Росс Лэйдлоу - Аттила, Бич Божий
— Скажете тоже — «плодородные»! Послушайте, я знаю эти места. Да эти земли перепахать не всегда удается! Доходит до того, что их собственники просто-напросто пускаются в бега — и все для того, чтобы избежать преследований со стороны сборщиков налогов. Там сейчас так мало рабочих рук осталось, что в скором времени эти территории превратятся в самую настоящую пустыню.
— Но не официально. В наших документах, да вы и сами это знаете, эти почвы значатся как «плодородные». А со всех зарегистрированных участков земли взимается налог. — Флакк наградил собеседника самой обворожительной своей улыбкой. — Ничего личного, как вы не поймете? Кроме того, у некоторых из оставшихся в Субиаке coloni имеется задолженность перед государством. Они божатся, что все долги выплатили, но подтверждающих сей факт квитанций предоставить не могут.
— Кто же будет хранить квитанции — в особенности, если речь идет о бедных, необразованных селянах?
— Ничем помочь не могу, — вежливо, но твердо сказал Флакк. — Поверьте, если бы я мог закрыть глаза на подобные упущения, с удовольствием бы так и сделал. Но я лишь…
— Знаю-знаю: «…делаю свою работу», — резко оборвал его правитель. Он окинул Флакка долгим, изучающим взглядом. — Представляют ли вообще ваши люди, сколько бед и несчастий причиняют простому народу эти ваши поборы? Я уж не говорю обо всех этих дополнительных налогах, которыми вы постоянно нас обкладываете.
— Кому сейчас легко? Все мы должны чем-то жертвовать.
— Только почему-то одни жертвуют гораздо большим, нежели другие, — возразил правитель провинции, выразительно посмотрев на упитанную физиономию Флакка и его дорогой byrrus, плащ с капюшоном. — Не беспокойтесь, мы все выплатим. — Он презрительно усмехнулся. — Все, до последнего solidus. Но только потому, что декурионы, члены наших городских советов — те люди, за счет которых и держится еще на плаву наша империя, — покроют недостачу из своих карманов. Только не удивляйтесь потом, почему они вынуждены жить в нищете или обращаться в бегство.
— Вы же знаете, они всегда могут подать апелляцию, — Флакк добавил в свой голос ноту озабоченности. — Суды префекта претория или министра финансов со всей тщательностью их рассмотрят и…
— Да что толку от всех этих обращений? — резко оборвал его правитель провинции. — Эти люди не настолько богаты, чтобы позволить себе тратиться на суды и подношения судьям. — Он собрал валявшиеся на столе свитки в стопку. — Не имею права вас больше задерживать. Вас ведь, в конце концов, — продолжил он с мрачным сарказмом, — еще ждет ваша работа.
Глава 21
Люди живут там по естественным законам; там даже крестьяне ораторствуют, а частные лица выносят приговоры.
Безымянный автор. Querolus. V в.На фоне унылого и безбрежного пейзажа медленно перемещались три человека, похожие на три крошечные точки, — единственные, кто двигался в этой болотистой местности, то тут, то там пересекаемой неторопливыми притоками нижней Секваны. Пару дней назад, совершенно случайно, встретились они чуть южнее Самаробривы, и, когда обнаружилось, что все трое отреклись от Рима и направляются в одно и то же место, решили путешествовать вместе, для большей безопасности.
Старший, худощавый мужчина лет пятидесяти с властным выражением лица, быстро проявил лидерские качества. Его, когда-то блестящий и изысканный, теперь же — перепачканный и заметно пообтрепавшийся, далматик свидетельствовал о декурионском статусе своего хозяина. Когда путники увидели, что их преследуют охотничьи собаки, тощие лохматые псы одной из британских пород, именно он потянул за собой своих новых товарищей, уговорами и запугиваниями заставляя их находить в себе новые силы для невыносимого многочасового ухода от погони. Сбить собак со следа они, измученные и истощенные, смогли, лишь переправившись через проточные воды.
Мозолистые руки и заметная сутулость самого юного из троицы, мускулистого парня лет восемнадцати, говорили о том, что он привык иметь дело с плугом и знаком с тяжелым крестьянским трудом не понаслышке. Грязная повязка на большом пальце его правой руки скрывала рану. С его красивого лица ни на секунду не сходило выражение печали и обиды — такое бывает у убитого горем пса, которого внезапно выкинул на улицу неблагодарный хозяин.
Третьему из путников можно было дать как тридцать, так и пятьдесят лет. От необходимости постоянно прищуриваться во время шитья — а был он, как вы узнаете чуть позже, сапожником — взор его стал затуманенным, от работы с шилом огрубели ладони, а на лице было написано такое отчаяние, что сразу становилось ясно: дух его сломлен, а жизнь катится под откос.
День за днем эти трое пробирались по болотам на запад. Время от времени они натыкались на то, что некогда считалось насыпью, но в основном вынуждены были идти через трясину, проваливаясь порой по пояс. Еще недавно, во времена правления Грациана, земли в этих местах были плодородными и орошаемыми. Но теперь, когда — «благодаря» непомерным земельным налогам и участившимся набегам кочевых племен — численность проживающего здесь населения уменьшилась в разы, территория эта приняла свой первозданный облик и пополнила перечень необрабатываемых земель в архивах Равенны. Наконец болотистая местность сменилась твердой почвой, и на десятый день с момента их встречи, когда уже не оставалось ни корок черствого хлеба, ни ломтиков далеко уже не свежей ветчины, путники вышли к стремительно бежавшей на восток реке и поняли, что вскоре их мучениям придет конец — взору их предстали гранитные холмы Арморики.
* * *Пробудившись ото сна, Марцелл, старший из троицы, заметил, что опушка, где они решили сделать привал, окружена людьми. То были смуглые крепыши в залатанных домотканых одеждах, накидках из кожи, превратившихся в лохмотья цивильных римских платьях и армейских униформах. Один из них, высокий мужчина, судя по висевший на шее витой серебряной цепи и невозмутимому виду — вожак этой группы, выступил вперед и обратился к беглецам.
— Добро пожаловать в Арморику. Вижу, вы путешествуете налегке. По делам здесь или же удовольствия ради?
Человек образованный, понял Марцелл.
— Бежим от римской тирании, — ответил он, не отводя взгляда. — Надеемся начать новую жизнь среди багаудов, народа, который, в отличие от римского правительства, с уважением относится к свободе и справедливости.
— Свобода и справедливость, — скривил физиономию собеседник. — Понятия благородные, но, боюсь, в столь тяжелые времена — явная роскошь. Однако вы не ошиблись, именно этими принципами мы и стараемся руководствоваться. Девиз наш прост: «От каждого по способностям, каждому — по труду». И, скажу я вам, он работает, — ухмыльнулся здоровяк. — По крайней мере, в большинстве случаев.
— Так вы багауды?
— Бандиты? Так нас называют римляне. Мы же предпочитаем другое имя — «свободные арморицианы». Когда-то мы были такими же гражданами Рима, как и вы. Но, как и вы, сочли римское правительство деспотичным и несправедливым и, решив навсегда забыть про Рим, основали здесь, в северо-западной глуши, собственную республику.
Он окинул беглецов оценивающим взглядом.
— Надеюсь, вы понимаете, что перед тем как принять вас, мы должны понять, можете ли вы принести пользу нашему обществу. Иждивенцы нам не нужны. Для начала вас, конечно же, накормят, а то выглядите вы, честное слово, неважно.
Несколько часов Марцелла и его спутников вели по лесным тропам. Пару раз на глаза им попадались стоявшие у дороги жутковатые указатели: на прочном столбе с деревянной табличкой красовался череп. Спросив, что означают эти знаки, Марцелл услышал исчерпывающий ответ:
— То головы казненных преступников; внизу указано, за что они были приговорены к смерти.
Наконец они вышли на опушку, где стояли с дюжину кривеньких, но с виду вполне устойчивых хижин. Вокруг них с криками носились дети, чуть поодаль занимались приготовлением пищи женщины. С противоположной стороны росчисти, из леса, появились несколько мужчин, несшие сельскохозяйственный инвентарь — с ближайших полей или делянок, предположил Марцелл.
— Столица моего собственного небольшого владения, — пояснил предводитель багаудов. — Мы, свободные арморицианы, — люди независимые. Живем в общинах, наподобие этой, в каждой из общин есть глава и старейшины. Заправляют же всем Великий совет и его председатель, Тибато. Имеется у нас и свод законов, которому все подчиняются.
— А что бывает с теми, кто нарушит закон?
— Обсуждение мелких проступков проходит на общинном уровне. Серьезные преступления рассматриваются трибуналами, назначаемыми Великим советом. Ну вот, мой нос подсказывает мне, что ужин уже почти готов. Пойдемте же поедим.
