Сири Джеймс - Потерянные мемуары Джейн Остин
— В словах нет нужды, мистер Мортон. Я прекрасно представляю ваши чувства.
— Охотно верю, мисс Остин. Вы поразили меня как женщина с богатой фантазией — вот еще одно качество, которым я восхищаюсь. Быть способным узреть большее, что находится пред вами, быть способным преобразить свои потаенные мысли в конкретный замысел, а затем и воплотить оный — от самого простого начинания, например установки полок в шкафу спальни, до самого сложного, такого как эскиз и высадка розовой клумбы, — все это нуждается в живом воображении и страстной преданности идее творения. Каковыми качествами, льщу себе, я неизмеримо счастлив обладать и каковые всегда с превеликой радостью наблюдаю в других.
Я попыталась придумать достойный ответ, но образ мистера Мортона, который страстно размещает полки в шкафу, так развеселил меня, что пришлось приложить все усилия, чтобы не рассмеяться. Меж тем мы дошли до деревянной скамьи в тени большого вяза.
— Прошу вас, окажите мне честь и посидите со мной минутку, мисс Остин, — сказал священник.
Я села. Он опустил свое огромное тело рядом со мной и вдохнул ароматы сада.
— Ну разве здесь не чудесно?
— О да, сэр. Очень мило. Наверное, вы гордитесь своим садом.
— Так значит, вы не сочли бы неприятным проводить здесь больше времени?
— Почему бы и нет? Я люблю свежий воздух. Я была бы счастлива час или два занимать себя прогулками по саду каждое утро нашего пребывания здесь.
— А были бы вы так же счастливы продлить свой визит?
— Продлить свой визит? — с удивлением повторила я. — Это прекрасно, сэр, не сомневаюсь, но мы с друзьями через несколько дней должны вернуться домой.
— Точно ли должны, мисс Остин?
— Несомненно. Матушка и сестра с нетерпением ждут меня. Мы вскоре переезжаем.
— Понятно.
Мистер Мортон повернулся ко мне, лицо его оживилось сильнее, чем я когда-либо видела.
— Я не должен более занимать вас пустой беседой, мисс Остин, я прямо перейду к делу. Кажется, я говорил вскоре после вашего приезда, что до недавнего времени не имел возможности обзавестись женой, но обстоятельства существенно переменились. Теперь я склонен жениться и выбрал вас, мисс Остин, на роль будущей спутницы моей жизни.
Я была столь поражена, что произнесла лишь «мистер Мортон», прежде чем хлынул поток его слов.
— Я вижу, вы удивлены и взволнованы, но, прошу, не переживайте так. Я понимаю, подобные предложения женщины вашего статуса получают не каждый день. Но то, что вы находитесь не в цвете юности и к тому же небогаты, не имеет для меня никакого значения. Ваши достоинства, я уверен, заключаются в другом. С того самого мига, как я впервые увидел вас, я обнаружил все признаки умной, порядочной и работящей женщины, не слишком избалованной, которая способна сводить концы с концами при скромном доходе; короче говоря, идеальной жены священника.
— Мистер Мортон, прошу вас… — начала я, но он не унимался.
— Льщу себе мыслью, что многое могу предложить женщине: достойный дом и средства к существованию и, как вы сами видите, весьма красивый сад, расположенный всего в двух милях от поместья почтенной леди Делакруа, которая, я уверен, одобрит мой выбор. Это не говоря уже об обществе, которым мы, несомненно, станем наслаждаться благодаря вашему знакомству с двумя великими дербиширскими семействами, упомянутыми нами ранее. Мне остается только уверить вас в необыкновенной силе моей привязанности. Могу ли я сказать, как горячо люблю и восторгаюсь вами! Вы ответите мне согласием, мисс Остин, и сделаете меня счастливейшим из смертных?
Глава 20
— Так вот каким… в конце концов… был итог его речи? — спросила Кассандра, стараясь придушить смешок, когда мы сидели на садовой скамейке у коттеджа Фрэнка и Мэри в Олтоне. — Вы сделаете меня счастливейшим из смертных?
Я вернулась всего полчаса назад, спешно покинув Дербишир. Уверившись, что матушка на самом деле не на смертном одре, а, напротив, плотно и с удовольствием кушает, я при первой же возможности увлекла прочь сестру, чтобы наедине угостить ее выдающейся историей моего несостоявшегося брака.
— Прямо так и сказал, — подтвердила я.
— И что ты ответила?
— Я ответила: «Сэр, хотя я прекрасно сознаю, сколь лестно для меня ваше предложение, но, по моему глубокому убеждению, из всех женщин на свете я меньше всех могла бы составить счастье такого человека, как вы».
— И как он принял твой отказ?
— Мои слова, к несчастью, ничуть не остудили его пыл. Он настаивал, что я скромничаю.
— Нет!
— Да. Он заявил, что ему известно, будто многие женщины при первом предложении отказывают тому, чью руку склонны принять, в попытке показаться более желанными.
— В жизни не слыхала, чтобы какая-нибудь женщина так поступила.
— Я тоже. Боюсь, нам никогда не постичь, где он черпает сведения о привычках и взглядах женщин, достигших брачного возраста. В любом случае я объяснила ему, и как можно понятнее, что совершенно серьезна и ни за что не выйду за него замуж.
— Полагаю, в конце концов он принял твой отказ с достоинством?
— Напротив. Он расстроился и уверил меня, что не нуждается в моем присутствии, чтобы продолжать общение с семействами Эшфордов и Черчиллей. После чего потопал обратно в приходской домик и остаток дня не обмолвился со мной ни словом.
— Ах, Джейн! Как оскорбительно!
— Когда я поведала о произошедшем Алетии и сквайру и стало ясно, что я более не желанный гость в этом доме, сквайр тут же принес извинения за наше немедленное возвращение в Гемпшир. Он написал письмо мистеру Эшфорду, прося прощения за нашу неспособность принять его любезное приглашение отужинать в Пембрук-холле, что еще больше разгневало мистера Мортона. К моему облегчению, мы тронулись в путь ранним утром следующего дня.
— Печально, разумеется, что с тобой поступили так неучтиво, но предложение не может быть плохо само по себе, даже если ты не в восторге от сделавшего его мужчины. То, что он так высоко тебя оценил, способно лишь польстить тебе. И я благодарна ему за то, что он невольно поспособствовал скорейшему твоему возвращению.
Я с любовью улыбнулась Кассандре.
— Честное слово, ты во всяком ненастье увидишь красное солнышко. Неважно, насколько отвратительно кто-то себя ведет, ты всегда найдешь для него пару добрых слов. Полагаю, следующим ты похвалишь мистера Эшфорда и заявишь, будто я должна быть благодарной ему за то короткое время, что мы провели вместе, зная, что джентльмен его богатства и положения никогда не женится на незначительной женщине вроде меня.
Кассандра помрачнела.
— Поверь, — сказала она, — я не знаю, как истолковать его поведение. Мне против воли кажется, что в помолвке мистера Эшфорда с Изабеллой кроется нечто большее, чем нам известно. Если бы только он сумел все объяснить! Как жаль, что всякий раз, когда он, несомненно, пытался поговорить с тобой об этом, ему мешали.
— В его распоряжении были три долгие недели в Саутгемптоне.
— Верно. Тогда он, по-видимому, поступил дурно. И все же я считаю его хорошим человеком. Я не могу представить, что мы обе столь жестоко ошиблись в нем.
— Можешь думать что угодно, — сказала я, — я же более не желаю об этом говорить. Чудо, что я сумела вернуться из Дербишира невредимой.
Через несколько дней Алетия неожиданно явилась повидать нас, принеся поразительную новость, а именно письмо, которое получил сквайр.
— Папа отдал его мне, как только оно пришло, — объявила Алетия, сунув послание мне в руки. — Я поняла, что, невзирая на расстояние, немедленно должна показать его тебе.
Письмо, как я увидела, прислал мистер Мортон.
— Какое дело может быть у мистера Мортона к твоему отцу? — удивилась я. — Он благодарит его за визит или выговаривает за то, что взял с собой гостью, выказавшую столь недостойное поведение?
— Прочти, — засмеялась Алетия, — и сама все поймешь.
Хартсфорд, Дербишир,
пятница, 5 мая 1809 г.
Дражайший сэр!
Хотелось бы верить, что Вы и Ваша дочка прекрасно поживаете и насладились благополучным возвращением из моей скромной обители. Я желал бы, будь это в моей воле, лично обратить к Вам свои речи, но поспешность Вашего отъезда сделала сие невозможным, так что я вынужден доверить свою просьбу бумаге. Я льщу себе надеждой, что Вы не удивитесь содержанию моего послания. Однако молю позволить мне начать с короткого, но, уверен, необходимого вступления. Вы, без сомнения, осведомлены о некоем предложении, которое, основанное на величайшей ошибке, было недавно сделано подруге Вашей дочери, оставим ее имя непроизнесенным. Прошу поверить, что мои истинные, чувства оказались, как я теперь вижу, ослеплены достоинствами, которыми, как мне почудилось, обладала эта подруга, а именно связью с семейством Черчилль и, через них, с самими Эшфордами. Но об этом я не стану более говорить, все в прошлом, все забыто. Время и экономия диктуют мне без промедления перейти к цели сего письма. Я прекрасно помню Ваш рассказ о печальных обстоятельствах, которые падут на головы Ваших незамужних дочерей в случае Вашей смерти (прискорбного события, которое, уверен, не наступит еще несколько лет). Мысль о том, что мисс Алетия, сколь угодно хорошо обеспеченная, будет в этом случае вынуждена оставить Ваш дом в Мэнидауне, чтобы освободить место для Вашего сына и наследника с семейством, несомненно, на редкость неприятна. Сия забота занимала все мои мысли после вашего отъезда и заставила осознать расположение, которое, если подумать, я испытывал с момента знакомства с Вашей дочкой. Короче говоря, дражайший сэр, не кто иной, как Ваша дорогая мисс Алетия, пленила мое сердце. Я пишу, чтобы просить Вашего благословения и позволения обратить свои самые искренние чувства к Вашей дочери и предложить ей руку и сердце, что, не сомневаюсь, будет столь же приятно для Вас, сколь и для самой леди. Остаюсь, дорогой сэр, с почтительнейшим поклоном Вашему семейству, Ваш доброжелатель и друг
