Марк Фруткин - Возвращение Фабрицио
Изумленный священник отвернулся и стал смотреть на реку.
— Давайте пройдемся. — Родольфо встал и пошел прочь.
Адвокат направился следом, глядя на белые кости за его спиной. Пока они шли вдоль реки, тучи темнели и сгущались. Капли дождя покрывали рябью поверхность реки. Вода соединялась с водой, словно комета, что сливается с рассветным небом.
Ночь выдалась сырой и жаркой. Аркенти спал беспокойно, образ девушки заслонял образ герцогини, лица кардинала Ко-цио, Нери и других наплывали друг на друга и снова исчезали. Адвокат ворочался и метался в лихорадке сомнений. Наконец, ближе к рассвету, он крепко уснул, уплыл по волнам сна.
Казалось, книга плывет по реке По, в нескольких дюймах под водой — сияющая книга, полная изящных, изысканных слов. Вода растворяет клей, которым скреплены страницы, и книга распадается на листы, плывущие под водой. Так же медленно вода растворяет чернила, и слова расплываются в потоке воды, становясь водой. Наконец, со временем, чистые страницы распадаются на части, а те— снова на части, пока не становятся одним целым с рекой.
Фреска «Апокалипсис»
На следующий день адвокат дьявола решил, что должен посмотреть на фреску, которую неделю назад открыли для обозрения в церкви Святого Сигизмунда. На ней изображался Апокалипсис, и о ней судачил весь город. Как и предсказывал монах Аттилио Бодини, верующие, многие из которых узнали в истязаемых грешниках себя, были в ярости и требовали, чтобы фреску немедленно замазали, уничтожили.
Войдя в просторную церковь, Аркенти ощутил кожей сырость и почувствовал тяжелый запах ладана и плесени. Он заметил Бодини с его характерной запрокинутой головой. Монах беседовал с другим священником в церковном нефе, оба в белых одеждах и черных плащах. Слева адвокат увидел ту самую фреску, занимающую половину стены.
Невероятная работа с точки зрения размера и замысла. Попытка запечатлеть Откровение Иоанна Богослова целиком. Рука беспокойного и терзаемого душевными муками художника. Отсутствие зрачков в глазах сотен людей приводило в замешательство.
Сцены Апокалипсиса изображены без намека на милосердие. Аркенти заметил множество цитат: «Время близко», «Я есмь Альфа и Омега», «Имею ключи ада и смерти», «И напишу на нем… и имя мое новое», «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее», «Времени уже не будет», «Великая блудница… что яростным вином блудодеяния своего напоила все народы».
Общее впечатление было жутким. Где милосердие и любовь, присущие Новому Завету? Картины Откровения, которые он рассматривал, казались порождением Ветхого Завета, отсылкой к самым истокам Библии. Аркенти содрогнулся, созерцая кромешный ужас и мрак: сотни ангелов истребляющих, сам Господь, седовласый, с горящими очами, с острым мечом. Сонм животных вокруг с очами, спереди, сзади и внутри, каждое имело по шести крыл.
Аркенти видел, как открывали книгу, запечатанную семью печатями, и четырех коней со всадниками с луками, мечами, и каждый имел меру в руке. Водоворот неистовой, пагубной силы мешал отличить ангелов от проклятых. И луна сделалась как кровь, и произошло великое землетрясение, поглотившее добро наравне со злом. Семь ангелов вострубили в трубы, и сделались град и огонь и пали на каждого. Моря и реки сделались кровью, отверзлась кладязь бездны, извергнув на землю саранчу. По виду своему саранча была подобна коням с хвостами как у скорпионов. И третья часть звезд пала с небес на землю, на голову каждого.
Сам Иоанн поедает книгу пророчеств, и точило вина топчет земной урожай, и хлещет кровь, и вылиты на землю семь чаш гнева Божня, и «кусали они языки свои от страдания». Адвокат дьявола стоял ошеломленный и пораженный, видя, что монах обвинил во всем великую блудницу, мать блудницам и мерзостям земным. Любой мог ее увидеть, вот она, упоена кровью святых, облечена в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом… Аркенти смотрел и не мог поверить, но вдруг ахнул и отшатнулся. Он стоял с открытым ртом. Сомнений не было. Бодини изобразил великую блудницу вавилонскую с лицом Элеттры.
— И что вы думаете о моей картине, ваше высокопреосвященство? — Рядом возник Бодини, но адвокат все еще чувствовал головокружение и, повернувшись, чуть не споткнулся снова. — Вы слышали призывы к ее уничтожению, как я и предсказывал. Они не могут смотреть в глаза правде, глупцы. Смотрите внимательно, ваше высокопреосвященство, время скоро настанет.
— Почему? Почему вы изобразили лицо девушки? Это гадко. Это будет стоить вам головы.
— О, не думаю! Скоро герцога будет больше интересовать ваша голова, я полагаю. Я видел, как вы смотрите на девушку. По-вашему, я слеп?
— Что вы видели? Вы ничего не видели!
— Я все вижу, друг мой. Я все вижу, я знаю, что у вас на уме, но не виню вас. Я виню девчонку, она взяла над вами власть. В чреве своем она носит семя зла.
Монах отвернулся и стал смотреть на вавилонскую блудницу на картине, в лице его читалось странное понимание.
Адвокат в гневе тряхнул головой и направился к выходу.
— Стойте!
Аркенти застыл:
— В чем дело?
— Видели священника, с которым я говорил, когда вы вошли?
— Да?
— Падре Гислина. Иеронимит, как и я. Живет неподалеку от Ливорно. Я спрашивал его о вас. Он сказал, что знает в тех краях семью Аркенти. Стеклодувы, ваше высокопреосвященство. Стеклодувы.
Бодини ухмыльнулся, глядя, как адвокат повернулся и стремительно вышел вон.
К последнему кругу рая
Служанка провела адвоката дьявола в библиотеку герцогского замка, где его ждала Элеттра. Дверь широко распахнута, девушка сидела за столом на стуле с высокой спинкой, погруженная в книгу.
— Элеттра? — Он подумал, что она, может быть, не слышала, как он вошел.
— Сейчас. — Она продолжала читать. — Позвольте мне закончить эту песнь.
Аркенти уселся и стал беспрепятственно наблюдать, как взгляд девушки скользит по странице. Несколько прядей волос спадали на лицо. Закончив, она подняла взгляд к потолку и вздохнула.
— Люблю музыку Данте. «Я красоту увидел, вне предела, не только смертных; лишь ее творец, я думаю, постиг ее всецело» и «Как устремился я, спеша склониться, чтоб глаз моих улучшить зеркала, к воде, дающей в лучшем утвердиться».[23]
— Да, я узнал. Песнь тридцатая. Лучезарная река глазами Беатриче.
— Нам обязательно сегодня снова переводить скучных римлян? Нельзя ли заняться чем-нибудь еще?
Адвокат выглянул в окно:
— Кажется, идет дождь. О прогулке не может быть и речи.
Она поставила локти на стол, опустила лицо в ладони и спросила:
— Вы были в церкви Святого Сигизмунда? Видели картину, о которой все говорят? Видели на ней меня?
— Да. Он великий художник, но безумный.
— И глупец. Уверена, отец заставит его заплатить за дерзость. В самом лучшем случае ему придется закрасить картину. Отец не разрешает мне на нее взглянуть. Интересно, не монах ли убил моего жеребенка?
— Не думаю.
Она помолчала, опустив голову.
— Это хороший портрет? Вам понравился?
— Портрет превосходный, но понравился ли? Нет.
— О! Я забыла. Это вам. Отец говорит, вы отказываетесь принимать плату за уроки латыни, так что я убедила его, что нужно подарить ее вам.
К изумлению Аркенти, она протягивала ему экземпляр «Божественной комедии» Данте, который читала.
Он взял увесистую книгу, ее кожаный переплет застегивался маленькой деревянной пуговицей.
— Она чудесна. — Аркенти открыл страницу наугад.
— Одна из самых старых, что есть у отца.
Он захлопнул книгу.
— Нет, я не могу ее принять. — Адвокат вернул ей том.
— Вам не нравится?
— Нет, дело не в этом. Книга прекрасна.
— Я хочу, чтобы она была вашей.
— Мне снился сон…
— Да, — перебила его девушка, — все дело в снах Данте.
— Вы не понимаете.
Волнуясь из-за подарка, Элеттра не обратила внимания на его слова.
— Прочтите надпись. Я сама писала. Цитата из «Paradiso»…[24]
Он снова открыл книгу.
— «Здесь изнемог высокий духа взлет, но страсть и волю мне уже стремила… Любовь, что движет солнце и светила». Из последнего стиха, последний круг рая. — Он задумался.
— Да. Вам не кажется, что всю историю что-то «движет»?
— Как же это?
— Любовь движет солнце и прочие светила. И кометы, разумеется. Особенно комету, что всегда возвращается, правда? — Она радовалась их взаимопониманию.
— Да. — Он кивнул.
— Та же любовь влечет Данте к Беатриче. Их любовь — малое выражение той любви, что движет вселенной. Разве вы не видите? И планеты, и звезды, и кометы. — Она танцевала и кружилась по комнате. — Разве вы не видите?
