Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад
Эта версия отвечала плану задуманного Клингером произведения. Книгопечатание означало для Клингера демократизацию царства науки, отважный шаг в стремлении человека к познанию. Алхимик и астролог Фауст был только шарлатаном и мошенником; Фауст-первопечатник — это ученый, воплощающий в себе самые лучшие и прогрессивные стороны человеческой деятельности. В том, что ему приходится вести тяжелую борьбу за свое изобретение, в том, что у сильных мира сего он встречает непонимание и равнодушие, заключено первое обвинение, которое Клингер бросает обществу.
Фауст жаждал знаний, но убедился, что ни один ученый не разбирается в хаосе мироздания и не понимает законов, управляющих миром. Он жаждал радости и свободы, но жизнь его горестна: он нищ, ему не на что кормить семью. Фауст, истинный герой новой немецкой литературы, сильный и смелый человек, не может смириться, отступить и обречь себя на жалкое прозябание, не хочет отказаться от гордых надежд и честолюбивых мечтаний, от жажды знания и свободы. Не находя ни в ком поддержки на земле, не получая помощи свыше, он обращается к силам ада.
Сцены романа, рисующие ад в тот момент, когда туда долетает весть об открытии Фауста, отличаются огромной сатирической силой. Сонм дьяволов с самим сатаною во главе восторженно приветствует книгопечатание. «Торжествуйте же! — провозглашает сатана. — Скоро опасный яд знаний и поисков истины отравит все сословия». Вкладывая в уста сатаны слова, которые можно было в средние века найти в проповеди любого католического, да и не только католического, священника, Клингер наносит прямой удар церкви. Итак, учение церкви угодно дьяволу. Но Клингер на этом не останавливается. Продолжая свой панегирик Фаусту, сатана произносит похвальное слово Реформации, религиозному фанатизму и религиозным войнам, порокам и сластолюбию духовенства. Далее сатана рисует жуткую, гротескную картину цивилизации и прогресса человеческого общества, составленную в самых черных тонах.
Мрачный пессимизм, которым дышат слова сатаны, едкая насмешка и ненависть к общественным порокам, высказанные им, во многом сближают автора романа с Вольтером. Действительно, Клингер был горячим почитателем Вольтера, которого называл «великим и единственным гением древнего и нового времени».
Вторым примечательным эпизодом сцены в аду является речь, произнесенная тенью немецкого доктора юриспруденции, иронический дифирамб германской конституции. Восторгаясь государственным устройством Германии, немецкий юрист с полной серьезностью восхваляет все, что есть в ней косного, реакционного, отсталого. Самые пламенные слова прямого обличения не звучали бы так уничтожающе, как восхваление этой конституции, в которой все сводится к тому, что на одной стороне — «права государя и господина», а на другой — «повиновение и покорность, как тому и следует быть». Оратор согласен превратиться в горящий факел, если дьяволам удастся найти в кодексах хоть одно слово о правах «сволочи, именуемой народом».
В этой речи столько же цинизма, сколько и рабского, униженного подобострастия. Но Клингер издевается над раболепием немцев не как сторонний наблюдатель, а как настоящий патриот. Голос его звучит болью и стыдом, которые продиктованы горячей любовью к своему народу, к своей стране. Клингер понимал, что покорность немцев их феодальным властителям мешает его родине идти в ногу с передовыми странами Европы. Застой в Германии был настолько разителен, что почти не чувствуется различия между XV веком, к которому отнесено действие романа, и концом XVIII века, когда роман был написан. Клингер писал как будто о прошлом Германии, но все, о чем он пишет, можно отнести и к Германии, современной ему. Не случайно он делает в первом издании «Фауста» следующее примечание: «Прошу не выпускать из виду, что действие этой драмы происходит в конце XV века и поэтому не может и не должно оскорблять никого из наших современников. Впрочем, едва ли возможны более лестные комплименты, чем те, которые дьявол делает гражданам имперских городов и немцам вообще».
Сцена в аду представляет собой своего рода проспект романа: Клингер предъявляет в ней счет уродливому и нелепому феодальному строю. Он не подкрепляет своих взглядов фактами, не приводит примеров, — он только перечисляет уродства феодального строя и гневно их обличает.
Но вот дьявол Левиафан, посланный сатаной, прибыл в Германию и заключает договор с Фаустом.
Во имя чего идет Фауст на эту сделку? Клингер отказывается от всякой идеализации Фауста и представляет его человеком очень сложным и противоречивым. Столь же противоречивы и мотивы, которые толкают его на гибель. Измученный тяжелой борьбой, истративший все свои средства на изобретение книгопечатания, которое не только не оправдало его радужных надежд, но привело его и его семью на грань голодной смерти, Фауст полон горьких раздумий о несправедливости общественного устройства и страстно желает узнать причину нравственного зла в мире. Но, с другой стороны, постоянная бедность и унижения разожгли в нем страсть к богатству, славе, почету и чувственным наслаждениям. Союз с дьяволом обещает и то и другое.
Итак, союз заключен. Дьявол полон решимости доказать Фаусту ничтожность и суетность рода людского. Фауст, в свою очередь, намерен заставить дьявола уверовать в нравственное достоинство человека. Дьявол убежден, что Фауст, при его уме, энергии и бесстрашии, наделает множество ошибок и только увеличит зло в мире. Фауст, напротив, надеется использовать всемогущество дьявола, чтобы творить добро и насаждать справедливость.
Дальше роман принимает вид слабо связанных эпизодов. В странствиях Фауста и дьявола почти нет ни действия в обычном смысле этого слова, ни стройного развития сюжета. Перед нами калейдоскоп ужасов: преступлений и предательств, обманов и бесстыдств, жестокостей и пороков. Значительная часть этих эпизодов рисует политические события описываемой эпохи. Клингер широко использует исторические сочинения Вольтера и Гордона, мемуары церемониймейстера двора папы Александра VI Буркарда, труды французского историка Комина. Не только история, но и живая немецкая действительность Германии отражена в романе. Писатель обращается к помощи современной ему немецкой периодики. Так, например, Клингер использует материал, опубликованный в «Немецкой хронике» замечательного немецкого писателя-демократа К. Ф. Д. Шубарта. Клингер, впрочем, не очень заботится об исторической достоверности повествования: в книге встречаются анахронизмы, гротескные преувеличения и просто неверные сведения, почерпнутые из непроверенных источников. Однако это нисколько не умаляет ее художественной и познавательной ценности, ее страстной обличительной силы и ее пафоса.
Все эпизоды романа могут быть разбиты на три основные группы, призванные иллюстрировать и внедрить в сознание читателя главные положения философии и мироощущения автора, среди которых первое место по своей силе и общественной значимости занимают мысли о несправедливом и жестоком социальном устройстве мира.
Мы видим нищету и бесправие крестьян, тупость, алчность и подлость германских феодалов, бессмысленную тиранию и жестокость французского абсолютизма, отвратительные интриги и преступления членов английской правящей династии, бесстыдное стяжательство и разврат в резиденции «…наместника бога на земле», папы римского Александра VI. Клингер делает Фауста свидетелем самых ужасных эпизодов истории феодального общества: жестоких кровопролитий, политических убийств, страшных пыток и надругательств над человеческими чувствами. На глазах Фауста гибнут французский принц и его возлюбленная, отравленные по приказу «христианнейшего» короля Людовика XI. Дьявол знакомит Фауста с методами, которыми пользовался этот монарх для осуществления своих замыслов: с тайными заговорами, с игрой на честолюбии придворных, с казнями без суда и следствия. На страницах, посвященных пребыванию во Франции, содержится описание того, как слуги короля тайно скупают младенцев у доведенных до отчаяния бедняков, чтобы король кровью малюток мог лечить свое изнуренное болезнью тело. Все дворы мира сходны между собой; повсюду знатные и богатые приобретают милости и получают награды за труды и заслуги малых и незаметных, — вот вывод, к которому приводят Фауста его наблюдения.
Страницы, на которых описывается жизнь крестьян, свидетельствуют о зрелости демократического, гуманистического мировоззрения писателя. Для того чтобы описать расправу графа с населением деревни, один из жителей которой убил оленя в графском лесу, для того чтобы написать историю Ганса Рупрехта, писателю XVIII века нужно было обладать большой смелостью и самостоятельностью. В «Фаусте» Клингер создает потрясающие по своей реалистической силе картины страданий немецкого народа.
