Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 2
– Ничего, впереди еще много долин. Должно быть, зверь весь туда укочевал. Тогда уж не уйдет добыча от нас. А ну, разливайте архи по чашам… ведь говорили наши предки: и оленю буду рад, и зайцем не побрезгую. Верно ведь?..
* * *Тэмуджин только теперь стал понимать, почему ему дали старого коня. Подвижный поначалу в степи, здесь же, в таежных буреломах, он стал быстро уставать. Выдыхаясь, он плохо шел в гору, не мог скакать через палые деревья, часто оступался на каменистых склонах.
«Сделали все так, чтобы я не смог ускакать от них, – думал Тэмуджин, сидя в седле и настораживаясь каждый раз, когда конь оступался, чтобы не упасть вместе с ним. – Хорошо же придумал дядя Таргудай…»
Сберегая силы коню, он не торопил его, выбирал места поровнее, объезжал валежины и густые заросли.
Когда по цепи передали, что круг сомкнулся, десятник – один из ближних нукеров Хурил-нойона – остановил воинов. Они долго стояли на месте. Справа от них вверх, в гору, поднимались скалы, слева спускался склон в долину, которую охватил круг облавы. В шагах двадцати с обеих сторон от себя Тэмуджин видел соседних загонщиков, а дальше не было видно никого – лес в этом месте был густой.
Тэмуджин слез с коня, давая ему отдохнуть. Он неподвижно стоял по колени в снегу, ловя звуки снизу, всматриваясь между заснеженными ветвями. Небо было пасмурно, густые серые тучи низко нависали над долиной и солнца, которое должно было быть где-то на середине, не было видно. Слабый ветерок шелестел в верхушках, изредка срывая с ветвей клочья рыхлого снега.
Конь, отдышавшись, благодарно тронул его мордой по плечу, мотнул головой, будто показывая, что он отдохнул и готов нести его дальше, но Тэмуджин все еще не садился, выдерживая время.
Сзади послышался шорох снега – из-за кустов по его следу подъехал десятник. Он вплотную приблизился к Тэмуджину, огляделся по сторонам и, рассматривая что-то впереди, негромко сказал:
– Спустимся ниже, там не хватает людей, – и развернув коня в глубоком снегу, он тронул его обратно.
Тэмуджин взобрался в седло и оглянулся назад, думая предупредить соседнего загонщика, что он уходит, но тот уже смотрел в его сторону. Тэмуджин махнул ему рукой и двинулся вдогонку за десятником.
Тот ехал не оглядываясь. Тэмуджин смотрел ему в широкую сутулую спину в медвежьей дохе, думал: «Видно, за что-то попал в немилость своему нойону, раз его поставили вместе с загонщиками. Другие-то все, наверно, внизу перед опушкой стоят, готовятся встречать зверя…»
Они проехали мимо троих воинов в цепи и дальше на расстоянии полусотни шагов никого не встретили. Тэмуджин по следам на снегу видел, что недавно здесь были люди, но почему-то они покинули цепь и ушли вниз. «По-новому расставляют людей, а зачем? Ведь зверей пока еще не видно…» – подумал он, но расспрашивать не стал.
Десятник остановил коня у высокой толстой лиственницы, оглянулся на него и посмотрел вниз по склону.
– Посмотри, – он протянул руку вперед. – Видишь вон ту сухую сосну?
В полутораста шагах от них виднелось накренившееся над пологим склоном, заросшим кустарником, мертвое дерево. Разведя толстые кривые сучья по сторонам оно, было видно, еле удерживалось засохшими корнями.
– Да, – сказал Тэмуджин.
– Когда подадут приказ двигаться, ты отсюда пойдешь вперед, – десятник внушительно смотрел на него, – пройдешь под тем деревом и выйдешь прямо вон на тот черный камень, видишь?
– Вижу, – сказал Тэмуджин, досадливо подумав про себя: «К чему эти поучения, он что думает, я не увижу, куда цепь двинется?», а сам спросил: – Где же другие загонщики, почему их не видно?
– Цепь растянулась, но скоро круг сузится, тогда увидишь и других… – почему-то отводя от него глаза, сказал тот и, отъезжая, напомнил напоследок: – Смотри, не сверни в сторону… Если откроешь в цепи брешь и пропустишь зверей, будешь виноват, а Таргудай накажет и на посмешище перед всеми выставит.
– Не сверну, – хмуро сказал Тэмуджин и отвернулся, глядя на покосившееся впереди дерево.
«С чего бы это цепь так растянулась? – подумал он. – Ведь людей сзади оставалось еще немало… Отстали, что ли? Так можно и зверя упустить. Если сейчас ринется на меня стадо лосей или кабанов, как я один их остановлю?.. И вину на меня свалят…»
Он вынул из хоромго лук и приложил к тетиве йори с тонкими свистками. Затем перебрал в колчане стрелы и все йори положил сверху.
Ни слева, ни справа не показывались люди. Тэмуджин краем глаза заметил, что рядом с накренившейся сосной шевельнулось что-то темное и скрылось за кустами. «Зверь, черный, будто кабан или медведь… – понял он и еще раз оглянулся вокруг. – Когда же загонщики подоспеют?»
Вдруг справа, от верховьев долины, стали доноситься далекие, еле уловимые звуки. Это были людские крики. Прислушавшись, Тэмуджин разобрал звуки ехора – песни облавной охоты. Резким, отрывистым хором выкрикивая слова-заклинания этой охотничьей песни, загонщики отпугивали кабанов и медведей, которые норовили броситься на них и вырваться из круга.
«Уже пошли верхние! – заволновался Тэмуджин. – А загонщиков все еще нет…»
Звуки ехора стремительно приближались – ее подхватывали все ближе и ближе по цепи. И скоро совсем близко, в ста шагах от него, с пронзительным свистом взмыла вверх йори – знак сотника начинать движение и тут же с обеих сторон от Тэмуджина подхватили песню загонщики их сотни. Надо было начинать идти вперед. Он оглянулся еще раз – рядом никого – и тронул коня, держа лук со стрелой наготове.
Конь его споткнулся о валежину под снегом, Тэмуджин крепче взял поводья и поддал ему в бока гутулами, внезапно обозлившись на него: «На таком одре только овец пасти рядом с куренем, а не на охоту ездить».
Ехор гремел уже по всему лесу. По голосам соседних загонщиков Тэмуджин понял, что те прошли вперед и, боясь отстать от цепи, тронул коня побыстрее.
Приближалось засохшее дерево. Конь его слегка свернул вправо, стремясь обойти стороной колоду, но Тэмуджин удержал его, заставив перепрыгнуть препятствие, держа путь прямо под дерево. Глядя направо, откуда должны были идти гонимые с верховьев звери, Тэмуджин поравнялся с деревом, подъезжая под его низко нависшие сучья.
Сначала он услышал глухой скрип – будто из-под земли – и, резко оглянувшись, увидел падающий на него толстый коричневый ствол с изломанными сучьями. Он успел только поддать гутулами в бока коню, и тут же его снесло с седла могучим ударом в плечо, перед глазами все завертелось, и в следующий миг он с головой окунулся в снег, придавленный чем-то тяжелым в спину.
Эхом разнесся тяжелый глухой стук и треск сухих сучьев. Где-то совсем рядом неистово ржал его конь… Тэмуджин не мог вытащить правую руку из-под себя, чтобы оттолкнуться от земли, в снегу было трудно дышать. Конь ржал каким-то неузнаваемым, почти человеческим голосом, не переставая. Где-то далеко сквозь ржание Тэмуджин услышал людские голоса.
– Эй, сюда, парня деревом придавило!
И вдруг совсем рядом прижатым к земле ухом он уловил торопливо удаляющийся скрип шагов пешего человека.
Его вытащили двое соседних по цепи загонщиков. Тэмуджин слышал, как они подбежали с правой стороны и, не видя их, пошевелил свободной рукой.
– Живой! – воскликнули они в один голос.
Обойдя дерево, они завозились в снегу.
– Сначала коня уберем, мешает, – говорил один другому. – Руби этот сук…
Тэмуджин слышал звонкий стук железного лезвия по сухому дереву.
– Еще этот мешает, руби…
– Э-э, конь-то пропал, видишь, хребтину ему переломило, не может подняться… Заколем его, потом придут за ним, заберут.
Тэмуджин слышал, как с плеском и шипением пролилась на снег горячая кровь… где-то рядом в предсмертных судорогах бился конь.
Наконец добрались до него. Сзади что-то стукнуло легонько, и от спины его разом отошла куда-то придавившая его к земле тяжесть. Тэмуджин поднялся на ноги, стер с лица прилипший снег и увидел перед собой двоих воинов из своей десятки – молодого и старого, с которыми он всю дорогу ехал в одном ряду. В десяти шагах непривязанные стояли их кони.
– У тебя все цело? – расспрашивал старик, оглядывая его с головы до ног. – Ничего не болит?
– Ты будто знал, куда падать, – говорил молодой, осматривая место. – Немного в сторону туда или сюда и пришлось бы тебя тут вместе с конем оставлять. Видишь, ствол совсем рядом лег. А эти два толстых сука тебя обложили как ребенка в зыбке.
Тэмуджин, приходя в себя, оглядывал упавшее дерево. Всюду желтыми клыками торчали острия обломанных сучьев. Рядом лежала бездыханная туша коня с кровавой раной в груди и облитый красным снег.
– А ну-ка, посмотрите сюда! – молодой воин пошел к корневищу упавшего дерева. – Это что такое?
От черневшего круга вырванной с корнем земли по глубокому снегу тянулся след, теряясь за ближайшими кустами.
– Это не конский след, – говорил молодой, склонившись перед собой, разглядывая. – Тут только что прошел пеший человек.
