"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет

— Да, я все слышал, — ответил Уолси.

— Томас слышит все, — заметил его собеседник.

Я посмотрел на него: простоватый внешне, но с подкупающе открытым выражением лица, он был одет со вкусом, так что ни одна деталь его наряда не бросалась в глаза.

— Как и вы, Томас, — усмехнулся Уолси. — Ваша милость, позвольте представить вам Томаса Мора. Он лондонский законовед, и я советуюсь с ним при случае относительно устройства нового суда, который Тайный совет задумал организовать прямо во дворце. — Он помедлил. — Вы помните о наших планах по устранению злоупотреблений и проволочек в местных судах общего права?

— Ах да.

Я распорядился выделить для этой цели старую приемную с выцветшими росписями на потолке, изображающими небесный свод. Ее прозвали Звездной палатой.

— К сожалению, — с улыбкой вставил Мор, — работавший там художник, по-моему, никогда не смотрел на небо. Все созвездия перепутал. У него Кастор, покинув Близнецов, перебрался в созвездие Льва. А из Ориона исчезла Ригель. И тем не менее роспись получилась замечательной.

— Вы знаете астрономию?

Очевидно, это было так.

— Мои знания скудны, ваша милость…

— Чепуха, не скромничайте! — Я воодушевился новым открытием. — Вы должны пойти со мной на дворцовую крышу. Сегодня же!

Да, именно в сегодняшнюю ночь. Екатерина устала и пожелала сразу удалиться спать.

— Ваша милость, не слишком ли поздно для…

— В это время как раз появляется Вега! Последнюю неделю перед началом зимнего сезона она еще поднимается над горизонтом. А мне никак не удается отыскать ее. Прошлой ночью мои поиски не увенчались успехом. Кстати, мне доставили новую астролябию…

— Его милость обожает смотреть на звезды, — пояснил Уолси. — Он заказал в Падуе и Риме новые звездные карты и таблицы, но они, видно, задержались в пути.

— Может, Уолси, надо послать вас лично, дабы ускорить их прибытие! Вы можете представить, — я внезапно испытал огромное расположение к Мору, и мне захотелось развлечь его шутливым разговором, — что однажды он всего за четыре дня сумел доставить послание моего отца императору Максимилиану во Фландрию и вернуться обратно? Да-да, я не шучу. Когда мой отец увидел его, то стал ругать за задержку с отъездом, а Уолси заявил: «Ваша милость, но я уже вернулся оттуда».

— Да, я слышал об этом, — спокойно сказал Мор. — Уолси, видимо, способен свернуть горы.

— Давайте все же поднимемся наверх сегодня ночью! — настойчиво повторил я, глянув на придворных, еще толпившихся вокруг столов. — Через часок, когда все разойдутся спать.

Я с нетерпением дожидался Мора на плоской крыше, прямо над королевскими покоями. Она была превращена в обсерваторию. Там имелись астролябия, туркетум [26] и солнечный квадрант, а также стол с моими картами, таблицами и книгами. Отсюда открывалась отличная панорама звездного неба, поскольку дворец стоял на холме, возвышаясь над окрестными лесами, а Лондон с его рассеянным отвлекающим светом находился на пять миль выше по течению.

Я глубоко вздохнул. Стояла холодная ясная осенняя ночь. Идеальная пора для наблюдений за звездами; вероятно, лучшая в этом году.

Около часа ночи появился Мор. Он оглядел горизонт, приятно удивленный новым оборудованием для изучения астрономических явлений.

— Спасибо, что пришли, Томас, — сказал я и, с гордостью показав на приборы, добавил: — Понимаю, что мы здесь не можем соперничать с Болоньей или Падуей, но со временем…

— Ваша милость, я потрясен. У вас тут настоящая обсерватория. — Мор быстро подошел к столу с картами и астролябией, бегло просмотрел их и заявил: — Великолепно.

— Я пытался вычислить положение Возничего, — пояснил я.

— Сначала надо отыскать Капеллу. Потом в пяти градусах от нее…

Время летело незаметно, Мор показал мне звезды и туманности, которых я раньше не замечал, объяснил значение математических формул для вычисления точного времени по высоте звезды. В увлекательных разговорах мы не заметили, как восток окрасился предрассветной синевой. Мор очень долго вычислял точное местоположение Альдебарана, а потом с помощью туркетума попытался найти его на небосклоне. И когда звезда действительно оказалась в нужном месте, мы оба рассмеялись и закричали от радости.

— Превосходный набор медных слуг, — провозгласил Мор.

— И вы отлично управляетесь с ними, — сказал я. — А у вас какие?

Усмехнувшись, он медленно поднял палец к глазам.

— И только?! Я немедленно прикажу, чтобы для вас сделали набор, и к весне…

— Не надо, ваша милость.

— Почему не надо? — удивившись, резко спросил я.

— Я не люблю подарков.

— Но они помогут…

— Я обойдусь…

Его спокойный тихий голос напомнил мне что-то… пробудил болезненные воспоминания… «Возлюбленный сын мой»… «Adieu, лорд Генрих»… Да, точно.

— Это ведь вы читали элегию, посвященную моей матери, — задумчиво произнес я, прервав его.

— Верно, ваша милость. — Его тон не изменился.

Почему же я не узнал его раньше? Правда, с тех пор, как я слышал элегию, прошло почти семь лет…

— И вы сами написали ее.

— Да, ваша милость.

— Как… трогательно.

Я ждал его ответа, но он просто почтительно кивнул.

Предрассветные лучи позволяли видеть его лицо. Оно было непроницаемым.

— Ваши стихи очень много значили для меня.

Очередной наклон головы.

— Томас… оставайтесь при дворе. У меня на службе. Я нуждаюсь в талантливых людях. Мне хотелось бы, чтобы мой двор заполнили Томасы Моры.

— Тогда неважно, будет там одним больше или одним меньше.

От волнения я подобрал не те слова.

— Нет, я имел в виду совсем другое… Ваше общество крайне ценно для меня.

— Я не могу, ваша милость.

— Но почему? — вспыхнул я.

Все с удовольствием принимают приглашения, приезжают даже из Европы, а Мор жил в Англии, его род был приближен ко двору еще во времена правления моего отца.

— Почему же? — опять вырвался у меня мучительный возглас.

— Мне не хотелось бы, ваша милость. Простите меня. — Мор выглядел печальным, когда медленно произносил эти слова.

— Я могу предоставить вам…

— Не говорите об этом, — прервал он. — Ведь тогда мне пришлось бы сказать: «Отойди от меня, Сатана». А сие, согласитесь, неуместно по отношению к королю! — Мор улыбнулся, увидев, что я озадачен. — Вам, разумеется, знакома глава Писания об искушении Христа?

— Да, но…

— Почитайте ее на греческом, — промолвил он. — У греков все гораздо понятнее, чем у латинян.

Поклонившись, Мор оставил меня одного на крыше в сером свете раннего утра. Лишь позднее я вспомнил, что не давал ему разрешения уйти.

На следующий день мне доставили красивый том Нового Завета на греческом языке, с запиской от Томаса Мора: «Эта книга и утешила, и смутила меня, однако я верю, что она истинна».

С нетерпением я пролистал страницы и нашел нужные строки у святого Марка. Два часа я корпел над точным переводом, и моих знаний едва хватило для выполнения такой задачи. Текст гласил: «И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной… И сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их… если Ты поклонишься мне, то все будет Твое. Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана» [27].

Переведя все слово в слово, я пришел в ярость. Значит, Мор считает меня дьяволом, требующим всеобщего поклонения? А ведь я всего лишь пригласил его ко двору в качестве законоведа, желая иногда беседовать с ним. Что плохого в таком приглашении? Или в предложении подарить астролябию — простой инструмент, который всего-навсего поможет ему заниматься любимой наукой? Едва ли это равносильно посягательству на душу. А толкование отмеченного им текста предполагало, что он сравнивает себя с Христом. Меня с Сатаной, а себя с Христом?!