Оливия Кулидж - Галльская война Цезаря
Алезия была крепостью, очень похожей на Герговию, и Верцингеторикс, укрываясь в ней, намерен был защищаться примерно так же, как там. Она тоже находилась на очень высокой горе и имела достаточно вытянутую форму. Северная и южная стороны крепости были длинными, их окаймляли узкие долины, через которые текли параллельно две речки. С восточной стороны между речками поднималась еще одна гора. С западной стороны склон постепенно переходил в плоскую равнину длиной в три мили, по которой, извиваясь, текла река Бренна; в Бренну и впадали те две речки. Как и в случае с Герговией, все склоны горы, на которой стояла Алезия, были очень крутыми. Галлы разбили свой лагерь под стенами города и защитили его грубо сложенной стеной и рвом. Но разница все же была: у стен Герговии Цезарь имел в своем распоряжении шесть легионов, а здесь, возле Алезии, десять. Но, несмотря на это, осадные укрепления Цезаря тянулись на девять миль в длину. В их число входили несколько лагерей на холмах вокруг Алезии и двадцать три редута для защиты от внезапного нападения противника. Возникали даже некоторые сомнения по поводу того, сможет ли Цезарь удержать такие укрепления теми силами, которые он имел.
Верцингеторикс не позволил окружить себя подобной стеной без борьбы. В самом начале наших работ он послал свою конницу вниз, на западную равнину. Эта конница, несмотря на свое недавнее поражение, по-прежнему намного превосходила нашу по численности и потому легко отбросила назад наши галльские и испанские конные отряды. Но легионы снова стали укрытием для нашей конницы, а германцы опять превратили успех галлов в поражение. Галлы побежали назад, в свой лагерь, и устроили давку в его узких воротах. Наши солдаты, преследовавшие противника, стали убивать их. В лагере началась паника, и Верцингеторикс был вынужден закрыть ворота Алезии, чтобы все его люди не убежали со склонов горы в город. Таким образом, галлы потеряли всякую надежду выбить нас с западной равнины.
Нельзя утверждать, что Верцингеторикс находился в осаде. На самом деле теперь ему просто было невыгодно перемещать с места на место свои войска вместе с обозом и громоздкими перевозочными средствами. Его конники слишком сильно упали духом и не смогли бы помешать нам преследовать армию. Однако сама конница очень легко могла выскользнуть из города до того, как наше кольцо укреплений сомкнется. Верцингеторикс решил отослать ее прочь прежде, чем его запрут на склонах горы, где от нее не будет никакой пользы. И он отправил своих конников созывать помощь. Пусть галлы помогут ему, пока линия укреплений Цезаря еще тонка и до предела растянута. Пусть они раздавят Цезаря между собой и Алезией. Тогда Галлия будет свободна.
Конница, как и следовало ожидать, успешно ушла, а Верцингеторикс тем временем стал готовить свои войска к осаде. Формальные владельцы Алезии, небольшое безобидное племя, название которого – мандубии, согнали в город скотину из всех своих окрестных деревенских хозяйств, так что мясо в Алезии было. Был там и запас зерна на тридцать дней. Верцингеторикс взял все это продовольствие под свой надзор и руководил раздачей скудных пайков.
Пока в Алезии происходили все эти события, а вожди Галлии рассуждали о том, как им спасать Верцингеторикса, армия Цезаря окапывалась. Мы рыли землю из последних сил, днем и ночью посменно, и отдыхали от этой однообразной работы только в поездках за строевым лесом, едой и кормом для скота. Цезарь хотел накопить для своей армии продовольствия на тридцать дней и готов был, если понадобится, сам вести осаду: он держал Алезию крепкой хваткой и твердо решил, что на этот раз не разожмет руку.
Прежде всего мы выкопали на западном конце двух долин, между параллельными речками, траншею шириной в двадцать футов, чтобы отрезать защитников Алезии от равнины. Этот ров не охранялся и служил нам лишь для того, чтобы собраться вместе, если понадобится отразить неожиданную и быструю атаку противника. На расстоянии четырехсот ярдов позади него находились наши основные укрепления. Сначала – траншея шириной в пятнадцать футов и глубиной в восемь. Она тоже тянулась от одной речки до другой, пересекая западный край двух долин. Сзади нее еще одна траншея примерно такого же размера замкнутым кольцом огибала город, а он имел в окружности девять миль. Там, где уровень местности был достаточно низок, эта траншея была наполнена водой из тех же двух речек. Сзади всего этого стояли стена и частокол высотой в двенадцать футов, дополнительно защищенные выступавшими вперед крепкими раздвоенными на конце ветками, которые не давали взобраться наверх. Вдоль всего этого кольца укреплений мы построили башни, на расстоянии восьмидесяти футов одна от другой.
Цезарю было мало даже этого, поскольку защитники Алезии, зная, что наши войска сильно растянуты, делали вылазки с участием больших отрядов, и нашим солдатам едва удавалось отбить их удары. Цезарь приказал прорыть внутри своего рва с водой еще три канавы и укрепил в них обрубки деревьев – куски стволов с необрубленными ветками, которые все были остро заточены. Впереди них были воткнуты остро заточенные колья на дне небольших ям, прикрытых хворостом. И наконец, он велел вбить в обрубки деревьев зазубренные острые гвозди и вкопать их в землю. Защитившись таким образом, Цезарь переключил свое внимание на внешнюю линию обороны. Для этого были созданы примерно такие же укрепления, предназначенные для защиты от той армии, которая, как он ожидал, придет на помощь противнику.
Тем временем Совет Галлии не спеша обсуждал в Бибракте спасение Алезии. Необходимо было определить, сколько воинов должно выставить каждое племя. Этот вопрос стал просто подарком для вождей: договариваясь об этом, они должны были уладить множество споров местного уровня между соседями-завистниками. Освобождение Алезии стало делом всей Галлии, поэтому в него должны были внести свой вклад даже дальние племена с океанского побережья. Эдуи, которые завидовали Верцингеториксу, не очень спешили броситься к нему на помощь. Им было достаточно того, чтобы племена медленно собирались вместе. Цезарь тем временем строил свои стены, а Алезия голодала. Однако не все были того же мнения. Их собралось сорок три племени – все, кроме белловаков, предоставили конницу и пехоту. Но белловаки, хотя уже какое-то время участвовали в восстании, не захотели прислать воинов. Они заявили, что будут сражаться против Цезаря на своей земле и по-своему, они – свободный народ и не собираются подчиняться чужим приказам. В конце концов они прислали отряд из уважения к Коммию, своему соседу с севера, который имел на них большое влияние.
Кто может сосчитать галльскую армию? Их войско мы никогда не видели в строю все сразу: этого не позволял характер местности. По оценке самих галлов, пехотинцев у них было четверть миллиона, а конников восемь тысяч. Несомненно, что из всех армий, против которых сражался Цезарь, эту с наибольшим правом можно считать армией Галлии.
Но количество воинов не увеличило силы галлов. Так могло бы случиться, если бы армией управлял Верцингеторикс. Он был для галлов чем-то вроде священного знамени, почти тем же, что для нас – легионный знак с изображением орла. Галлы умирали за него, но командовали воинами другие люди. Главными из них были Эпоредорикс и Виридомар, которые по-прежнему оставались соперниками и твердо решили не уступать друг другу. К ним присоединился Коммий. В тот момент Коммий находился на вершине народной любви, потому что едва не был убит и спасся. Шрам, оставшийся у него от той славной раны, и обет не встречаться ни с одним римлянином выделяли его из всех и делали общегалльским героем. Кроме этих трех военачальников, был еще Веркассивеллаун, арверн и родственник Верцингеторикса. О нем можно лишь сказать, что он меньше других заботился о себе и больше об общем деле, хотя в конце концов это принесло ему очень мало пользы.
Казалось бы, четыре главных полководца – уж слишком много начальников. Но в галльской армии, разумеется, необходимо было иметь еще и Совет. Даже Верцингеторикс не был свободен от этой обузы. Теперь, когда в Совете были представлены сорок три племени, он стал огромным и бушевал сильнее, чем когда-либо. И он, и армия были в прекрасном настроении и полны надежд. Они наконец поймали Цезаря, и никакой прошлый опыт не мог убедить их, что такого человека, как Цезарь, опасно загонять в угол.
Тем временем осажденные прождали те тридцать дней, на которые у них хватило еды, потом под угрозой голодной смерти прождали еще двадцать. Но армия, которая должна была уничтожить Цезаря, не появилась. Совет собрался и стал решать, что делать. Одни предлагали сдаться, другие – сделать вылазку, пока еще есть силы. Один из вождей напомнил собравшимся, что когда их народ много лет назад был загнан в свои крепости кимврами и тевтонами, то тогда люди ели друг друга. Сейчас никто еще не был готов пойти на такое крайнее средство, но решение, которое принял Совет, было почти таким же жестоким, как людоедство: все, кто не способен сражаться, будь это женщины, дети или старики, должны покинуть Алезию. Согласно этому решению, людей племени мандубиев, коренных жителей, безжалостно выгнали из их родного города. Мандубии пошли к нашим укреплениям просить милости у Цезаря. На их несчастье, Цезарь тоже был в отчаянном положении. Слишком хорошо он знал, что лежит на весах – его собственная судьба и судьба его армии. Он не мог проявить жалость ни на один миг. Несчастные мандубии ходили туда и обратно от одного лагеря к другому и нигде не находили приюта.
