Анна Пылаева - Водораздел
Параллельно Совбез установил наблюдение за вице–губернатором Волыниным. Мордашев стал бомбить губернатора докладными, где утверждал, что Волынин то и дело готовит заговоры против Агаркова с целью захвата власти. Отношения между Агарковым и некогда его ближайшим соратником Волыниным испортились окончательно. Вскоре Волынин переехал в Москву, где перешел сначала на партийную работу, а затем избрался депутатом Госдумы и стал неожиданно вице–спикером.
Мордашев же усилил свое влияние в краевой администрации. Среди региональных чиновников тем временем укреплялась атмосфера страха и шпиономании. Любой чиновник и политик, силовик и предприниматель знали, что в любой момент их телефон, служебный, домашний или мобильный, может оказаться на прослушке у Совбеза, что за любым из них может быть установлена наружное наблюдение, что любое неосторожно сказанное слово может стоить должности, бизнеса или жизни. Все важные вещи обсуждались вполголоса, в укромных местах и без лишних свидетелей.
Каначик по–прежнему молчал. Мордашев продолжил диалог.
— Но мы можем простить твои косяки, и фактические и юридические, если ты напряжешь свою память. Ладно, хрен с Сабуровым и Резо, один — твой кореш, а второй — вор, это дело святое. Но есть еще один человечек, который интересует нас больше всех остальных. Насколько я знаю, в вашем городке частым гостем стал Волынин, бывший вице–губернатор, а ныне вице–спикер Госдумы. Я знаю, что ты лично сопровождал его в поездках по городу и во время встреч с населением и что заручился его косвенной поддержкой накануне прошлогодних выборов. Было бы неплохо, если бы ты вспомнил про его участие в городской жизни. Если расскажешь про него что–нибудь интересное, то условия твоего содержания под стражей будут сильно улучшены, а там, глядишь, и на свободу с чистой совестью…
Каначик подумал еще немножко, потом сплюнул и сказал:
— Я сукой никогда не был.
— Теперь про понятия вспомнил? — опять усмехнулся Мордашев, — а как же тогда твои контакты с Волыниным? Что говорят понятия по поводу общения с петухами? Ведь ты, по понятиям, уже зашкварился, причем конкретно.
Каначик опять помолчал, потом сказал:
— Что ты сам знаешь про понятия? Много ты в жизни видел? А насчет петуха, так это еще обосновать надо, мне про это ничего не известно.
Мордашев обратился к майору Пархомову:
— По–хорошему не получается пока. Надо переходить к плану 2.1.
Потом он снова повернулся к Каначику и промолвил с ухмылкой:
— Ты, кажется, большой специалист по электрическим проводам? Тогда, наверное, тебе радостно будет испытать на своей жопе благодать РАО «Единые энергосистемы России»…
Через пять минут в помещение вошли двое РУБОПовцев. В руках они держали шнур, один конец которого представлял собой вилку для розетки, а второй торчал несколькими оголенными проводками.
…
Полковник Брусницын быстро достиг приемной начальника и попросил секретаршу доложить о своем приходе. Та ответила, что его уже ждут.
— Заходи, Алексей, — произнес генерал–майор ФСБ Анатолий Гладышев, когда Брусницын слегка приоткрыл дверь, — все сделал?
— Все, как заказывали, Анатолий Иваныч, — ответил полковник, протягивая генералу подшитую солидную папку. Тот бегло глянул на ее содержимое, зевнул и сказал:
— Ну, присаживайся, что ли.
— Спасибо, — сказал Брусницын, приземляясь на жесткий стул напротив генеральского места.
— Ты уж извини, что я тебя дернул так, знаю, что ты так и по самое не балуй был задействован, но ничего не попишешь, срочно пришла шифровка из федерального округа.
— Да, ничего, Анатолий Иваныч, я уж привык к непрерывным трудовым будням, — отозвался Брусницын. Привыкать ему было к чему. Дело в том, что генерал Гладышев с большим подозрением относился к своему довольно молодому и чересчур резвому заместителю и поэтому всегда старался по максимуму загрузить его текучкой, дабы у того не оставалось времени на кабинетные интриги и подсиживанья вышестоящего начальства. Вот и теперь, под предлогом того, что двое из пяти его замов находятся в отпусках, Гладышев накануне отправил Брусницына в качестве контролирующей инстанции боевых стрельб личного состава, а также на учения спецназа краевого УФСБ, несмотря на то, что подобные поручения в прямой круг его обязанностей не входили. Это была епархия полковника Треухова — заместителя начальника, курировавшего боевую подготовку и службу спецопераций, но он был в отпуске. О ходе их проведения ему еще предстояло написать подробный отчет. Вчера же в одиннадцатом часу вечера, когда по окончании учений Брусницын мирно выпивал с командиром спецназа, генерал позвонил на мобильник и озадачил делом необычайной срочности, причем отчет должен был быть готов к утру. Полковник успел его сделать к пяти часам утра — как раз в рассветный час он, распечатав около двадцати страниц отрубился, упав головой на рабочий стол.
— К чему такая спешка? Что же это наш Роман Вахтангович отщебучить успел, что вы так заинтересовались по его душу?
— Вот, — ответил генерал и швырнул своему заместителю какой–то листок, — как говорится, без комментариев.
Брусницын пробежал глазами его содержание. Там говорилось о том, что окружное управление ФСБ и полпредство Президента в Нижневолжском федеральном округе чересчур обеспокоены повышенным вниманием предпринимателя главы группы компаний «Интермс» и президента Объединенной продовольственной корпорации Приволжского края Романа Чавия к ОАО «Белогорский речной порт». Там утверждалось, что краевые структуры управления имуществом и краевой арбитраж, возможно находясь в коррупционных отношениях со структурами г-на Чавия, в настоящее время готовятся провести ускоренное банкроство порта с последующим назначением племянника Романа Чавия по имени Георгий Чавия временным арбитражным управляющим. В документе также утверждалось, что в связи с наличием таможенного терминала этот порт является стратегическим объектом, а потому требует повышенного внимания со стороны органов безопасности. В конце документа утверждалось, что дело держит на особом контроле полномочный представитель президента в Нижневолжском федеральном округе Сергей Коренчук. Документ был подписан начальником Главного управления ФСБ по Нижневолжскому федеральному округу генералом Вишневецким.
— Оперативную сводку за утро читал? — спросил генерал, когда Брусницын закончил читать.
— Еще не успел, а что случилось?
— Сегодня около восьми утра Белогорский порт был захвачен СОБРом, а вчера во второй половине дня бесследно исчез Канапа, смотрящий в Белогорске, который в числе прочего крышевал порт.
Брусницын ухмыльнулся.
— Ну, твои соображения? — спросил его генерал.
— А чего тут соображать–то, — ответил полковник, — очевидно, что все произведено с ведома губернатора и в интересах структур близкого к нему предпринимателя Чавия, которого неофициально называют губернаторским кошельком. Вопрос в другом — от нас–то что сейчас требуется?
— В том–то и дело, что ничего, — ответил Гладышев, — пока ничего. Тут не знаешь, с какой стороны подлянки ожидать. Так вмешаешься — с губернатором отношения испортишь, а этак — полпреду может не понравиться.
— Так и не надо резких движений делать, Анатолий Иваныч, — произнес Брусницын, — вы же знаете, что инициатива наказуема. Вот я вам бумажку состряпал, так и отправляйте ее наверх. А дальше уж наше дело — ждать новых распоряжений.
Генерал задумался. Он достал платок, вытер вспотевшее лицо и шею. Потом включил кондиционер и произнес:
— Весь вопрос в том, откуда ветер дует. Правда ли, что это полпред? Или Вышневеций сам решил только–только в должность вступив инициативу проявить? Или это вообще, оттуда? — генерал показал пальцем куда–то в потолок.
— А вы не волнуйтесь, Анатолий Иваныч. Наше дело — не дергаться, а плыть по течению, как говорят на Востоке. Время покажет, откуда ветер.
— Мне ошибаться никак нельзя, — произнес генерал, опять вытирая лоб — у нас в ведомстве сам знаешь, какая перетряска идет. Один неверный шаг — и добро пожаловать на заслуженный отдых. А еще поработать хочу, и пожить по–человечески.
— В нашей работе, Александр Иваныч, всегда каждый шаг выверять нужно тщательно. Нам, как саперам, ошибаться нельзя никогда.
— В общем, так, — подытожил генерал, — я тут на днях съезжу, в Самару, потом в Москву, с людьми пообщаюсь, поспрашиваю, что к чему. Тебя на несколько дней на хозяйстве оставлю. Ну, вот вроде и порешили. Да, на сегодня ты свободен. Поди отоспись, расслабься. А я поеду в на Московскую. Дмитрий Иванович на два часа внеплановое заседание Совета безопасности назначил, видать до него этот листок уже тоже докатился. И смотри там поаккуратнее, никому вот про это ни слова, даже своим.
