Александр Старшинов - Завещание императора
– Благодетельная властительница людских судеб Фортуна – покровительница нашего города. – И Филон указал на мраморную статую Тихе, местной богини Судьбы, в короне в виде башни, что украшала атрий механика. – В этом все дело. Потому каждый второй здесь богат, а кто не богат – имеет богатых друзей.
– Разве это одно и то же? – вполне серьезно спросил Приск.
– О, на язык ты остер, так что сможешь поспорить с жителями Антиохии… Они, так и знай, никому не дают спуска… Ты слово – они десять…
– Это я уже испробовал, – кивнул Приск, вспоминая перепалку накануне.
– О, ты боец! А мне с местными остроумцами состязаться не по силам. Да что это я пичкаю тебя разговорами! – всполошился Филон. – Ты – мой гость, и тебе, и твоим спутникам нужна горячая баня с дороги, а следом – отличный обед. Причем – не медля. Ах да, еще ты должен поглядеть мой театр и сказать, понравится ли он Сабине.
– Только после обеда! – объявил Приск.
А про себя подумал: «Надеюсь, здесь никто не станет подсыпать толченое стекло…»
В доме полно было челяди. Две юные девицы тут же увели Приска в бани – купаться, еще две – не менее соблазнительные, занялись его спутником Марком Декстром. Максиму и Калидрому не уделяли столько внимания, но чистую одежду, деревянные сандалии и масло для натирания и скребки приготовили.
Кальдарий был облицован желтым нумидийским и пурпурным фригийским мрамором, так что сразу вспомнились Рим и термы Траяна. Приск с удовольствием погрузился в бассейн и прикрыл глаза, всем своим видом выражая удовольствие.
Вот о чем он мечтал всю дорогу – о купании в настоящих банях, о том, чтобы раб тщательно снял скребком вместе с маслом пот и пыль дальней дороги, о чистом душистом полотенце. И еще – о хорошем брадобрее и отличной бритве… И о погружении в ледяной фригидарий.
А потом в чистой новенькой тунике, в венке выйти на воздух с бокалом мульса в предвкушении обеда.
– Где ты раздобыл столько красавиц? – поинтересовался Приск у Филона, который расположился в небольшой уютной экседре.
Впрочем, механик и здесь не бездельничал – чертил что-то стилем на восковых табличках.
– Гай, дружище! Вот теперь ты истинный житель Антиохии! – воскликнул Филон.
Механик лукавил: даже в чистой одежде, только из бани, подстриженный и побритый, надушенный, в венке из дамасских роз военный трибун все равно не походил на обычного сибарита здешних мест.
– Не увиливай от ответа… Для чего столько красоток? Хочешь открыть лупанарий?
– О нет, я честный и достойнейший человек, женатый к тому же. Грязные занятия мне не к лицу. Купил девочек, чтобы преподнести их в подарок храму.
– Я же сказал: хочешь открыть лупанарий.
– Гай! И тебя отравил своим злоязычием этот город! Повторяю: жрицы заказали мне уже третий механизм. Так что в ответ – небольшой подарок храму… Мои красавицы тебе понравились? – подмигнул Филон.
– Оценю, если пришлешь их мне на ночь.
– Сразу парочку?
– Разумеется.
– Антиохия уже действует на тебя, мой друг… – засмеялся Филон. – Здесь просто невозможно обойтись одной любовницей. А знаешь… я, может быть, и раздумаю, не буду никому дарить этих красоток, оставлю себе. Правда, Атна?
Девушка, принесшая второй бокал с мульсом для Приска, игриво улыбнулась в ответ.
– Принеси еще яиц и немного хлеба, – приказал Филон Атне, – а то до обеда около часа, боюсь, мой гость умрет с голоду.
Атна мигом упорхнула.
– А теперь скажи… – Приск проводил красотку глазами, задержавшись взглядом на упругих ягодицах. – Скажи, друг мой… Что ты сделал такого, что теперь боишься Афрания Декстра.
Филон вздрогнул и едва не уронил стиль и таблички.
– Да ничего совсем… я же здесь… машины делаю.
– Вот и скажи, за какую машину тебя не погладят по головке.
У Филона запрыгали губы.
– Клянусь милостью Тихе, ничего я не ведал… Сделал тут один механизм… три года назад… еще до того, как появился Адриан в Антиохии.
– Что за машина?
– Особая баллиста – будет кидать зажигательные снаряды с хатрийским огнем.
– Хатрийский огонь? Нельзя ли подробнее?
– Огненные снаряды из битума, серы и нефти.
– То есть… ты хочешь сказать, что сделал заказ для Хатры?
Филон спешно закивал.
– Друг мой… ты, кажется, забыл, что Хатра стоит по ту сторону Евфрата и не подчиняется Риму.
– Но Хатра не враг – этот город нейтрален. Там сходятся торговые пути, туда со всей Месопотамии съезжаются паломники, чтобы принести дары богу Шамшу. Так они именуют бога солнца. Ктесифону Хатра платит дань – и только. А машины хатрийцам нужны, чтобы защитить свой город и храм от набегов кочевников-скенитов [71], сыновей палаток. И чтобы новый правитель Парфии Хосров не подчинил себе Хатру полностью.
– И ты поверил?
– Из Хатры прибыл один грек, торговец шелком, по имени Дионисий. Мы с ним вроде как гостеприимцы, и он мне клялся, что против Рима машины мои применять не будут.
– Филон, друг мой… мы с тобой в Антиохии. Здесь не делают различия между храбростью и обманом.
– Полагаешь, я зря ему поверил?
В ответ Приск лишь покачал головой.
– Вот беда… И что теперь делать?
– Тот же вопрос когда-то задавал мне Кука. И вот мой ответ: всегда есть два выхода. Но, выбрав, держись одного. Первый выход, и самый верный, – расскажи Адриану про машины.
Филон скривился.
– А второй? – спросил с надеждой.
– Второй – забудь, что ты их делал, а коли спросят, отпирайся и стой до конца. Другой механик в другом городе сделал эти машины.
– Ты бы выбрал…
– Я бы выбрал первый.
Филон глубоко вздохнул.
– Хорошо… я попробую… попробую все рассказать Адриану.
– Пока не прибыл Декстр, – уточнил Приск.
– Я… я все сделаю… – Филон судорожно вздохнул и поднялся. – А теперь идем и посмотрим мои новые машины А… третьего выхода нет?
– Есть. Перерезать себе горло.
Филон вздрогнул и заспешил к переходу на вторую террасу.
* * *На нижней террасе за домом Филон устроил настоящую мастерскую.
Механик процветал, изобретая десятки забавных механизмов на потеху публике: сделал механический открыватель дверей и вслед – распылитель воды, который намеревался установить перед храмом. Сейчас несколько рабов изготавливали механический театр, способный показать целое представление: трагедию о Троянской войне. Театр был уже готов, теперь шла отладка механизмов.
Филон, раздуваясь от гордости, показывал, как строятся корабли, как флот покидает гавань и путешествует по морям. Игривые дельфины резвятся в волнах вокруг судов. Завершилось действо эффектной сценой шторма с грохочущим громом и сверкающей молнией, после чего греческие герои отправлялись на дно.
– Отличная забава, – пробормотал Приск. – Правда, концовка не слишком веселая.
– О нет, когда тонет кто-то другой, это очень забавляет… Антиохия так веселится… – подмигнул своему гостю Филон. – Тут на днях в одном доме устроили презабавное действо. Вообрази – человек умер… да-да, испустил дух… Или, как говорят солдаты – облегчился…
– Солдаты так говорят? – делано изумился Приск.
– Я слышал… – не очень уверенно заявил Филон, но тут заговорил с прежним напором: – Так вот, супруга велела нарумянить покойного, надушить, позвала писца и нотариуса, а за занавеской поставила чревовещателя, который, имитируя голос покойного, продиктовал нужное хитрой вдовушке завещание. Однако кто-то из слуг донес сыну покойного, рассчитывая на награду. Обманутый сынок примчался в дом, сорвал занавески, выволок актера из ниши за кроватью и чуть было не пришиб беднягу до смерти.
– И что будет с чревовещателем?
– Его казнят… а может, и нет… Адриан, кажется, хотел его все же помиловать… В городе найдется с десяток, кто способен устроить спектакль не хуже.
– Чревовещатель… – проговорил в задумчивости Приск. – И он может говорить голосом любого человека?
– Именно.
«Кто, кроме Траяна, может огласить его последнюю волю…» – вспомнились Приску слова Адриана.
Наверняка наместник тоже слышал эту историю и – кто знает – подумал о том же, о чем сейчас Приск… Ведь спектакль можно устроить и более надежно. Были бы в доме союзники и не нашлось бы – доносчиков.
В этот момент прибежал из кухни мальчишка сообщить, что обед уже готов и пора подавать закуски.
Филон повел гостя назад в дом, но задержался на террасе.
– Забыл показать тебе еще одну забаву… – Механик стремился задобрить гостя, как будто от Приска зависело – выплывет ли наружу дело с машинами или нет.
Ниже первой садовой террасы располагалась другая – засаженная туями, подстриженными так искусно, что казалось, стадо зеленых овец расположилось внизу. Среди них свечками поднимались черные кипарисы. Филон взял у подбежавшего мальчика горсть зерен и бросил вниз – тут же стая птиц устремилась к корму… А из кустов им навстречу выскочил деревянный человечек и замахал скрепленными шарнирами руками. Пернатые с криком понеслись прочь…
