Владислав Русанов - Ворлок из Гардарики
Одно утешение – в путь вышли рано утром, когда солнце еще не успело подняться и как следует разогреть землю и доспехи. Как говорится, по холодку. А еще говорят – утро вечера мудренее. В чем, в чем, а в мудрости норвежскому конунгу не откажешь…
Вратко уже начал жалеть, что согласился отправиться на битву вместе со всеми. Впрочем, был ли у него выбор? Хродгейр сказал, что юноше в возрасте новгородца уже давно пора убить хотя бы одного врага. Иначе как он станет мужчиной? Или он хочет, чтобы всякие дерьмецы, навроде Модольвовых молодчиков, дразнили его, называя мужем женовидным?
Поневоле пришлось согласиться, опоясаться мечом, с которым упражнялся под руководством Сигурда, натянуть кольчугу, старенькую, но вполне пригодную – без прорех и ржавчины. Через плечо на длинном ремне Вратко повесил круглый щит, а на голову напялил шлем с бармицей, защищающей шею.
– Настоящий викинг! – сказала Мария.
После случая с Модольвом и отцом Бернаром они с Рианной уже не рисковали покидать дреки. Кетильсон не стал выдавать их тайну Харальду, но кто знает, на какие поступки он способен? Если те лазутчики, что врезали в лоб Асмунду, были его подсылами, то от Белоголового можно ждать многого. Хродгейр опасения королевны разделял, а потому оставил на «Слейпнире» десять человек во главе с Сигурдом. Старик некоторое время возмущался, что не примет участия в битве, но потом, в пылу спора, наклонился слишком резко, показывая, каким именно маленьким был Черный Скальд в тот год, когда он, Сигурд, уложил первого врага. Охнув, он выпрямлялся очень медленно, со страдальческим выражением на лице. Потом потер поясницу и сказал, что, видно, и вправду стар стал для сражений и хорошо бы уступить место молодым и полным сил бойцам. А он, как некогда Эгиль Скаллагримссон,[80] скажет:
Старостью стреножен,
Стал я старой клячей,
Уст сверло устало,
Слух не идет в ухо.
И вообще, неизвестно еще, где тяжелее придется – в сражении или в тылу.
На том и порешили.
Теперь можно было надеяться, что с девушками ничего не случится. По крайней мере, Сигурд проследит, чтобы они никуда не убежали, а уж на дреки их как-нибудь защитят.
Хродгейр говорил, что видел Модольва с дружиной среди отправившихся к Йорку воинов, но что могло помешать Белоголовому оставить тех же Скафти с Эйриком и поручить выкрасть бесценную добычу?
Было прежде: буйно
Я бился на чужбине.
Меч, сражая мощно
Мавров, пел мой вдавне.
Вратко сам не заметил, что начал подпевать, отвлекаясь от невеселых раздумий.
Ну, хоть какая-то польза от походных песен.
А может, для того их и придумали? Поющий хирдман не замечает голода и усталости в дороге. А в бою, выкрикивая звучные слова, можно и о ранах на время позабыть.
Верст десять они отмотали, пересмеиваясь и подшучивая друг над другом, предвкушая грядущее сражение. Высказывались разные предположения о том, как поведут себя графы Моркар и Эдвин. Гуннар осторожно заметил, что на месте братьев укрыл бы войско в Йорвике за крепкими стенами. Там они могут продержаться довольно долго, если, конечно же, успели запасти вдоволь воды и пищи. Олаф возразил, что не по-мужски сидеть за стенами и дозволять грабить землю и людей, заботу о которых на тебя возложили, избрав графом – ярлом, по-урмански. Нужно ударить по приближающемуся войску, пока оно не перестроилось для битвы. Тогда, даже проигрывая в численности, можно рассчитывать на успех.
Не успел здоровяк закончить пояснения (и Сигурда, как назло, рядом не оказалось, чтобы острой шуткой поставить умника на место), как по рядам прокатилось:
– Саксы! Саксы!
Вратко поднялся на цыпочки.
Дорога, по которой они шли, круто изгибалась вокруг пригорка, как бы обнимая его, а склоны холма чернели от вооруженных людей. Блестели шлемы и солнечные лучи играли на остро заточенных лезвиях мечей, секир, листовидных наконечниках копий. Колыхались тяжелые полотнища знамен. Синие, красные, желтые. Их украшали вышивки хвостатых зверей, похожих на лохматых котов, диковинных крылатых змей, чудовищ с головой орла и когтистыми лапами, скрещенных мечей.
Должно быть, и правда саксы.
Лица и вооружение копошащихся, словно муравьи, воинов ничем не отличались от окружавших новгородца викингов. Верно говорят, саксы – дальние родичи урманов, что приплыли когда-то на Британские острова и покорили их, подчинив местных жителей. Таких, как пикты, бритты, скотты и прочие народы.
В середине вражьего войска Вратко заметил кучку всадников – человек сто. Их доспехи даже на глаз выглядели надежнее, нежели у прочих. Кольчуги, переходящие в рукавицы, кольчужные же порты, высокие шлемы, бармица которых закрывает не только шею и плечи, но и подбородок со ртом вместе – только носы и глаза торчат наружу. Щиты не круглые, а продолговатые, вроде ясеневого листа. В руках копья с узкими цветными флажками.
– Может, это сам король подоспел? Йорку на выручку… – проговорил парень, обращаясь сразу ко всем.
– Не-е… Куда ему! – усмехнулся Олаф. – Не под силу ему так быстро с юга войско пригнать. И никому не под силу.
– Это мерсийский и нортумбрийский ярлы, – пояснил Гуннар. – С ближней дружиной.
– Верно, – согласился Хродгейр. – Моркар и Эдвин.
– Ишь, как приплясывают, – заметил Асмунд. – Драться хотят, аж пищат.
– А нам того только и надо! – потряс кулаком Олаф. – Так размяться хочется, мочи нет!
– Ничего. Они тебя сейчас разомнут, – покачал головой кормщик.
Глухой гул пошел по колонне урманов. От головы, где шагали вожди, передали команду:
– Стоять! Строиться на берегу Уза.
Викинги, по-прежнему держась сотоварищей по кораблям, начали расходиться в стороны от дороги, выстраивать хирд на речном берегу.
– Махалово начнется – сзади меня держись, – посоветовал новгородцу Олаф. – Целее будешь.
– Да уж и мы прикроем, – пообещал Гуннар. – Ты, главное, вперед не лезь, в единоборства не ввязывайся – молодой еще, неопытный. Думай о защите, щитом закрывайся. Для тебя в этом бою важно выжить. В первом бою всегда так. Потом пообвыкнешься, матерым воином станешь. Но сейчас не зарывайся.
– Наскочит на тебя кто – руби по ноге, – наставлял Асмунд. – Красота поединка – она для хольмганга. В сражении не зазорно и в спину ударить, и вдвоем-втроем на одного навалиться, и лежачего добить, чтобы он тебя снизу не пырнул.
– На войне главное – победить, – подвел итог кормщик. – Кто победил, тот и молодец. Потому что он может в следующем бою участвовать, а тот, кто проиграл, не может.
Вратко слушал, кивал, а сам, вытягивая изо всех сил шею, смотрел, как строится войско. Такую армию, а Харальд собрал, по меркам последних полусотни лет, огромную силу, быстро к бою не подготовишь.
Харальд определил боевой порядок странно, можно даже сказать – загадочно. Расположил дружины углом. Основная сила, куда попали люди Хродгейра, а также ближние хирдманы конунга и графа Тостига и еще тысяч пять людей, стояла спиной к Узу, а к холму, где скопились саксы, чуть-чуть боком. Меньший по численности отряд выстроил цепь щитов лицом прямо к войску Моркара и Эдвина. Их ряды казались издалека непрочными, неспособными сдержать лобовой удар.
Зачем Харальд поставил под удар четверть войска?
Парень хотел спросить Черного Скальда, но не успел.
Один из саксов-всадников выхватил меч, сверкнувший подобно солнечному лучику, вонзаясь бликом в светло-голубое осеннее небо, взмахнул им и что-то прокричал. Ряды пехоты отозвались яростным ревом. Замелькали кружащие над головами мечи и секиры. А потом вся толпа заволновалась, качнулась туда-сюда, словно бы в нерешительности, и обрушилась по склону.
Земля задрожала от топота многих ног. Нарастающий крик обжимал голову будто обруч. Поток вооруженных людей напомнил Вратко ледоход на Волхове. Когда огромные льдины вздымаются, встают на дыбы, как необъезженные, злые кони, и мчатся табуном вниз по течению, сталкиваясь, крошась, скрежеща, разбрасывая брызги и острые холодные осколки.
– Нортумбрия! – раздавался клич всадников, мчащихся следом за вождем в блестящем шлеме с серебряной стрелкой-переносьем. За его плечами трепетал темно-синий плащ. – Нортумбрия!
Пехота центра и правого крыла войска радостно подхватила клич:
– Нортумбрия! Нортумбрия! Бей! Бей, Нортумбрия!!!
Им вторили воины левого крыла, числом чуть поменьше и поэтому кричащие слабее:
– Мерсия! Мерсия и Эдвин! Бей! Вперед, Мерсия!!!
Точно, не ошибся кормщик. Им противостояло нортумбрийское войско вкупе с подоспевшим на помощь отрядом графа Мерсийского. Братья Моркар и Эдвин Эльфгарссоны.
Саксы приближались.
Вратко не видел уже ничего, кроме бородатых лиц, ярко раскрашенных щитов, блеска стали. Не слышал ничего, кроме топота и боевого клича противника.
– А ну-ка, щиты сдвинули! – послышался справа громкий, знакомый голос. Кажется, Годрёд Крован. – Стоять насмерть!
