Юрий Долгорукий - Седугин Василий Иванович

Войска сблизились, но никто из князей не решался завязать сражение. И вдруг из стана суздальцев в сторону противника поскакал всадник.

– Это еще что за новость? – недовольно пробурчал Юрий.

– Наверно, перебежчик. Увидел кого-то из своих родных, решил встретиться, – ответил кто-то.

Действительно, в битвах того времени подчас брат шел против брата, сын против отца, а дядя против племянника. Шла братоубийственная война, русы сражались против русов.

За перебежчиком помчалась группа всадников, но ему на помощь выскочили лихачи из неприятельского лагеря. Встретились, сшиблись. Видно было, как замелькали мечи, послышались глухие удары, донеслось ржание коней, вскрики людей. Быстро разъехались, оставив лежать два тела, побежали в разные стороны пара коней, развевая по ветру длинные гривы.

Но почти тотчас вихрем вырвалась легкая конница половцев, осыпала киевлян тучей стрел и умчалась обратно. В ответ дружинники Изяслава с близкого расстояния стали стрелять из луков, им отвечали суздальцы. Сменялись воины, перестрелка продолжалась до вечера.

Наконец Юрий произнес:

– Сражения сегодня не будет. Возвращаемся к обозам на ночевку.

Увидя движение в стане суздальцев, один из приближенных Изяслава вскрикнул:

– Княже, смотри: Юрий бежит! Он испугался, что у нас больше сил и в темноте хочет скрыться! Не позволяй ему это сделать! Нападай немедленно!

И Изяслав решился. Он приказал всему войску перейти в наступление. Увидев это, Юрий повернул полки навстречу неприятелю.

– Я поведу свою дружину сам! – выкрикнул он и помчался перед строем. Следом за ним поскакали сыновья и князья черниговские. Завязался ожесточенный бой.

Основной удар Изяслав наносил по правому крылу противника. Там стояли черниговцы. Собрав в единый кулак свою дружину и киевские полки, он создал подавляющее превосходство в силах и со всей мощью обрушился на неприятеля. Черниговцы дрогнули и стали отступать. Рубясь в первых рядах, великий князь чувствовал, что скоро они побегут.

И тут к нему подскочил связной от брата Ростислава:

– Беда! Переяславцы на сторону Юрия переметнулись!

Изяслав приподнялся на стременах и посмотрел на свое правое крыло. Там творилось невообразимое. Полки брата были зажаты суздальцами и половцам, а сбоку на них наседали переяславцы. Некоторое время он дико озирался, ища какой-нибудь выход, хоть какую-нибудь рать, чтобы помочь попавшим в беду смолянам, но тщетно: все силы его были задействованы в сражении, в запасе не было ни одного воина. И тогда он понял, что проиграл…

Юрий не пошел на Киев, а остановился в Переяславле. Он ждал, чтобы горожане сами пригласили его на престол. Так и случилось. Через три дня пришло посольство от вече Киева и пригласило его на правление. 28 августа, в воскресенье он вступил в столицу. «Гюрги же поеха у Киев, и множество народа выиде противу ему с радостью великою, и седе на столе отца своего, хваял и славя Бога», – свидетельствует киевский летописец.

Юрий щедро наградил своего союзника Святослава Ольговича. Он отобрал у черниговских князей, поддерживавших Изяслава, земли по реке Сновь с городами Сновском и Стародубом, а также вернул ему Курск с Посемьем, когда-то подаренные Святославом его сыну Ивану. Кроме того, Святослав Ольгович получил от него Слуцк, Клецк и всю Дреговичскую область – важную часть Турово-Пинского княжества.

В ближайшие к Киеву города Юрий посадил на княжение своих сыновей: в Переяславль – Ростислава, в Вышгород – Андрея, в Белгород – Бориса, в Канев – Глеба. Города-крепости окружали Киев со всех сторон и служили надежной защитой на случай нападения со стороны Дикого поля, Смоленска, где укрылся брат Изяслава – Ростислав, Чернигова с недружелюбными князьями и Волыни, пристанища самого Изяслава. В Суздали на княжении был оставлен Василька – один из младших сыновей, родившихся во втором браке.

X

По пути к Дунаю к Ивану Ростиславичу присоединилось еще до полутора десятка человек. Князь всех вооружил, взял под свое начало. Счастливо миновали неспокойную и опасную степь, подошли к городку Берладу. На берегу небольшой речки с тем же наименованием возвышался холм, на нем, огороженные частоколом, разбросаны были несколько десятков мазанок, полуземлянок, глинобитных и саманных домиков. Впрочем, и этому виду путники были рады, город обещал им желанный отдых.

Приблизившись к настежь распахнутым воротам, путники увидели, что возле них, растянувшись на земле, спали два вооруженных человека.

– Охрана небось, – насмешливо проговорил князь. – Напились до бесчувствия и дрыхнут. Город можно голыми руками брать.

– Может, некому? – сделал предположение один из путников.

– Не скажи. Под боком и половцы, и печенеги. Да мало ли охотников до дармовщины!

Вошли вовнутрь. Шатались пьяные, кучковались выпивохи, из ларьков зазывали:

– Медовуха сладенькая!

– Вино заморское, пиво свежее!

– А вот рыбка сушеная, рыбка вяленая!

– Слышь, дядя, – обратился Иван Ростиславич к одному из владельцев ларька, – где тут у вам начальство?

– Тебе старшину или кого другого?

– Самого главного.

– Тогда вон в тот дом!

Жилище старшины мало отличалось от других домиков, может, побольше и поухоженнее. Князь вошел в избу. На деревянной кровати, застеленной периной и подушкой, спал здоровенный мужчина лет сорока. Виднелась стриженая голова с хохлом на затылке и вислые усы. Слышалось ровное, глубокое дыхание.

Князь вежливо кашлянул. Усы зашевелились, губы почмокали, наконец открылись глаза, долго смотрели на пришельца.

– Кто ты? – наконец спросил мужчина.

– С пополнением к тебе. Примешь?

– И много вас?

– Полтора десятка.

– Добре. Воины нам нужны. Оружие есть?

– Имеется.

– У всех?

– Как положено.

Мужчина сел на кровати, тряхнул головой, сгоняя остатки сна.

– Ты, я вижу, главный у них. Так слушай наш порядок. Мы проживаем братством. Питаемся сообща и все у нас общее. Сейчас поселю в домики, подойдете к общему котлу, там вас покормят. Ну а потом – на свежую голову – соберу круг, он все и решит: примет – будете дальше жить с нами, если против – извини, тут я бессилен. Но я думаю, что будет все нормально.

– Я не один пришел, с женой, – осторожно сказал Иван Ростиславич.

– Дело житейское, у нас есть такие. Живут, воюют. И тебе тоже хату выделю, есть небольшая, как раз на двоих. Заселите.

Наутро – круг. Люди пришли хмурые, пасмурные, с помятыми лицами, но смотрели дружелюбно, даже с некоторым интересом. Одеты были кто во что горазд: кто в льняные рубашки и широкие штаны-шаровары, на некоторых были одеяния из дорогих тканей, за цветные кушаки заткнуты кинжалы и короткие мечи. У одних торчали взъерошенные волосы, у других они были перевязаны. Большинство носили бороды, но некоторые оставляли длинные усы.

Старшина встал на небольшой помост и движением руки подозвал всех подойти поближе. Приказание было исполнено незамедлительно.

– Братья, – сказал он повелительным голосом, – я собрал вас для того, чтобы представить новых людей, которые хотели бы влиться в наше общество. Вот они стоят перед вами. Если есть вопросы, задавайте. А потом приступим к голосованию и решим, то ли принять их к себе, то ли отправить обратно той же дорогой, откуда пришли.

– А правду говорят, что среди них князь находится? – спросил кто-то.

– Князь? – переспросил старшина. – Такого не слышал.

И, обращаясь к пришедшим:

– И что, действительно среди вас есть князь?

После некоторого колебания вперед выступил Иван Ростиславич.

– Я из князей.

– И каких будешь?

– Из галицких.

– Наш город принадлежит галицкому князю. Значит, мы тебе подчиняемся? – насмешливо спросил старшина.

– Может и подчинялись. Только прогнал меня с престола дядя мой, Владимирко. Нет у меня никаких владений. Я гол как сокол, вроде вас.

Эти слова вызвали оживление в толпе. Послышались голоса: