Михаил Попов - Цитадель тамплиеров
По спине шевалье побежала струйка холодного пота, когда он услышал об исмаилитах. Случайно ли это «кстати»?
Брат Гийом достал из-за пазухи баклажку, звучно выдернул пробку и отпил.
— Далее вас подводят к прецептору. Он достает из футляра странную вещь с греческим названием Бафомет, что переводится как крещение мудростью. Она выглядит иногда черепом, оправленным в золото и серебро, иногда головой старца с большой бородой — щеки и лоб золотые, глаза — из карбункулов. Кто-то видит два лица, а кто-то — три. Раз на раз не приходится. То это статуя о трех головах, то посвященному сообщают, что это — Бог или друг Бога. Но обязательно Бафомет, только Бафомет. Прецептор, доставший вещь-голову, непременно повторяет: «Верь ей, ей доверься, и благо тебе будет!» Вы обязаны слушать это с непокрытой головой и, склоняясь до земли, тем самым почтить сего идола.
Брат Гийом отхлебнул из баклажки.
— Далее следует акт опоясывания «поясом Иоанна». Это — белый шерстяной шнур, талисман. В нем волшебная сила и снимать его не полагается. Это — и тайный знак, по которому посвященные узнают посвященных и допускаются к мистериям ордена. Но и это, — монах потер переносицу бледным пальцем, — еще не конец обряда. Вам далее внушают, что следует, пренебрегая ложным понятием достоинства и чести, приложиться губами к срамным и нечистым местам тела прецептора и присутствующих братьев, закрепляя тем самым свое не только духовное, но и физическое с ними родство. Этим, кстати, вам дают понять, что запрещенные монастырским уставом сношения братьев между собой поощряются. Дескать, это практично и замечательно. Ибо, сношаясь с женщинами, тамплиеры им выдадут тайны, а так — нет риска.
Тут же шевалье сказал:
— Мне кажется, что вы, брат Гийом, не очень-то одобряете все это.
— Отнюдь. Вернее сказать, некоторую пользу описанного странного действа я признаю и одобряю. Если таким образом можно держать в узде многих богатых, родовитых и необузданных господ — слава высшим силам. И что мне горевать о том, что содомируемый сейчас в катакомбах капитула новый тамплиер пребывает в восторге от приобщения к тайной силе. Настоящее возвышение духа человек обретает или думает, что обрел, через противоестественное унижение. Я-то знаю, что суть в другом.
Шевалье бросило в жар. Его взволновал не столько рассказ о содомии тамплиерства, сколько отношение к этим тайнам отца Гийома. Реми де Труа спрашивал себя — почему он так откровенен? Впереди открывалось мертвое море неизвестности.
— Ну, наконец-то, — удовлетворенно сказал брат Гийом. — Наконец я пробил броню, выращенную вами на душе. Признаться, я любовался той легкостью, с какой вы приняли известие, что сокровищ вам не получить. Приятно убедиться, что я в вас не ошибся.
Маска шевалье де Труа застыла в оскале. Он снова не знал, что сказать.
— Опять загадки! — вымолвил он.
— Нет, — сухо ответил брат Гийом, и в лице его проступила усталость. — Покончим с этим. Смею думать, я полно и живописно обрисовал обряд вступления во внутренний орден ордена тамплиеров.
Шевалье кивнул.
— Так вот… Все это — не более, чем карнавал. Так мы именуем всякое пышное действо, рассчитанное на профанов. Настоящее посвящение происходит не там, а здесь. И посвящают не скопище высокородных обжор, пьяниц, содомитов, а лишь одного непривлекательного внешне, зато способного негодяя. Могу вас поздравить, — брат Гийом со сдержанным пафосом развел руки, — с нынешней минуты вы — истинный рыцарь Храма Соломонова. Хотя бы в том смысле, что этого легендарного государя чтят как особо умного человека.
Шевалье снова настороженно молчал. Но говорить ему ничего не пришлось, монах заговорил сам.
— Я понимаю, почему вы не в восторге. Простодушно обрадовался бы человек, сообразивший, что его все-таки, слава Господу, оставят в живых. Но вы угадали это с самого начала. Или вы не боитесь смерти?
Новопосвященный помалкивал, а брат Гийом потянулся к своему лекарству.
— Осталось завершить разговор. Меня удивляет, что вы не спросили, почему это вдруг мы выбрали вас.
Шевалье опустил голову. Слишком он рано расслабился. А брат Гийом сказал как ни в чем не бывало:
— Даже не намекнули, что вы вправе отклонить высокую честь. Ведь вы не клялись, не топтали распятия и не вылизывали причинные места высокопоставленных тамплиеров.
Шевалье молчал, сжав кулаки.
— Может быть, вы почувствовали, что окольцованы более страшной силой, чем все эти тайны? Молчите? Снова придется мне говорить.
Глава XXVIII. Найден
Секретарь Султье поклонился и доложил, что к воротам королевского дворца прибыл подозрительный всадник. Он требует немедленной встречи с господином великим провизором.
— А со мною он не желает поговорить?! — тряхнул брыльями патриарх.
— Как он выглядит? — спросил великий провизор.
— Он просил передать вам вот это.
Д’Амьен взял кусок ткани и, улыбнувшись, сказал:
— Этого человека я жду. Ваше величество, господа, мне предстоит короткий конфиденциальный разговор, результатом которого могут стать большие решения.
— Какие тайны от нас? — мрачно поинтересовался Конрад.
— Временные, — нашелся великий провизор, — зовите его, Султье, зовите.
В маленькую комнату возле тронной залы ввели запыленного, изможденного человека, он бросился на колени перед д’Амьеном.
— Ладно, ладно, — пробормотал тот, — лучше рассказывайте, Гуле.
— Монастырь ордена святого Лазаря на берегу Мертвого моря.
— Это точно?
— Деньги сделали свое.
— Но он, насколько я понимаю, жив?
— Именно так, мессир. Мы сумели подкупить внешнюю охрану. Но он в тюрьме за двойными стенами, а там сменили всю стражу. Теперь в карауле там прокаженные рыцари. Они равнодушны к деньгам.
— К маленьким, вероятно. А дать им большие?
— Прошу прощения, мессир, боюсь, и очень большие деньги там не помогут. За это дело рыцарей выгонят из ордена, а то и повесят. Такое бывало.
Д’Амьен покусывал верхнюю губу.
— Что предлагаете?
— Все сделать быстро. Отправить пару десятков умелых людей с оружием. Ночью внешняя охрана даст себя связать и избить, шум сперва не поднимет. Ворота внутренней тюрьмы нетрудно взломать, это я выяснял. В суматохе его и прикончат. Повезет — успеют и ускакать.
— Ты берешься найти таких удальцов? И возглавишь?
— Найду, мессир. Но вы знаете мои условия, мессир.
Великий провизор махнул рукой.
— Да, все получишь. Но надо спешить, Гуле, надо спешить. Я рассчитываю на тебя. От тебя сейчас многое зависит.
Д’Амьен подошел к ящику, стоявшему на подоконнике, открыл его длинным ключом и вынул оттуда вышитый бисером кошель.
— Если что будет не так, я строго взыщу.
Гуле кивнул, перекрестился, прижал кошель к груди и, пятясь, выскользнул за порог.
Появление великого провизора — графа д’Амьена в тронной зале было встречено внимательными взглядами. На его птичьем лице трудно было что-то прочесть.
— Не томите нас, граф, — сказал патриарх. — О чем вы договорились с вашим секретным человеком?
— Погодите, Ваше святейшество. Маркиз, насколько я знаю, часть выборных находится в вашем лагере.
— Ровно половина, вторая — в лагере Раймунда.
— Боюсь, с ними придется проститься.
— Почему вы так решили?
— Я уверен, что граф Раймунд заранее распорядился слушать только его приказы.
— Весьма возможно, — нахмурился Конрад. — Но главный вопрос — когда выступаем?
— Послезавтра утром. Когда убедимся, что наша игра стоит свеч.
— Опять проклятые тайны! — не выдержал патриарх, побагровев от злости.
— У меня есть основания держать кое-что при себе, — парировал д’Амьен. — Что случилось с графом Раймундом, вы знаете. И его величество поддерживает меня.
Все поглядели на короля. Он насупился и кивнул.
— Вы, де Сантор, — развивая инициативу, сказал д’Амьен, — готовьте гонцов. А нам всем, господа, пока не стоит покидать дворец.
Глава XXIX. Имя
Прежде всего — имя!
— Имя?! — воскликнул Шевалье.
— Безусловно, — кивнул брат Гийом. — Не станете же божиться, что вы — в самом деле лангедокский дворянин Реми де Труа…
Самозванец молчал.
— Или вы отец Марк и желаете навестить могилу старика Мельхиседека?
Мозаичное лицо окаменело.
— Вы многое обо мне знаете… Что еще?
Брат Гийом отхлебнул из баклажки.
— Следим за вами с момента вашего появления на дороге к Агаддину. Вы назвались каббалистическим именем — Анаэль. И так странно вели себя, что местный комтур не решился сразу вас вздернуть на сук как шпиона. Когда же вы объявили, что вам приспичило стать тамплиером, комтур этот факт отметил в еженедельном докладе. Не мог не отмстить. Ибо стать рыцарем ордена у вас было меньше шансов, чем у жабы стать лебедем.
