Евгений Салиас - Кудесник
— Откуда вы знаете это имя? — спросил, изумляясь, Алексей.
— Я все знаю. Я тоже ясновидящая, как и друг мой, граф Калиостро! — шутила Иоанна.
— Каким же образом можете вы нам помочь, то есть помочь ему? — спросила сомневающаяся Эли.
— Я сделаю то, что русский старик захочет, чтобы Норич носил свое настоящее имя!
Иоанна говорила это таким решительным тоном, с таким убеждением в голосе и во взгляде красивых глаз, с такой самоуверенностью, что все слушали и молчали, поневоле уже веря ей. Кончилось тем, что молодой человек с чувством протянул ей руку и крепко пожал маленькую красивую ручку графини. И в это мгновение он, увы, не почуял, что эта самая ручка два раза поднималась на него и что по злобной воле этого существа двое покушались на его жизнь: один честным образом, а другой даже злодейским — из-за угла.
При отъезде графиня Ламот намекнула молодому человеку, что завтра же поедет хлопотать о нем не только к старой графине, но и в Трианон, к самой королеве.
— Поверьте, мой юный и новый друг, — сказала Иоанна, — что против обаяния- королевы французской, Марии Антуанетты, не устоит никто и ничто.
Когда графиня увидала изумленные взоры всех, обращенные на нее, она прибавила улыбаясь:
— Да, мои милые новые друзья, сама королева французская войдет через меня в сношение с вашими врагами, заступаясь за вас.
X
Алексей быстро оправился от болезни благодаря искусству такого медика, каким был Калиостро, но в особенности и не менее лекарства подействовало на него другое обстоятельство. Бегство из дома и присутствие дорогой, им обожаемой девушки, казалось, подействовало на него еще сильнее, чем лекарства доктора. Эли возвратила его к жизни, очутившись у его изголовья.
Алексей не раз мысленно благословлял судьбу и благодарил того человека, злодейская рука которого поднялась на него в темном переулке. Не будь этого случая с ним, Эли, быть может, долго еще боролась бы с собой. Да и чем еще кончилась бы эта борьба? Для прихотливой натуры, какова была ее, нужен был сильный толчок. При известии об опасности, в которой был Алексей, она, как ей показалось, вдвое сильнее полюбила его, потому что, по-видимому, теряла его навсегда. К тому же и сам Алексей, исполнивший угрозу покуситься на свою жизнь, которой она не верила, доказал ей свою любовь. Письмо же, которое опекунша написала Алексею без ведома питомицы, имело обратное действие, так же как и удар Канара. Оно только ускорило развязку.
Но почему же Алексей вдруг прибегнул к своему яду? Он сделал это в порыве отчаяния.
Убив на дуэли Уазмона, он собирался покончить с собой тотчас же… но колебался. Злодейский удар ножа, полученный на улице — как он думал — от грабителя, подействовал на него особенно. Принесенный домой, он лишился чувств от потери крови и, придя в себя, вообразил, что он медленно умирает от раны, что прошло уже несколько дней после нападения разбойника…
«А она даже не присылает справиться о моем положении!» — с ужасом и отчаянием подумал он.
Перстень был на руке. Алексей вскрыл его зубами и проглотил кислую жидкость, которая оказалась под запайкой. Это было за час до появления Эли и Калиостро в его квартире…
Когда Алексей совершенно оправился, то первый его выход из дома был, конечно, визитом к магу. Первый же вопрос Калиостро был, конечно, о его письмах к нему.
— Но какую же помощь вы хотите от меня? Что я, собственно, могу сделать для вас?
— Я сам не знаю, граф. Когда я вам расскажу все — вы должны сами решить вопрос, как помочь мне. Вы ведь все можете… Несчастья моей жизни сделали меня суеверным, заставили верить в присутствие на земле темной силы, которая, избрав себе иного человека как бы жертвой, преследует его, изводит… Вы маг, кудесник, вы повелеваете этими темными силами и можете, следовательно, спасти меня от них… Вы можете, если хотите, направить иначе волю злых людей, отравивших мое существование, таким образом, что эти люди перестанут мне злобно вредить. Своим волшебством вы можете заставить их действовать в мою пользу. Во все это я верю! И вот поэтому я и обратился к вам за помощью. Хотите ли вы помочь мне?
Калиостро объяснил Норичу, что он ему очень нравится и что он готов на все возможное… Надо только объясниться искренно и подробно, ничего не утаивая.
Они условились, что Алексей в тот же вечер будет у кудесника и искренно поведает все о себе…
— Ну-с, мой юный друг, — встретил его Калиостро вечером, оставаясь с ним с глазу на глаз. — Исповедуются все перед смертью, а вы, наоборот, извольте исповедаться, так сказать, перед выходом из гроба в мир, чтобы жить. Объясните мне загадку. Я слушаю.
— Что именно? Что называете вы загадкой? — отвечал молодой человек вопросом. — Мое обращение к вам, мое покушение на самоубийство или историю моей судьбы?
— Первое, требующее объяснения, — это ваше имя и фамилия. Как вас зовут?
— Алексей… А затем, по нашему… то есть по обычаю моей родины, после того имени надо прибавить имя отца моего: Григорий. И сказать надо, следовательно: Алексей Григорьевич. Фамилия моя — граф Зарубовский, но обязан я обстоятельствами или, лучше выразиться, насилием, самым возмутительным, называться просто господином Норичем, именем чуждого мне человека, дворянина какой-то славянской национальности. Этот Норич происхождением поляк или серб.
— Объясните мне, почему все это так?
— Это значит рассказать вам всю мою жизнь. Я это и хотел сделать. Но я могу это только в том случае, если вы обещаете мне помощь… Иначе не стоит рассказывать и даже не следует. Долг мой запрещает мне это. Я дал клятву молчать об обстоятельствах своей горькой доли.
— Кому? Вашим гонителям?.. Эта клятва недействительна, и вы можете нарушить ее с чистой совестью.
— Нет. Так я не могу. Обещайте мне помощь, и тогда…
— Я готов вполне помочь вам всячески. Заранее обещаю.
— И я верю вам, но когда я вам скажу, каким именно образом вы можете оказать мне помощь, то вы отступите перед трудностью исполнения задачи.
— Для графа Калиостро трудностей нет, мой юный друг! — несколько хвастливо вымолвил знаменитый маг.
— Есть! Извините. Проехать через всю Европу, очутиться на дальнем и холодном Севере, во льдах и снегах малоизвестной страны нелегко.
— Я вас не понимаю.
— Чтобы помочь мне, граф, надо вам со мной ехать туда, где теперь живет мой дед, в Петербург.
— Что-о?! — воскликнул Калиостро.
— Да. Вот видите. Вы поражены.
— В Петербург! В Россию. На берега Невы, в резиденцию знаменитого монарха-женщины, философа и энциклопедиста?
Калиостро начал смеяться простодушно и весело.
— Вам даже смешно! — грустно произнес молодой человек.
— Да. Признаюсь… Это… Да, это нелегко. Даже и для Калиостро. Но прежде всего это… Извините… Это было бы с моей стороны глупо. Просто глупо.
— Почему?
— Терять время и деньги на такое дальнее путешествие. Из-за чего? Из-за молодого малого, который мне нравится, которого я спас от смерти, но который мне все-таки чужой человек. Из-за чего я поеду? Из человеколюбия?..
— Нет. Не из-за одного человеколюбия. А из-за полумиллионного состояния, которое мы разделим! — решительным голосом вымолвил Алексей.
— Да этот миллион — сказка… Ведь я не ребенок, чтобы верить в существование испанских замков, да еще на берегах ледяной Невы. Вы шутите, господин Норич.
Молодой человек вздохнул и понурился. Наступило молчание.
— Если б я знал наверное… — начал Калиостро, подумав и испытующе смеривая Норича с головы до пят… — Если бы вы дали мне какие-нибудь обязательства…
— Увы, рассказать я могу многое, но доказать… Как доказать?! Я имею право и возможность легко получить полмиллиона в России и по возвращении еще более миллиона здесь. Но как я это докажу вам? Если я буду граф Зарубовский — я наследую половину состояния деда и женюсь на маркизе д'Оливас.
— Расскажите мне подробно и правдиво все. Я кое-что уже знаю, но хочу все слышать от вас, — серьезно проговорил Калиостро. — Если я поверю — я… Да, если я поверю вам, то…
Он заикнулся.
— Вы поедете в Петербург?
— Поеду. Да поеду. Что ж? Был же я в Аравии, в Египте и Палестине. Петербург отсюда не дальше. Вдобавок, я могу принести пользу нашему Обществу египетских масонов. Я могу учредить на берегах Невы масонскую ложу, пользуясь покровительством такого монарха, как Екатерина Великая.
Алексей, уже отчасти с надеждой в сердце, начал свою исповедь и рассказал загадочному и всесильному магу всю свою жизнь, всю горькую судьбу.
XI
Между тем хлопоты графини Ламот не увенчались успехом. Через три дня после своего исчезновения из дома Эли получила длинное письмо от опекунши, которая требовала ее немедленного возвращения, пока побег еще не огласился на весь город. Она говорила, что никогда до совершеннолетия питомицы не согласится на неравный брак ее с чужеземцем, который, может быть, и простой авантюрист темного происхождения и сомнительных достоинств. Опекунша грозилась, что в случае упорства Эли вернуться она уедет тотчас в Испанию одна.
