусеница, ползущая и ищущая спасения от муравьев, выехала на небольшую лесную поляну.

– Круг! Повозки в круг! – Закричал Гвидо, соскакивая с головной повозки на траву. – Щиты вперед! Копья вперед!..

Повозки стали медленно вытягиваться, образуя небольшой полукруг. Гвидо понял, что их не хватит для образования полного круга, способного немного облегчит оборону.

– Растянуть повозки! Растянуть повозки! Копейщиков в дыры! Щиты вперед! Стрелкам встать за спины пехоты! Выставляйте павезы!

Он вертел головой, пытаясь угадать направление новой атаки и надеясь, что рыцари, все же, соберутся с храбростью и атакуют противника, выгадывая для защитников еще несколько мгновений жизни.

Гвидо быстро побежал между повозками, подбадривая растерянных крестоносцев, некоторым из которых ему пришлось отвесить увесистые оплеухи, возвращая их к действительности.

– Рагацци! Святая Мадонна не допустит нашей смерти! – Закричал он воинам, вглядываясь в их бледные лица. – Раненых в центр круга! Срочно перевязать раненых! Возничие! Займитесь этим!..

– Дон де Мирпуа! Колонна уходит!.. – доложили рыцарю пехотинцы. – Нам ее догонять?..

– Да! Идиоты! Не позволим этим сволочам ускользнуть от справедливого возмездия! – Закричал на них рыцарь, вскакивая на коня.

Катары выскакивали из кустарника и, огромной толпой бросались на четыре разбитые повозки, чтобы добить раненых крестоносцев, не обращая внимания на остальные повозки крестоносцев, скрывшихся за поворотом лесной дороги.

Пьер-Роже вместе с двадцатью всадниками подъехал к остаткам четырех повозок и осмотрел крестоносцев, валявшихся возле них.

– Добейте их… – тихо сказал он и плюнул на лицо молодого крестоносца, шевелящегося в луже крови. Три арбалетных болта разворотили его грудь, вывалив внутренности на землю.

Раненый воин ловил воздух ртом, походя на рыбу, вытащенную из воды. Его глаза постепенно теряли живость, наполняясь стеклянной пустотой, предвещающей приближение смерти.

– Ребенок совсем… – вздохнул пожилой катар и вонзил в тело раненого копье. – А, туда же, воевать…

Юноша затих, выпустив изо рта ручеек алой крови.

– Догоняем. Нечего смотреть на него… – толкнул в бок старика другой пехотинец. – Наши, поди, их уже начали добивать…

Рыцари вместе со своими оруженосцами и конюшими оторвались от колонны и, охваченные паникой, свернули в лес, прячась в густых зарослях колючего боярышника. Шок, вызванный внезапной атакой, был настолько велик, что у молодых итальянцев зубы в буквальном смысле ходили ходуном, а их тела сотрясала мелкая и неприятная дрожь, схожая с ознобом, охватывающем больное и воспаленное тело. Но, на этот раз, озноб был вызван обычным страхом. Их организмы, еще такие молодые и мало видевшие жизнь, инстинктивно сопротивлялись смерти, пусть даже не коснувшейся их, но пронесшей возле них свои огромные черные крылья, обдав своей леденящей душу неизбежностью.

– До аббатства еще чуть-чуть! – С трудом, переводя дыхание, крикнул один из рыцарей.

Они переглянулись между собой.

– Нет. Мы должны вернуться… – сказал Чезаре ди Сфорца. – Лично я не желаю, чтобы мне укоротили щит, а все мои родичи плевались, вспоминая позор, который я навлеку на наш род, если убегу и брошу своих товарищей!

– Чезаре! Никто ведь не узнает! – Попытался уговорить его Лучано. – А катары…

– Твои катары, Лучано, будут смеяться и думать, что могут своим мерзким улюлюканьем испугать благородных рыцарей! Нет! Я и мои люди возвращаемся!..

Он махнул рукой, приказывая оруженосцу и конюху выстраиваться за ним по бокам, повернул голову на оставшихся всадников, грустно улыбнулся и крикнул, прощаясь:

– Арриведерчи, рагацци! Арриведерчи!..

– Черт с тобой, Чезаре! Мы едем все!.. – зло плюнул на траву Лучано, окидывая взглядом всадников. – Умирать, так с музыкой! Да простит меня Мадонна…

– О, Дио! – Засмеялся Чезаре ди Сфорца. – Теперь, слава Господу, я узнаю тех веселых миланских юношей, с кем мы вместе поклялись защищать Крест! Вперед! Атакуем, кружим карусель и отходим к повозкам!..

Они выскочили из леса и сразу же напоролись на первые ряды нестройной катарской массы, бегущей к повозкам, которые уже заканчивали перестраиваться в круг на поляне.

– Сфорца! Сфорца! – Крикнул Чезаре, наклоняя копье для атаки противника.

– Форца Италия! – Крикнули остальные рыцари и врубились в толпу противника.

То, что они сделали, было равносильно самоубийству или приступу безумия. Глядя со стороны, на атаку пятнадцати всадников против трех сотен разъяренных пехотинцев, опьяненных первой удачей и почуявших вкус крови врага на своих губах, могло показаться, что это какой-то ужасный сон. Но, именно она, полная залихватской удали, перемешанной с безрассудством, позволила крестоносцам выиграть несколько минут и закончить перестроение повозок в круг.

Рыцари, увлекая за собой слуг, на полном скаку врубились в ряды пехоты, давя и калеча катаров копытами коней. Копья сломались или застряли в телах убитых врагов, рыцари выхватили мечи, шестоперы и секиры, но продолжали по инерции вклиниваться в ряды.

– Карусель! Карусель! – Закричал Чезаре, понимая, что, если их кони потеряют свой темп хода, их попросту стащат и прикончат разъяренные враги.

Прямо перед собой Чезаре увидел лицо катарского пехотинца, перекошенное злобой и ненавистью. Он с размаха опустил свой меч-бастард на его голову, разрубая кожаный шлем и голову врага. Кровь брызнула фонтаном, заливая руку и лицо рыцаря, но Чезаре мало обращал внимания, превращаясь в волка, почуявшего кровь убитых врагов.

Тем не менее, закрутить карусель у рыцарей не получилось. Сказалось элементарное отсутствие боевого опыта. Их кони потеряли темп, перешли на простой шаг и… встали, упершись в щиты и пики противника.

– Форца Италия!.. – раздался их последний в жизни боевой клич.

Молодые итальянцы сражались с задором и остервенением, словно группа юных волчат, застигнутых среди стада овец и окруженных псами пастухов, и охотников.

Всадники, падая один за другим, продолжали рубить противника, отвлекая на себя их внимание и сдерживая неминуемую атаку на повозки.

Когда пятнадцать всадников, один за другим, упали возле копыт своих коней, сраженные стрелами или пронзенные копьями катаров, рядом с ними остались лежать сорок три трупа. Умирая, каждый из храбрецов уносил с особой почти по три жизни своих врагов…