Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого
Ничего не знал о трагической гибели старшего брата Ирод. Удаляясь все дальше и дальше от Иерусалима в горы, он все еще надеялся, что Фасаил и Гиркан живы и он в самом ближайшем будущем вызволит их из беды. Эта мысль придавала ему сил, и как ни докучали ему преследовавшие его по пятам евреи, он легко отбивал все их наскоки, нанося им ощутимый урон, и упорно пробивался к цели – высокогорной крепости Масада.
Оторвавшись от евреев на значительное расстояние, Ирод встретился с выехавшим ему навстречу младшим братом Иосифом, с которым не виделся последние четыре года. Иосиф все это время находился в Идумее, укрепляя по поручению брата Масаду. И без того неприступная крепость стараниями Иосифа превратилась в бастион, за стенами которого могли укрыться и долгое время оставаться защищенными от любой внешней угрозы женщины.
Первый, кто обратил внимание на эту местность как на стратегически важный пункт, дававший многие преимущества обороняющимся от превосходящих их численностью и вооружением противников, был младший сын Маттафии Ионаф. Пока Симон отправлял свои первосвященнические обязанности, а Иуда Маккавей успешно боролся с войсками пучеглазого Антиоха Сумасшедшего, Ионаф взялся за сооружение крепости. Для этого он выбрал крутой утес с плоской вершиной, окруженный со всех сторон обрывами. Попасть на вершину этого утеса можно было лишь двумя путями – узкой извилистой тропой, начинающейся у Соленого моря [116], и более удобной дорогой, ведущей из внутренней Идумеи. На этой-то дороге и встретил Иосиф своего брата. Отбив очередную атаку евреев и осмотрев с Иродом его обоз, состоящий из более чем девяти тысяч человек, он посоветовал брату освободиться от большей части людей, поскольку все они не смогут разместиться в крепости. «Сколько человек сможет принять Масада?» – спросил Ирод. «От силы восемьсот», – ответил Иосиф. Ирод отделил всех женщин с детьми и, поручив их заботам Иосифа, а также Коринфа и брата Мариамны Аристовула, такого же стройного красавца, как его сестра. Этот молодой человек, еще подросток, проявил такое бесстрашие, сражаясь с врагами в Иерусалиме при обороне дворца Гиркана и позже, когда они покинули город, что Ироду невольно подумалось: «Если Иудея и нуждается в царе из рода Хасмонеев, то царем этим должен стать Аристовул». Мысль эта до такой степени пленила Ирода, что он до поры до времени решил ни с кем не детиться ею, прежде всего с Мариамной. «Пусть для нее назначение Аристовула станет сюрпризом. То-то обрадуется она!» – подумал он.
Восемьсот отобранных людей Ирод направил в Масаду по узкой тропе, названной из-за своей извилистости и труднопроходимости Змеиной, командование же над остальными людьми, по преимуществу мужчинами, он поручил своим испытанным офицерам-кавалеристам Юкунду и Тиранну и приказал им продолжать двигаться в Идумею, где они найдут надежную защиту и кров у его соплеменников. Сам же Ирод в сопровождении своих телохранителей поскакал в Петру, где намеревался встретиться с сыном своего деда по материнской Ареты Малхом, вступившим на престол после смерти отца.
Ирод рассчитывал, что Малх не забыл о многочисленных услугах, которые оказал Арете как тестю его отец, и в память об Антипатре ссудит ему триста талантов из той огромной суммы, которую отец частью подарил, а частью оставил арабам на сохранение. На эти триста талантов Ирод собирался выкупить у Пакора своего брата Фасаила и Гиркана. До Петры, однако, он не доехал: высланные навстречу ему послы передали Ироду строжайший запрет Малха пересекать границу его страны, так как парфяне угрожали ему войной в случае, если тот посмеет принять у себя Ирода.
Ирод почувствовал себя до такой степени опустошенным от событий последних недель, что не нашел в себе сил даже разозлиться на Малха. Оставшись без войска и средств к существованию, он не знал, куда ему теперь ехать, и заночевал прямо у дороги, подложив под голову седло и накрывшись плащом. Ночью его преследовали кошмары. Ему снился лежащий навзничь на песчаном тирском берегу окровавленный Малих, который, скалясь, говорил ему: «Ты оказался никчемным воином. Ты не выполнил основной заповеди Господа, Который повелел нам, иудеям, не оставлять в живых ни одной души из народов, которых Он дал нам во владение. Вместо этого ты начал с убийства галилеянина Езекии и ста двадцати семи его товарищей за то, что они посмели пощипать сирийцев, не знающих, куда деть свои богатства, а кончил тем, что превратился в безропотного раба римлян, которых мы лишь из хитрости объявили своими союзниками. Да, воин из тебя получился никудышный, как, впрочем, и из твоего отца, который помешал мне освободить от чьей бы то ни было власти Иудею. Зато теперь я заполучил твою прелестную женушку, которая не знает устали, чтобы доставить мне наслаждение». Тут же Ирод увидел верхом на Малихе юную Мариамну, которая, безумствуя от обуревающей ее страсти, змеей обвила его мертвое тело, а в стороне лежал забытый ею ее первенец Александр, сучил ножками и безумолку плакал.
Проснулся Ирод затемно. Тело его ныло, как если бы его всю ночь побивали камнями. Первой его мыслью было покончить с собой. Но попытка вынуть меч из ножен доставила ему такую боль, что он закричал. Крик Ирода переполошил телохранителей. Одни бросились к нему, оградив его щитами, а другие, обнажив оружие, стали обшаривать придорожные кусты. Ирод успокоил их и велел седлать коней. «Куда мы теперь?» – спросил его рослый германец, оставшийся за старшего ввиду отсутствия Коринфа, который вместе с Иосифом и храбрым братом Мариамны Аристовулом было сопровождал женщин и детей в Масаду. «Дорога подскажет», – ответил Ирод, с трудом взбираясь в седло.
Ехали шагом. Лица голодных германцев были злые. Ирод перебирал детали приснившегося ему кошмара, и чем больше он думал о словах пригрезившегося ему Малиха, тем больше приходил к выводу, что, в сущности, тот был прав. Евреи никогда ни признают в нем своего правителя. Не признают по той простой причине, что он идумеянин. Правителем евреев может быть только еврей. Вот только кто именно? Гиркан? Он слишком стар и безволен. Антигон, бежавший из Рима и собравший вокруг себя полчища соплеменников? Нет, нет и нет! Правителем Иудеи и ее царем станет только брат Мариамны Аристовул, и уж он, Ирод, сделает все от него зависящее, чтобы так оно и было.
Давишняя мысль придала Ироду бодрости и он дал шпоры коню. Впереди на дороге показалась пыль от скачущих навстречу всадников. Когда они приблизились, Ирод узнал в одном из них друга Фасаила Офелия. Офелий поведал Ироду страшную правду о его старшем брате и об изуродованном Антигоном Гиркане. Известие это до такой степени потрясло Ирода, что он совершенно пал духом. С той поры он и стал стремительно седеть.
Спешились. Спутники Офелия привезли с собой провизию, и телохранители Ирода тут же накинулись на еду. Ирод с Офелием отошли в сторону, и из дальнейшего рассказа друга Фасаила выяснилось, что Антигон объявился в Иерусалиме, где объявил себя первосвященником. Парфянин Пакор обещал сделать его царем тотчас, как только будет найден и обезглавлен Ирод, а до той поры править Иудеей будет он сам, поскольку со времен Александра Македонского Иудея входит в состав Сирии. К тому же, говорил Пакор, Антигон еще не выплатил ему тысячу талантов и не подарил пятьсот красавиц-евреек, первой из которых он желал бы заполучить внучку Гиркана и жену Ирода Мариамну. В ожидании, когда Антигон сдержит свое слово, парфяне принялись грабить дворец Гиркана и дома приверженцев Ирода, бежавших в Идумею. К варварам присоединились и евреи, возвратившиеся из неудавшейся погони за обозом Ирода. Теперь грабежам подверглись и дома мирных иерусалимцев, поначалу поддержавших Антигона. Ограбив подчистую Иерусалим, люди Антигона рассеялись по стране, всюду сея страдания.
– Ты должен отомстить за смерть своего брата и моего друга, – сказал в заключение Офелий. – Располагай мною и моими людьми по собственному усмотрению.
Ирод посмотрел на спутников Офелия и своих германцев и горько усмехнулся.
– С такими-то силами? – спросил он. – У меня не осталось ни войска, ни денег.
– О деньгах не беспокойся, – сказал Офелий, – я привез двести талантов, которые дарит тебе сириец Сарамалла, недовольный захватом его страны Пакором. Убей Пакора, и тогда Сарамалла озолотит тебя и признает царем Иудеи.
– Иудеи никогда не признают меня своим царем, – возразил Ирод.
– Кого же, по твоему мнению, они признают, если они уже теперь поняли свою ошибку и проклинают Антигона? – спросил Офелий.
– Его племянника и внука Гиркана Аристовула, – ответил Ирод, неожиданно для себя выдав свою сокровенную тайну. Офелий недоверчиво посмотрел на Ирода.
– Ты имеешь в виду брата Мариамны? – переспросил он. – Но ведь ему только-только исполнилось пятнадцать лет! Не слишком ли он молод, чтобы стать царем?
