KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Пропавший матрос - Станюкович Константин Михайлович "Л.Нельмин, М. Костин"

Пропавший матрос - Станюкович Константин Михайлович "Л.Нельмин, М. Костин"

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Станюкович Константин Михайлович "Л.Нельмин М. Костин", "Пропавший матрос" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Ишь цаца какая! — проговорил боцман с неудовольствием.

Разбившись на кучки, матросы разбрелись по кабачкам. Их было немало вблизи от пристани и в нижней части города, в которой скучены невзрачные дома довольно грязного китайского квартала. Меньшая часть пошла в город, расположенный на склоне скалистой горы, чтобы сперва погулять, посмотреть на улицы и дома, заглянуть в лавки и после уже закончить день выпивкой и гулянкой.

В числе этих любознательных были, конечно, и Аким и приятель его, Василий Швецов.

Несмотря на палящий зной — было около сорока градусов — наши матросы бодро шагали, поднимаясь по пыльной дороге в гору, и перекидываясь словами. Оба были мокры. Пот градом катился с их раскрасневшихся лиц. Мимо то и дело проносили паланкины и проходили с легким покрикиванием кули (переносчики тяжестей), таща на спинах, прикрытых циновками, громадные каменные плиты, вероятно для какой-нибудь постройки. Очень редко попадались англичане в паланкинах или верхом, одетые в чечунчу, с индейскими шлемами, обвязанными кисеей, на головах. Видимо, только какое-нибудь спешное дело могло выгнать этих хозяев острова из своих прохладных, уютных домов на улицу в эти часы сильнейшего зноя.

Аким с каким-то особенным сочувствием взглядывал на обливавшихся потом китайцев, переносивших камни, и, наконец, проговорил:

— Тоже и здесь, братец ты мой, народу нелегко…

— Какому народу? — спросил Василий.

— Китайскому. В эдакое-то пекло да камни таскать… А, вон, гляди, мешки несут!

— Длинноносые к пеклу привыкли. Ишь, идут и покрикивают…

— Это они покрикивают для передышки, чтобы легче было нести… Это они, брат, умно…

И, помолчав, Аким заметил:

— Привыкли!? Поневоле привыкнешь, коли на харч заработать надо. Наше матросское дело легче, а и то, ин раз, возропщешь. А ты: привыкли! Поносил бы ты сам!

— Не стоит их жалеть: нехристь! — презрительно проговорил Василий.

— Это ты, Вася, зря мелешь… У бога все люди — дети…

— Одни хрещенные!.. — настаивал Василий.

— Все… Это и в книгах писано.

— Ну и чего ты, Акимка, пристал?.. Пусть будут все.

— А только, видно, во всем свете господь заказал простому народу трудиться, а богатому в холе жить. Что хрещеный, что нехристь, а ежели который человек простого мужицкого звания, работай, братец ты мой, до отвалу… То-то оно и есть! — прибавил Аким в каком-то философском раздумье, словно бы отвечая на свои мысли.

— Дай мне капитал, и я по-господски проживу! — засмеялся Василий.

— Капиталу бог и не дает нашему брату… Любит нас бог-то. Потому с капиталом — пропали бы люди, ежели да у всех капитал… Кто за землей бы ходил… да за колоском приглядывал?..

— А и знатно же печет, Акимка! — промолвил Швецов, видимо не желая поддерживать подобный разговор.

— Припекает!

Они шли молча и, поднявшись на гору, вышли на большую, широкую улицу с густыми деревьями бульвара. Высокие, красивые дома контор, гостиниц и местных богачей тянулись сплошным рядом. В нижних этажах помещались блестящие магазины. Всюду царила чистота.

— Красивый город! — похвалили оба матроса.

Они отдохнули на бульваре, под тенью, поглядывая на прохожих всевозможных национальностей, видели, как какой-то англичанин вытянул хлыстом китайца, не успевшего посторониться, и ругнули этого англичанина, — одного из тех рыцарей наживы, которые приезжают на восток со специальной целью нажиться во что бы то ни стало, и по которым, разумеется, нельзя судить о целой нации, — выкурили по трубке и зашли в первый попавшийся бар-рум и выпили по большой кружке пива. Утолив жажду, они взявшись под руки, пошли бродить по улицам, останавливались у витрин магазинов и глазели на выставленные вещи. Заходили и в китайские лавки и, после долгого выбора и наторговавшись досыта, купили в одной из них шелковый платок. Это был гостинец Василия для его невесты. Затем наши приятели попали на луг перед казармами, на котором английские солдаты играли в крокет, подивились чистому виду солдат, и часу в шестом, значительно уставшие, спустились в нижний город и зашли в один из бар-румов, недалеко от пристани.

Китаец слуга подошел к ним.

— Джин!.. — приказал Василий.

Они уселись за отдельный столик, выпили по стаканчику и спросили по другому. Аким смаковал, похваливал водку и становился возбужденнее.

Невдалеке от них сидела компания английских матросов.

V

Сперва Аким изливался в своих впечатлениях, вынесенных им из прогулки по городу. Он хвалил чистоту и порядок на улицах, красоту строений и блеск лавок и вообще находил, что Кронштадту против Гонконга «не сустоять».

— Не тот форц, ну и гличанин чище нашего человека будет.

— Сказывают, гличане страсть мясо лопают!

— Солдаты-то ихние… Сразу видно: сытый народ.

Затем Аким вновь пустился философствовать — и на этот раз уже с большими подробностями — насчет тяготы, которую несет здесь китаец и во всем божьем мире простого звания человек. При этом Аким старался себе уяснить, почему именно господь бог так предопределил.

Нечего, разумеется, и прибавлять, что во всё время этой беседы Аким исправно потягивал джин, смакуя его с видимым наслаждением настоящего пьяницы и оживляясь всё более и более.

Покуривая трубочку, он говорил без умолку и, заметив, что его стаканчик пуст, проговорил слегка конфиденциальным тоном:

— Валим, Вась, еще по одному. Джин этот самый добрый.

— Не много ли будет, Акимка? Уж мы по четыре хлобыстнули.

— По четыре? — не без хитрости как бы удивился Аким. — Ишь ты, какое вино легкое… Хлобыстнем по пятому и шабаш! Больше ни-ни, чтобы, как следовает, значит, в благородном виде вернуться на клипер… Я, братец ты мой, слово-то свое помню. Отлично помню, Вася. Будь спокоен! — прибавил уже начинавший хмелеть Аким с подкупающей убедительностью трезвого, совершенно резонно рассуждающего человека.

Успокоенный этими благоразумными словами и не замечавший в своем товарище какого-то особенного, болезненно-нервного возбуждения, которое сказывалось и в разгоревшемся, неспокойном взгляде Жданова и в порывистости его речей и жестов, Василий имел неосторожность согласиться и, по примеру англичан, крикнул:

— Бой!

Слуга-китаец («бой») подошел к нашим приятелям и, легко сообразивши в чем дело, вернулся с двумя наполненными стаканами.

— Смотри, Аким, последний! — серьезно промолвил Василий.

— Да разве я, Вася, не понимаю? Ты как обо мне полагаешь: с понятием я матрос, или нет?

— Когда ежели ты, Акимка, тверёз, то с большим понятием.

— А разве я пьян? Нешто такие бывают пьяные? Я, значит, только в удовольствии. Каторжные мы, что ли, чтобы на берегу не погулять?.. Вася! Друг! Тоже и наше матросское дело… Разве весело? Да еще когда тебя как сидорову козу пороли? Теперь, слава богу, не порют. И я чувствую, и ни боже ни… По благородному…

Аким чокнулся с товарищем, залпом проглотил стакан джина и погрузился в раздумье. Стакан этот был, так сказать, решающим. Ему, что называется, ударило в голову. После этого стакана Аким точно преобразился. На лице его, доселе добродушном, появилась пьяная, вызывающая и дерзкая усмешка. Весь он как-то выпрямился, поднял голову и посматривал и на товарища и на соседей, английских матросов, с задорным видом.

— А ты думал как? Я и не смей погулять! — вдруг воскликнул он с каким-то ожесточением. — Это по какому такому праву? Всю жизнь околачивайся да работай и не моги напиться? Шалишь, брат! Почему господам можно, а мне нельзя?.. Каков я матрос, Вася?.. Сказывай, по совести, каков я есть матрос? Хороший или нет?

— Хороший…

— То-то оно и есть. Хороший и живу по правде, а почему боцман надо мною куражится? «Не пей, говорит, Акимка!» И старший офицер: «Не смей, говорит, а то запорю!» И в зубы: цок! цок! Что ж, бей! Ты — господин, а я вроде быдто раб. Бей, ирод! А я, как захочу, всё-таки погуляю на берегу! Пори, коли хочешь, сделай ваше одолжение, мне наплевать! Никого я вас, иродов, не боюсь. Никого!.. Одного господа бога боюсь и перед ним отвечу… Спросит господь: «Зачем, Акимка, пьянствуешь?» Не бойсь, знаю, что скажу.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*