Эдуард Володарский - Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
– Хайль Гитлер!
В следующую секунду зал разразился громом аплодисментов. Часть публики сбилась в толпу около ложи, женщины и девушки кричали и плакали, расталкивали друг друга и тянули к ложе руки.
Гитлер смотрел на беснующуюся толпу и улыбался, подняв правую руку в нацистском приветствии. Рядом с ним стоял Геринг, тоже с поднятой вверх рукой, растянув губы в улыбке. Но Гитлер глядел не на зал вообще, он пристально смотрел на одного человека – на Мессинга.
Мессинг встретил взгляд Гитлера, и стоял неподвижно, и не кричал, и не хлопал…
– А этот юде умней тебя, слышишь, Ганусен? – сказал Гитлер. – Хорошо, лаборатория у вас будет. О результатах работы будете докладывать мне.
– Благодарю вас, мой фюрер. Мы будем работать изо всех сил.
– Я хочу с ним поговорить…
– Когда прикажете, мой фюрер. Мы хотели бы дать несколько выступлений по Германии, мой фюрер. Это очень поможет нашей работе в лаборатории. Без вашего разрешения это невозможно, – проговорил Ганусен
– Я скажу Геббельсу – разрешение вам будет, – кивнул Гитлер, глядя в театральный зал, где бесновалась, орала и визжала обезумевшая толпа…
У высокого готического окна стоял громадный глобус с политической картой мира, на нем окрашенные в разные цвета множество больших и маленьких государств. Красным пятном выделялся громадный Советский Союз, зелеными фрагментами – Британская империя, рассыпавшая свои владения по всему миру: Индия, Австралия, Канада, множество колоний в Африке… Гитлер вещал, положив ладонь на глобус и поглядывая на Мессинга:
– Видите, господин Мессинг, как несправедливо поделен мир. Колониальные империи Британия и Франция захватили почти все! Индия! Африка! Австралия! Они выжимают из народов этих стран колоссальные прибыли! Живут в благоденствии! Процветают! Имеют огромные армии! Вооружение! Что остается другим? Жалкое, нищенское существование! По указкам из Лондона и Парижа! Разве может германский народ смириться с такой судьбой? Разве я, вождь германского народа, могу смириться с этой вопиющей несправедливостью?
– Мне трудно ответить на этот вопрос, господин канцлер. Я не политик… Я только верю, что у каждого народа своя судьба.
– Но сильный народ может изменить свою судьбу. Под предводительством вождя, понимающего, как можно изменить ее… Или вы считаете, нужно покориться судьбе? Вот скажите мне, господин Мессинг, какой вам видится судьба вашего народа?
– Моего? – переспросил Мессинг. – То есть…
– Да, да, вашего народа… который пророк Моисей сорок лет водил по пустыне и наконец привел в землю обетованную. – Гитлер чуть усмехнулся.
– Мне очень трудно это сделать, господин канцлер…
– Почему? Ваш друг Эрих Ганусен говорил мне. что легче всего предсказывать тому, кого любишь. Неужели вы так не любите свой народ, что вам не под силу представить его будущее?
Мессинг молчал, глядя на Гитлера. Тот вновь усмехнулся, и голос его зазвучал почти весело:
– Попробуйте. У вас мощная энергия… и сильный интеллект. Я это чувствую.
Мессинг закрыл глаза, стоял, вытянувшись и весь напрягшись, ногти впились в ладони, а щека вдруг стала нервно подергиваться…
…Он увидел бездну… и в этой бездне кружили планеты… темные, безжизненные, коричнево-серые с черными пятнами… И вдруг появилась земля… она была изумрудная, с черно-зелеными лесами и безбрежным синим океаном, затянутая белыми облаками… Она стремительно приближалась, и вдруг часть планеты стала затягиваться дымом… И он увидел дороги, по которым бредут колонны людей – стариков и мужчин, старух и женщин, детей. И все несут скромные пожитки в виде узелков за спиной или на маленьких тачках.
Немецкие солдаты бредут вдоль колонны, придерживая автоматы, висящие на груди… Он увидел женщин, бегущих по улице Варшавы, и немецких солдат, стреляющих им вслед… И женщины падают на мостовую. Они упали ничком, и на спинах пальто видна нашитая большая желтая звезда…
Он увидел огромный заасфальтированный плац, и аккуратные прямоугольные бараки, и заборы из колючей проволоки, и бетонные столбы с электрическими белыми изоляторами, чтобы пропускать через проволоку ток… Он увидел горы человеческих костей… горы человеческих волос… горы очков, которые носили люди… горы вставных челюстей… он увидел черные, закопченные жерла печей и в них, в кучах золы, видны были человеческие черепа… кости ног… рук…
Мессинг глухо застонал и открыл глаза, ничего не видя перед собой. Потом пелена стала проясняться, и он увидел Гитлера, который стоял возле глобуса и с усмешкой смотрел на него.
– Вы чем-то напуганы, господин Мессинг? – спросил Гитлер.
– Да… то есть нет… – Мессингу было явно не по себе, он едва стоял на ногах.
– Видимо, вы слишком чувствительны, господин Мессинг. В вас нет хладнокровия и невозмутимости пророка. Пророк должен стоять выше невзгод и несчастий простых людей. Пророк смотрит поверх голов, когда видит свет будущего, ибо этот свет… эти картины будущего ему посылает само провидение. Нельзя стоять вровень с провидением и пугаться того, что оно посылает. Чтобы разговаривать с Богом, надо быть очень сильным!
– Вы правы, господин канцлер… Эти способности мне посланы, я думаю… случайно… Я не заслуживаю их, ибо по образу жизни и по психофизическому складу являюсь обыкновенным человеком.
Гитлер коротко рассмеялся, покачал головой и неторопливо прошел по кабинету, заложив руки за спину.
– Вы большой хитрец, господин Мессинг… ба-а-алыной хитрец… – Он повернулся к провидцу, и выражение его лица сделалось хищным. – Хорошо… а будущее Германии на ближайшее время… самое близкое будущее вы можете мне сказать?
Мессинг молчал, проглотив ком в горле.
– Вам плохо? Может, врача, господин Мессинг? Или просто воды? Или спиртного… покрепче?
– Я не пью спиртного…
– Молодец. Я тоже. Так как, попытаетесь?
– Попытаюсь… – едва шевельнул губами Мессинг и закрыл глаза.
…И вновь он увидел бездну… в глубине этой бездны плавали планеты… и среди них голубая и зеленая Земля, окутанная черно-серым дымом… Земля стала стремительно приближаться… И он увидел пожарища… Он увидел немецких солдат, ломающих шлагбаум границы «ГЕРМАНИЯ – ПОЛЬША»…
Он увидел колонны танков на дорогах… Увидел немецкие самолеты с белыми крестами на фюзеляжах. Они сбрасывали бомбы, и взрывы вырастали в городах черными фонтанами… беззвучно рассыпались стены домов… Немецкие батареи обрушивали смертельный огонь… и вновь падали стены зданий… бежали по улицам обезумевшие от страха люди, спотыкались, катились по земле… Сожженная деревня… виселицы на пепелищах, покачивались закоченевшие, заснеженные трупы… «ГЕРМАНИЯ – ФРАНЦИЯ»… «ГЕРМАНИЯ – БЕЛЬГИЯ»… «ГЕРМАНИЯ – ГРЕЦИЯ»… «ГЕРМАНИЯ – НОРВЕГИЯ»… «ГЕРМАНИЯ – НИДЕРЛАНДЫ»…
И повсюду маршировали колонны немецких солдат. Улыбающиеся лица, твердый шаг, нацистские знамена… И вот он увидел Гитлера… В окружении немецких генералов он стоял на поле аэродрома, что-то говорил и улыбался… и улыбались генералы…
…Очнулся Мессинг от громкого голоса.
– Это просто обморок или какое-то другое явление? Сердце? Давление? Что, что с ним случилось? – спрашивал Гитлер.
– Непонятно, мой фюрер… сердце нормальное… давление нормальное… пульс отменный… – ответил доктор в белом халате.
– Тогда приведите его в чувство, если пульс отменный, – резко приказал фюрер.
Мессинг открыл глаза. Он полулежал в большом кожаном кресле, и над ним склонился пожилой человек с седым, коротко стриженным ежиком и седыми «гитлеровскими» усиками.
За его спиной стоял Гитлер и трое высших чинов СС в черных мундирах.
– Мне хорошо… – проговорил Мессинг. – Я вернулся…
– Отлично, господин Мессинг, – улыбнулся Гитлер, отстраняя доктора рукой и наклоняясь над ним. – Вы нас напутали… Неужели вы увидели нечто настолько страшное, что это повергло вас в такой глубокий транс? Что же вы увидели? Скажите нам, сделайте милость…
– Я увидел победы германской армии… первой падет Чехословакия… в тридцать восьмом… за ней падет Польша… осенью тридцать девятого… после нее Бельгия… Нидерланды… Франция… Греция… Югославия… Норвегия…
И по мере того, как Мессинг называл страны, Гитлер выпрямлялся и победоносно смотрел на генералов СС. Быстрая улыбка тронула его губы.
Генералы разом щелкнули каблуками сапог и вскинули руки в нацистском приветствии.
Геббельс сидел за письменным столом в светло-коричневом мундире с повязкой на рукаве: свастика в черном круге.
Перед ним, в черной эсэсовской форме с погонами штандартенфюрера, вытянулся не кто иной, как давний знакомый Мессинга – Генрих Канарис.
Геббельс проговорил:
– Концерты Мессингу и Ганусену разрешены по всей территории рейха. Постарайтесь, чтобы за ними везде следовали двое наших людей и чтобы они обязательно присутствовали на всех концертах. Доклады от них будете принимать лично и передавать мне.
