Алла Бегунова - Тайна генерала Багратиона
Простолюдины добирались до парка пешком, дворяне — верхом или в каретах. Потому с правой стороны Егерцейль занимал поток нарядно одетых людей, шагающих с одинаковой скоростью, а с левой — ряд разнообразных экипажей, запряженных, как правило, только парой лошадей. Никто не пытался обгонять соседей, спорить с ними, задираться, шуметь и вообще как-то нарушать порядок. Между тем полиции на улице князь Петр не заметил, и поведение венских обывателей, сознательно соблюдающих дисциплину, его удивляло. В России при таковом стечении народа обязательно появился бы полуэскадрон драгун, полицейские, будочники, и всем им нашлось бы дело.
У ворот парка дорога сужалась, что приводило к замедлению движения. Тут-то и находились шесть полицейских с унтер-офицером. Энергичными командами они то останавливали поток, чтобы не случилось давки, то разрешали ускорить шаг. Люди, купившие дорогие билеты в партер, проходили через отдельную калитку. Там тоже стоял полицейский. Он проверял билеты, салютовал богатым зрителям, прикладывая руку к черной фетровой треуголке, и объяснял, где расположены их места: слева или справа от прохода.
Постепенно пространство вокруг партера и площадки, огороженной веревочной сеткой, где были смонтированы разные, уходившие ввысь приспособления для фейерверка, заполнилось народом. Сдержанный говор не давал представления о количестве людей, пришедших в Пратер. Лишь когда взвилась вверх и, треща, рассыпалась на сотню огоньков первая ракета, генерал от инфантерии увидел, что никак не меньше пятнадцати тысяч человек наблюдают за зрелищем. Начало его они приветствовали аплодисментами, криками и свистом.
Пиротехники суетились по площадке, приводя в действие свои конструкции. В темнеющем небе возник желтый контур собора с крестами, фигуры мужчины и женщины, протягивающие руки друг другу, переплетенные кольца над ними, вензеля Наполеона Бонапарта и эрцгерцогини Марии-Луизы. Они горели более десяти минут, и стало ясно, что искусно исполненный фейерверк посвящен не столь давнему событию — свадьбе императора французов и дочери правителя Австрии.
Но авторы сего произведения аплодисментов от публики не дождались. Толпа безмолвствовала.
Однако это была только первая часть паркового спектакля. Вторая изображала восторг и ликование по поводу удачно заключенного брака. В небо взлетели и расцвели, как дивные букеты, десятки белых, зеленых и красных ракет. Ниже их, прямо над кронами деревьев, закрутились четыре огненные мельницы, потом между ними ударил такой же огненный водопад.
Князь и княгиня сидели во втором ряду партера и видели все эти чудеса совершенно отчетливо. До них даже доносилось шипение сгорающей пороховой смеси и ее тяжелый, горьковатый запах. Яркие блики играли на их лицах.
Но вот последние всполохи осветили небо и площадку пиротехников в парке. Затем почерневшие, распавшиеся конструкции на ней погрузились во тьму. Исчез остов собора, обе фигуры, кольца, вензеля. Действо закончилось, и народ, отдавая дань умельцам, все-таки зааплодировал.
Потом толпа зашевелилась. При свете парковых фонарей, кое-где расставленных по аллеям, и под луной, заливавшей окрестности желтым светом, обыватели двинулись из парка обратно в город.
— Хоть немного похоже на бой? — спросила Екатерина Павловна у мужа.
— Отчасти, — подтвердил генерал. — Падающие ядра ночью тоже оставляют огненный след.
— Смирные они, кроткие люди, — сказала молодая женщина про венцев, — но почему-то обожают такие представления.
— Фейерверк действительно хорош. Я нигде не видел ничего подобного.
— Вам будет что рассказывать в Петербурге, — она улыбнулась в темноте.
— Ангел мой, — он взял ее под локоть, — кроме фейерверков, в этом городе происходят и другие удивительные вещи. Вроде ваших встреч с персидским поклонником.
— Mon jeneral, — резонно возразила ему красавица, — по-моему, вы сами завели меня в магазин господина Али-Хабиба, сами затеяли там разговор с приказчиком на фарси и пожелали прибрести восточные ювелирные украшения.
— Это был перст судьбы.
Они вышли из партера последними и теперь шагали по главной аллее Пратера, все еще заполненной людьми. Их голоса, оживленно обсуждавшие фейерверк, стук многих и многих ног по каменным плитам звучали в воздухе.
Багратион хотел дойти до кареты быстрее. Но Екатерина Павловна остановила его. Она вдруг почувствовала страшную слабость. Тот, кто жил в ее чреве, пошевелился. Может быть, человечку не понравилась вечерняя поездка длиной в девять километров, шумный огненный спектакль, движения внутри многотысячного сборища, которые он ощущал.
Петр Иванович с тревогой взглянул на жену. Опираясь на его руку, она стояла рядом и ничего не говорила. В летнем сумраке ее лицо казалось белее полотна. Княгиня крепко сжимала губы. Генерал немного растерялся в попытке вспомнить все слабости прекрасного пола. Что сейчас делать и чем помочь — об этом следовало спрашивать супругу.
— Ничего, — ответила Екатерина Павловна каким-то глухим, незнакомым ему голосом. — Сейчас пройдет. Не беспокойтесь, друг мой.
С четверть часа они посидели на парковой скамейке. На лбу у молодой женщины выступила испарина. Достав платок, она вытерла пот. Кроме платка, у нее в сумочке находился флакон с нюхательной солью. Екатерина Павловна отвинтила изящную металлическую крышечку и поднесла флакон к носу. Резкий запах аммиака помог ей прийти в себя.
С тех пор как князь Багратион появился в ее доме на Риген-штрассе, 22, Екатерина Павловна каждый день готовилась объявить генералу о своей беременности, но не находила удобного случая, или точнее говоря, сил и желания для столь серьезной беседы с мужем. Наконец он привез из Бадена то письмо с поддельной подписью графа Меттерниха. Право, лукавый бывший любовник, того не ведая, выручил княгиню.
Петр Иванович имел право задавать жене неприятные, но вполне естественные в его положении вопросы. Впрочем, отвечать на вопросы гораздо легче, чем делать признания самой. Она говорила искренне, раскаивалась, не кривя душой, вымолила прощение женской лаской и покорностью. Только в откровенности с супругом до конца не дошла и о будущем ребенке даже словом не обмолвилась.
Продолжение рода, появление наследника или наследницы — главное в жизни любой дворянской семьи. Коль в их родословной книге перечислены предки до седьмого колена, то обязательно должны быть и потомки.
Петр и Екатерина страстно любили друг друга, обвенчавшись в придворной церкви в сентябре 1800 года. Шел месяц за месяцем, а зачатия не происходило. Юная княгиня начала советоваться с опытными акушерами, высчитывать особо благоприятные для сего деяния дни, но по-прежнему оставалась ни с чем.
Далее путь вел к Богу. Немало дней прошло в поездках по знаменитым монастырям, из коих первейший — Троице-Сергиева лавра с мощами преподобного Сергия Радонежского, в многочасовых молитвах на коленях перед иконами святых праведных Иоакима и Анны, родителей Пресвятой Богородицы. Дополняли это значительные денежные пожертвования на обители Божьи, беседы со святыми старцами, ношение на груди всевозможных заговоренных образков и крестов. Но, по-видимому, грехи восемнадцатилетней Катиш, неизвестно когда ею свершенные, были слишком велики, и Всевышний отказал княгине Багратион в своей милости.
Тогда она обратилась к противоположной стороне. В их дом стали приходить деревенские бабки-знахарки с отварами волшебных трав и колуны, которые через магические зеркала общались с потусторонним миром и обещали наделить доблестного воина Петра и его супругу животворными силами, достаточными для рождения первенца.
Однако и здесь чуда не получилось.
В 1805 году Екатерина Павловна уехала сначала в Дрезден, где лечилась на термальных водах и принимала грязевые ванны. Потом по совету врачей перебралась дальше на юг, в столичный город Вену. Здесь и подвернулся Клеменс-Венцеслав-Лотар Меттерних.
Так что это был именно ее ребенок, выстраданный и долгожданный.
Встречаясь ныне с князем Петром после пятилетней разлуки, молодая женщина не находила в характере потомка грузинских царей существенных изменений. Как в прошлые годы, все помыслы Багратиона принадлежали военной службе, суждения о семье звучали весьма патриархально. Сможет ли он, сильный, честный, храбрый, когда-нибудь понять и принять ее необычное решение?..
Вздохнув, Екатерина Павловна поднялась со скамейки и подала руку генералу от инфантерии. Он повел жену по аллее, изредка поглядывая на ее печальное лицо. Темные парковые кущи смыкались за ними, фонтаны сопровождали их уход тихим журчанием воды. Величественные ворота Пратера, украшенные арками и колоннами, приближались и походили на беломраморный храм, который зачем-то возвели в дремучем лесу.
