Алексей Соловьев - Распятая Русь. Предания «Велесовой книги»
– А ты?!!
– Я должен остаться и задержать их! Иначе не уйдем, через час кони падут от такой скачки!
– Не-е-ет!! Я не оставлю тебя!
– Это смерть, милая!
– Пусть! Но будем пробовать оторваться вместе. Или… вместе же и умрем!!
Развязка наступила, когда солнце уже начало клониться к земле. Конь Рандвера остановился сам, неловко затоптался, хрипло заржал и пал на правый бок, придавив собою не успевшего соскочить седока. Лебедь дернула повод, спрыгнула на землю, подбежала к любимому, попыталась вытащить его. Рандвер сильно повредил плечо и руку и помогал лишь левой. Тщетно помогал…
Конные окружили беглецов кольцом. Каждый из них имел запасную лошадь, поэтому двигались они всю погоню значительно быстрее. Лебедь обреченно подняла глаза и первым, кого она увидела, был ее торжествующий супруг.
– Достаньте сопляка, – приказал Германарех. – Обоим скрутить руки и на лошадей.
Король окинул взором окрестности, взгляд его остановился на нескольких раскидистых ивах, росших у какого-то озерка.
– Едем туда! – указал он плетью. – Нечего таскать это дерьмо по степи. ТАМ буду суд править!
Тела Лебеди и Рандвера были сброшены в тени деревьев, словно два куля. Конные спешились, королю тотчас поставили вместо кресла седло. Германарех сел на него, потирая уставшие от долгой скачки колени, и потребовал вина. Отпив половину из украшенного золотом рога, жестом призвал Одоакра:
– Допей! И оставь рог себе. Ты заслужил награду, мой верный пес! На росомонов ты пойдешь уже во главе тысячи.
Бывший десятник допил вино, стоя на коленях. Его глаза пылали безумной преданностью своему господину.
– Ну? – перевел король взгляд на сына. – Хочешь что-нибудь сказать?
– Не убивай ее, отец! Это я во всем виноват! Я увез ее!!
– Да?!! И она не закричала там, в лагере? Не позвала стражей на помощь? Не завернула коня, когда взяла в руки узду? Ты лжешь, наглец! У меня больше нет сына! Повесить его, как собаку!! Одоакр!..
Рослый гот послушно перебросил аркан через толстый сук ивы. Рандвера подтащили к петле, всунули в нее головой, помогли приподнять тело. Одоакр изо всех сил натянул ремень, и Радвер повис на землей, мучительно борясь с удушьем и пытаясь в последний раз взглянуть на свою Лебедь. Женщина не выдержала и закричала:
– Подле-е-е-ец!!!
Германарех поднялся на ноги, подошел и изо всех сил стегнул плетью, оставляя на искаженном ненавистью женском лице кровавый рубец. На его губы легла ядовитая улыбка:
– Как же мне быть теперь, любимая? Тебя любят столько мужчин, что и не знаю, как быть дальше? Как не обидеть никого из них? Как дать каждому возможность и дальше наслаждаться твоим телом на правах хозяина?
Король еще какие-то мгновения наслаждался беспомощностью своей жертвы, а затем приказал совершенно другим голосом, властным и привыкшим повелевать:
– Коней сюда! Разорвать ее на части!..
…Ярлу Бикки еще многие ночи снился пронзительный предсмертный крик женщины. Снилась лебедь, потерявшая свою пару, кружащая над озером и бесконечным плачем вещавшая об этом жестокому ночному миру…
Глава 56
Златогор ехал со своей малой дружиной к предполагаемому месту лагеря Германареха. Степь была неспокойна, кочевья тиверцев снимались со своих мест и начинали поспешное движение к восходу солнца. На все вопросы князя они отвечали одинаково:
– Весть идет, готы на Русколань пошли! Князя нашего Красича у Ольвии разбили, теперь на Непру правятся.
– Кто сообщил?
– Такие же, как мы, кочевые люди…
Златогор был в растерянности. Как мог Германарех нарушить союзный договор, когда со дня свадьбы его и сестры не прошло и полугода? Возможно, на земли Понтиды пришло какое иное племя из северных лесов, принятое за готов. Нужно было искать Красича или иного знатного тиверца, способного поведать истину.
Но вместо князя славян-приднестровцев анты и русы наткнулись на большой передовой отряд готов под командой старшего брата короля Ансила.
Когда вдали показалось темное пятно конных, Златогор приказал остановиться на крутом склоне очередной балки. Воины надели доспехи, приготовили оружие, напоили лошадей. Пятно росло, вытягивалось, приобретало черты войска, идущего без строя. Более двух тысяч конных, большая отара овец, несколько повозок на громадных деревянных колесах, несущие небольшие передвижные жилища из сшитых коровьих и лошадиных выделанных шкур – все это неотвратимо надвинулось и встало по другую сторону оврага. Златогор какое-то время пристально смотрел на скопление вооруженных людей, потом повернулся к старшему над дружиной князю Усеню:
– Да, это готы! И все же я не могу повернуть коней, не узнав причину их похода.
– Давай это сделаю я, Златогор!
– Нет. Твоя забота – вои!!
Князь поискал глазами, увидел уже прославившегося своей ратной удалью молодого Кола и призвал его к себе. Вдвоем, оставив копья иным ратникам, они неторопливо направили коней вниз по склону.
Их встретило несколько готов на лошадях, украшенных дорогими сбруями. Один из них был очень похож на Германареха. Те же черты лица, та же поджарость фигуры. Отличным был лишь глубокий шрам, начинавшийся над правой бровью и пересекавший всю щеку вплоть до скулы.
– Мир вам! Я князь Русколани Златогор, – стараясь, чтобы голос звучал без ноток волнения, произнес брат Буса. – Кто вы и куда держите путь по нашим землям?
– По повелению нашего короля Германареха мы идем на Непру и далее, чтобы навсегда изгнать с этих мест подлое племя росомонов, – гордо подбоченясь, ответил Ансил. – Приказываю вам вынуть и бросить мечи на землю, если хотите сохранить свои никчемные жизни!
– Посол – фигура неприкосновенная! Так было во все века. Даже варвары чтут эту традицию.
Ансил на мгновения смутился, затем продолжил:
– Ты пойдешь и скажешь это своим людям! Я буду ждать ровно час. Потом вырежу всех непокорных!
– У моего брата Буса с вашим королем заключен мир. Залогом ему моя сестра Лебедь Сва, жена Германареха.
– Твоя Сва оказалась грязной потаскухой и изменила своему господину с его сыном. Вороны давно уже обнажили их кости. Мира больше нет! Ступай, я не намерен ждать долго. Мой живот уже требует горячей похлебки и доброго куска мяса.
Златогор вернулся к своим, передал им печальную весть.
– Усень, отряди десяток воев, пусть летят к Русграду и повестят обо всем князя. Мы прикроем их.
Князь Усень пристально посмотрел на Златогора:
– Не слишком ли богатый подарок для готов – две княжеские головы? Нет, Златогор, в Русград поскачешь ты!
– Не смей так говорить!
– Смею!! Ты сам сказал, что здесь за людей отвечаю я!
– Именем великого князя…
– Именем великого князя, которому я поклялся верности еще в день его рождения, я приказываю: поезжай, князь! Дорога каждая минута, час не так уж и долог. А потом у нас не будет уже второго…
– Я не могу, Усень, это будет походить на трусливое бегство.
Воевода несколько секунд смотрел на князя, затем неожиданно улыбнулся:
– Я помогу тебе, Златогор!
Далее произошло неожиданное. Усень схватил запятья собеседника крепкими пальцами и громко приказал:
– Вязать князя!! Располовиню, кто ослушается!!!
Грозный вид князя-воеводы и тот рык, который даже в бою пугал врага, сделали свое дело. Златогор был опутан ремнями за мгновения.
– Посадить его на коня! Кол, головой отвечаешь за князя. Возьми свой десяток, запасных лошадей и летите на Непру. Повестишь Бусу обо всем, что здесь видел и слышал.
Дождавшись, когда десяток был готов к отъезду, Усень подошел к посаженному в седло Златогору и встал перед ним на колени:
– Прости, княже! Я лишь исполняю долг свой…
Дождавшись, когда люди и кони скрылись из виду, воевода сел в седло и громко возгласил:
– Братья-славяне! Пришел наш черед умереть за Русколань! Восславим же Триглава и призовем Перуна на поле последней брани нашей! Да будет Свентовит с нами в этот радостный час!
Усень поднял к небесам седую голову и громко пропел:
– О-УМ!! О-УМ!!! О-ом хайэ!!!
Три сотни низких голосов подхватили эти слова и разнесли их по степи. Ветер понес к облакам, к далекому морю, к богам славян, с гордостью взиравшим с небес и земли на детей своих. Светлый Ирий уже начал раскрывать для них ворота…
…Гибель передовых отрядов славян не была напрасной. Германареху не удалось напасть внезапно на молодой город русов. Прошла лишь седьмица после возвращения Златогора, как Бус Белояр и Словен Киевский повели союзные полки встречь готам. Возле киевского князя, в знак доверия и дружбы между братскими племенами, постоянно ехал его новый стремянной юный Боян. Степные беркуты возносились в заоблачные выси и наблюдали, как две громадные массы людей и коней неотвратимо ползли по желтым травам навстречу друг другу, чтобы щедро напоить плодородную землю своей горячей кровью…
Глава 57
Войска сошлись в междуречье Буга и Непры. Будущее поле брани широко и ровно расстелилось перед ними. Справа от славян вдали виднелась небольшая роща дубов и вязов. Готы встали на более высокой части равнины, широко раскинув свой лагерь и запятнав степь стадами пригнанных с собою овец. Единственный поблизости источник воды – широкий неторопливый ручей, протекал за станом русов. И Бусу, и Словену было понятно, что стояние не будет долгим: и готам, и их скотине требовалось много живительной влаги. Но начинать первыми князья не спешили.
